— Лератфан, если бы мы знали на что идем, то ни за что не подписали этот чертов договор, — вклинилась в беседу Райсен. Остальные наблюдатели обмахивали платочками своих подопечных, шепча заклинания, а то и молитвы.

— Могу вас заверить, что все, кому очень плохо, уедут. Остаются только самые сильные. И следующее испытание будет не таким опасным. Клянусь.

Мы все недоверчиво кивнули, соглашаясь с правителем.

— Слушайте, мы ведь и так видим, что людям лучше покинуть отбор. Смотрите как девушке плохо, — кивнула я на человечку. — Она очень бледная, и вообще…

— Что вы хотите этим сказать?! — подлетел ко мне Вениамин.

— Я поддерживаю мнение Ремеи, — быстро смекнул Винсент.

Мой план был прост как всё гениальное. Если вороны задумали ритуал, то для него нужны все 13 рас, а если не будет человеческое девушки — не быть и ритуалу.

— Вы оскорбляете людей? Что, думаете, раз крылатые, хвостатые да чешуйчатые, значит самые лучшие??? Это некрасиво с вашей стороны, леди Ремея! Вы упали в моих глазах! — пророкотал внезапно взбесившийся Вениамин.

Я было хотела спросить куда именно упала, но тут гадкий ворон разбил мой план в дребезги:

— Она остаётся, ибо мои сыновья должны сделать выбор из всех рас.

— Она уже давно как одна, тогда почему проходит испытания?

— Вам что, хуже от того, что мы принимаем участие? — бесновал Вениамин. Былое спокойствие и зажатость ушли в закат, уступив место излишней вспыльчивости. Я никогда не была расисткой, но и лгать не собиралась — люди не так сильны, как другие, но, видимо, этой точкой зрения я обижаю человеческий род.

— Мы ничуть не хуже, могу сказать, что…

— Нам плевать, — закончил Винсент. — И вы всё переворачиваете. Леди Ремея пытается обезопасить вашу подопечную, а не унизить…

— А вы молчите, я не с вами говорю!

— Пошли, — шепнула я архимагу, уводя его в коридор.

— Они явно готовят ритуал, — сверкая красными глазами, сказал дракон. Выглядел он жутко: красные глаза пылают гневом, губы сжаты в тонкую полосу, а ведь когда-то они жаркое терзали меня… Тьфу! Это не по делу! Надо начинать думать другим местом…

— Может, мы просто всё утрируем?

— Возможно, но как-то у воронов всё гладко сходится. Сыновья выберут из всех рас… Испытание будет неопасным… И с мешочком тоже всё так красиво получается, тебе не кажется?

— Кажется. Но ещё больше меня волнует артефакт слежения. Почему я? Почему моя комната? Зачем?

— Ты их не боишься. Даже меня сковывает договор с вороном. Помнишь, я говорил про болезнь матери?

— Да, конечно, помню. Но что ты подразумеваешь под «не боишься»?

— Сама подумай — все остальные расы здесь из-за договора. Они боятся их, очень сильно. Если бы они отказались, вороны могли открыто пригрозить им войной. Драконы здесь из-за долга перед воронами, мы тоже ну никак не могли отказаться. А что валькирии? Самые влиятельные расы: драконы и валькирии. На нас у них управа нашлась, на тебя же что? Им нужна сильная валькирия, но ты можешь в любой момент разорвать с ними все связи, сняться с отбора и преспокойно сидеть у себя в Вальхалле, полируя мечи и доспехи, готовясь к очередной войне. А потому они решили наблюдать за тобой.

Как бы это смешно это не звучало, но ведь он прав. Если Ариндель не дал надежду на возвращение сестры, то я бы вообще не стали их слушать.

— Винсент, у нас в покоях нет никаких следилок?

— Нет, проверяю каждый день.

— Отлично, тогда нам надо поговорить!

Мы уже как час сидим друг напротив друга, предлагая план спасения невест. В итоге мы нашли лишь один оптимальный вариант… И я уже совсем пала духом. Как обезопасить всех? Что сделать мне, чтобы другие не пострадали?

— Ремея, это единственное, что может спасти ситуацию… — в который раз повторял Винсент.

