— Ты должен прекратить это делать. — Положив ладонь на бешено колотящееся сердце, я стряхнула с себя шок от его внезапного появления и, прищурившись, посмотрела на Теодора.

— Между тобой, Лафайетом и подкрадывающимся ко мне Баэлем, у меня скоро случится инсульт, и я присоединюсь к серым лицам в очереди в «Дом веселья».

Я пожалела об этом в тот момент, когда сказала это. Что я делала, разговаривая с ним, как с обычным человеком? Я собиралась дать себя убить…

— Я не вовремя, моя дорогая?

Снова вздрогнув, я обернулась и увидела никого иного, как Баэля Сент-Клера, небрежно сидящего на носу лодки, ненадежно балансирующего на ее краю, словно удерживаемого одной только силой воли. Он подмигнул мне, отчего я почувствовала себя неловко и в то же время развеселилась. Я прищурилась, глядя на придурка, который оставил меня одну, запертой в «Доме веселья».

Теперь он носил шляпу-котелок, но его длинные светлые волосы по-прежнему ниспадали шелковистыми прядями на плечи, развеваясь на легком, теплом ветерке. На ком-нибудь другом этот наряд выглядел бы абсурдно. На нем он был эксцентричным, но привлекательным.

Я почувствовала, как мое раздражение усилилось. У него было время переодеться, но не для того, чтобы спасти меня, когда я звала его?

— Теодор, почему ты настаиваешь на том, чтобы завладеть всем ее вниманием? Что я говорил тебе о том, чтобы делиться? — Баэль замурлыкал. Затем он посмотрел на маленького кота у меня на коленях. — Я не знаю, почему ты беспокоишься о нем, честно. Мы все знаем, что со мной гораздо веселее.

Я практически почувствовала, как Лафайет закатил глаза. Я рассеянно погладила его маленькую черную головку, и он уткнулся в меня мокрым носом, нежно мурлыкая.

— Я даже не собираюсь пытаться выяснить, как ты сюда попал, — сухо сказала я Баэлю. Я закончила пытаться разобраться в его физике. — Но почему мы на болоте? Как я уже сказала, если ты планируешь убить меня, пожалуйста, просто сделай это уже и перестань валять дурака.

— Опять это? — Раздраженно спросил Баэль. — Разве я не заверял тебя, что со мной ты в полной безопасности? Ты заставляешь меня чувствовать себя неполноценным.

Он появился передо мной, прислонившись спиной к борту лодки, на этот раз позади Теодора.

— Посмотри вокруг, Мория, — сказал Теодор, указывая на темное болото.

— Осторожно.

Лодка мягко плыла вниз по реке, бесшумно рассекая заросли мха и камыша. Ночь была тихой, если не считать фонового пения сверчков. Песня была прекрасной. Со всех сторон от нас росли толстые деревья, поблескивающие молниеносными насекомыми. Кипарисы и белые дубы покачивались, с их ветвей падал испанский мох.

Легкий туман окутывал их, отчего это место казалось волшебным и сюрреалистичным. К тому же было тепло, воздух был насыщен влагой. Маленькие капельки пота выступили на моей коже, но это было приятно. Я не была уверена, на что должна была смотреть, но не осмеливалась отвести взгляд. Я чувствовала, что Теодор и Баэль наблюдают за мной, изучают меня.

— Смотри внимательнее, — сказал Теодор. Его тон был мягким, но властным, а грубость его глубокого баритона заставила меня поерзать на стуле.

Однако я присмотрелась повнимательнее. Я так вглядывалась сквозь деревья, что в конце концов начала различать фигуры, которым там не место. Они были нечеткими и серыми, как туман, но двигались против ветра, медленно продираясь сквозь заросли.

Их, должно быть, были сотни, и было безумием, что я пропустила их раньше. Все они были разных размеров и форм. Некоторые из них были гуще других, а некоторые представляли собой просто струйки дыма.

Они танцевали под лунным светом, ничего не нарушая вокруг. Ветви не раскачивались, когда они проходили мимо, и тростник не хрустел под их весом.

— Что это? — спросила я.

Прекрасны, какими бы они ни были.

Баэль внезапно оказался рядом со мной, положив тяжелую руку мне на плечи. Я почувствовала, как его губы зарылись в мои волосы, прижимаясь к раковине моего уха.