— Но… — кусала губы я. — Вдруг начнется война? Это будет просто ужасно! Ведь я обещала своим валькириям столетие мира. А воронам будет совершенно плевать на мой народ, снова польется кровь…

— Война — это не конец света. — Хладнокровно сказал дракон. Эта фраза попала мне в самое сердце. Я уже было хотела начать ругань, как мужчина продолжил: — Я сделаю всё, чтобы помочь тебе, а потому можешь рассчитывать на поддержку со стороны драконов. У нас огромная военная мощь. Мы быстро отобьем воронов. Можешь не переживать.

Я было выдохнула. Вроде всё хорошо и легко складывается, ноя что-то упускаю… Вот только что? Про что я могла позабыть? Интуиция ревет: «ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО!», но я в упор не понимаю…

— Винсент, прости за… — начала я. И тут же смутилась…

— За поцелуй? — тут же догадался он. — Нет, за это вовсе не следует просить прощения. Мне даже понравилось. — Мужчина улыбнулся.

— Что ты ухмыляешься? У нас ведь нет будущего!

— Уверена? — заломил бровь он.

— Да, на все сто.

— И ты не возьмешь свои слова назад?

В этой фразе был вызов. Мне не понравилось его выражения лица.

— Нет, я не для тебя…

— А для кого? Для ворона? Для кого ты?

— Не…

Я было хотела возразить, как Винсент в секунду оказался рядом. Жар от мужского тела смутил меня, а красные глаза, такие пробирающие и красивые, зачаровали. Я не могла встать: он преградил путь своим телом, но и вставать я будто не хотела.

— Так для кого ты?

Хочется ответить. Что-то острое, чтобы как ведром холодной воды, но я не могу… В последнее время стала очень мнительной. А что еще хуже — я стала боятся. Чего? Не знаю, но что-то липкое сковало мое тело, разум и сердце. И что самое интересное — мне очень спокойно рядом с ним. Винсент Каймер — моё проклятие, а возможно и любовь. Я никогда ничего такого не чувствовала, но мне нравится это теплое чувство.

— Я… — слова застряли в горле.

Мужчина медленно наклонился, нежно проведя рукой по шее и поднявшись выше к скулам, он вновь обрисовал мои губы, в упор смотря мне в глаза. Я замлела, тая от его рук, готовясь к поцелую и даже подалась вперед… Ага, обломись!

— Я жду ответа… — резко встал он, быстро скрывшись за дверью своего кабинета. Я хотела пойти за ним, но муха здравого смысла укусила меня, призывая остаться на месте. На подмогу к жужжащей мухе прилетела бабочка совести, вслед за которой приползла змея одиночества…

Нет.

Нужно держать себя в руках, причем как можно крепче. Он не для меня, а я не для него. Почему? Потому что это чувство обманчиво. Оно пришло неизвестно откуда, и я даже не знаю, как его охарактеризовать. Была бы я свободной, не было бы на мне груза ответственности за валькирий и всех жителей Вальхаллы в целом, то, быть может, я бы согласилась продолжить это. Он очень красивый мужчина, обаятельный, умный, способный помочь. И я уверенна, у него будет ещё кто-то способный заглушить боль от моего отказа. А будет ли она, эта боль? Не знаю, я вообще ничего сейчас не знаю. И это угнетает ещё сильнее…

* * *

Я бродила по дворцу. В голове творилась полнейшая каша из всех возможных составляющих: обиды, смятения, страха, неясности, но всё это было полнейшей ерундой, по сравнению с тем, чем я сейчас занималась. Винсент, видимо, решил меня побесить (у него это получается отлично, чувствуется рука мастера). Он не говорит со мной весь день с момента нашего последнего разговора, который почти хорошо закончился, всячески избегает встреч и делает вид а-ля «я тебя не знаю, ты меня тоже». А так, как он давно не возвращался в комнаты, у меня были подозрения, что он изволит принимать пищу. В этом я убедилась после того, как ко мне зашла Лиран, принеся на подносе ужин. На вопрос: «Почему вы не пошли на ужин?» я ответила, что не хочу. И в комнате есть тоже не хочу, и вообще попросила её убрать еду, ибо меня воротит.

Почувствовав, что мои уши краснеют от обмана, в который я заставила горничную поверить, я успокаивала себя тем, что не всё так и неправдиво. Меня и вправь воротит, но только от голода. Желудок рычит на всех мне знакомых (и незнакомых тоже) языках, булькает, издавая неприличные звуки. Но медлить нельзя! Пока Его вороньё Величество сидит своей распрекрасной задницей на стуле и ест, я буду искать её…