— Они именно такие, какими ты их считаешь.

— Призраки… Призраки… — прошептала я.

По форме они были людьми, но я не могла отличить их друг от друга, за исключением размера. Они передвигались по деревьям плавно и бесцельно, иногда даже проходили прямо сквозь стволы и ветви.

— Духи, — поправил Баэль. — Потерянные. — Затем он толкнул меня в плечо. — Великолепны, не правда ли?

Я бросила на него кривой взгляд, хотя не могла сказать, что не согласна. Они были великолепны, болезненны, но и прекрасны тоже. Они также не были самой странной вещью, которую я видела за последнее время, на сколько бы часов я ни застряла здесь.

Часы или дни? Я уже понятия не имела.

— Я не понимаю. Если это духи, то куда, черт возьми, ты отправил эти серые лица? — Я собственными глазами видела, как они прыгали сквозь эти три зеркала, а Баэль поощрял их. — Что за такие серые лица?

Теодор снова попыхивал трубкой, сидя на скамейке напротив меня. Теперь, когда он был вне моего личного пространства, дышать стало легче.

Ночной воздух пах гнилыми листьями и болотной водой, но в нем чувствовался и сладкий привкус ароматного гвоздичного табака Теодора. Его кожа была почти такой же темной, как ночь вокруг нас, отчего его серебристые глаза светились так, словно светились изнутри.

— Я так понимаю, Баэль показал тебе Перекресток. — Его взгляд метнулся к мужчине, о котором шла речь.

— Если ты говоришь о тех зеркалах в «Доме веселья», которые поглотили серые лица, то да, я их видела. Я также видела на них веве, но подпись мне незнакома.

Баэль свистнул один раз, и Лафайет спрыгнул с моих колен в его ожидающие объятия. Он ухмыльнулся Теодору, лениво поглаживая кошку.

— Серые лица, какие странные. — Его смешок был низким и веселым. — Эти серые лица — души недавно умерших, а зеркала — это переход. Врата, если хочешь.

— Врата куда, на небеса? — Я не был уверена, что вообще верю в небеса, но предполагала, что должно быть что-то за светом в конце туннеля. — Некоторые из них, похоже, не очень-то горели желанием уходить.

На самом деле, их крики были полны агонии.

— О, это не так, — сказал Баэль с мрачным смешком. — Перекресток существует для того, чтобы судить человека по его поступкам в жизни и отправлять его туда, куда он заслуживает попасть, когда эта жизнь закончится. Где они окажутся, в конечном счете, зависит от них самих. Души, которые ты видишь там, на деревьях, к сожалению, не сделали выбор ни в том, ни в другом направлении. Они останутся здесь, пока, в конце концов, не исчезнут навсегда.

Меня пробрал озноб, который не имел никакого отношения к погоде. Я подумала о той первой женщине в «Доме веселья» и о том, как она кричала. Ее глаза были полны такого ужаса, что даже сейчас у меня скрутило живот.

То, что она увидела по ту сторону стекла, должно быть, было порождением ночных кошмаров. Интересно, где она оказалась.

— Итак, если зеркала — это врата, то кем это делает тебя? — Я спросила Баэля.

Насколько я знала, он был главным, но если Теодор действительно был Метом Калфу, то он должен был быть привратником.

— Ты задаешь много вопросов, — сказал Теодор.

Дым клубился перед его горящими глазами. Я собиралась сказать что-нибудь язвительное, но в последнюю секунду передумала.

— Это хорошо, — добавил он. — Умно с твоей стороны. — Все аргументы замерли у меня на языке от неожиданного комплимента. — Очевидно, у тебя нет проблем с тем, чтобы поверить нам.

Разве я не должна была? Он сказал это так, как будто я была в каком-то положении, чтобы отрицать то, что я видела. В последнее время я была разной — трусихой и реалисткой, но я также была той, кто верил.

До глубины души я знала, на кого смотрю. Я могла чувствовать его сущность в своих мышцах и костях.

— У меня нет привычки барахтаться в отрицании. Я была бы идиоткой, если бы пыталась отрицать что-либо из этого. Я полагаю, что ты Мет Калфу. — Затем я посмотрела на Баэля. — И ты что-то вроде привратника или что-то в этом роде?