— Я знаю.

Это она. Она единственная. Но мне не нужно было произносить эту часть вслух, потому что по тому, как Зейн посмотрел на меня, я знал, что он уже понял.

— Тогда на этом всё, — сказал он и снова похлопал меня по плечу. — Поцелуй от меня Джиджи и свою маму. И позаботься о наших детях — хулиганах. Дай мне знать, если они доставят тебе какие — нибудь неприятности.

Я вздохнул, вспомнив, что Пьер, Кэнди и Тревор всё ещё были в саду с Эсмеральдой, вероятно, собирая розы или разноцветную пудру, чтобы посыпать цветы.

— Когда это они не доставляли мне неприятностей?

— Теперь, когда они знают, что у тебя есть склонность к ревности, будет в десять раз хуже. Будь готов.

— Спасибо, — проворчал я, и он рассмеялся.

Ещё раз хлопнув меня по плечу, он обошел свою чёрную машину сзади, остановившись, чтобы посмотреть на меня через дверцу водительского сиденья.

— Приятно снова видеть тебя по — настоящему счастливым, Кай, — затем он открыл дверь и нырнул внутрь.

Я смотрел, как он выезжает на длинную прямую дорогу, ведущую прочь от дворца по другую сторону золотых ворот, и исчез из виду. Мягкая улыбка, которую вызвали у меня его слова, не сходила с моего лица, пока я направлялся обратно в тепло дворца через сады.

Я был у круглого фонтана, вода струилась из пастей четырех статуй львов, напротив дверей в сад, когда Кэнди и Тревор встали по обе стороны от меня.

— Держи, — сказал Кэнди, протягивая маленький грязно — белый тканевый мешочек, местами слегка окрашенный в розовый цвет. — Кстати, я выбрал красный. Чтобы украсить твою розу для Эсмеральды.

Я не взял мешочек и бросил подозрительный хмурый взгляд на них обоих.

— Где она?

— Может, нам помочь тебе выбрать розу для неё? — небрежно спросил Тревор. Слишком небрежно.

Мои ноги резко остановились, и они оба развернулись передо мной. Я прищурился, глядя на них. Что — то яркое промелькнуло в глазах Тревора, но опять же, его глаза никогда не выглядели тусклыми.

— Где она? — повторил я.

— С Пьером, конечно, — ответил Кэнди. — Они направлялись к цветущим вишням, верно, Трев?

Рассудком я понимал, что у меня нет причин раздражаться, услышав это. Пьер был моим другом; он не стал бы с ней флиртовать, по крайней мере, больше. Я доверял ему, и я полностью доверял Эсмеральде.

Я очень быстро обнаружил, что ревность не прислушивается ни к каким рациональным мыслям. Она искрилась, извивалась, изворачивалась и беззаботно протягивала свои пылающие руки во всех возможных направлениях. И я не мог это контролировать, независимо от того, насколько хорошо я знал, что мне действительно не нужно ревновать. Тревор кивнул.

— Ага. Что — то насчет того, чтобы подарить ей раскрашенную розу, не так ли?

— О, да, — Кэнди щелкнул пальцами, указывая на Тревора. — Он хотел быть первым, кто подарит ей розу.

Мое кровяное давление резко подскочило.

Чёрт возьми, нет. Нет. Нет! Пьер ни за что не подарил бы Эсмеральде раскрашенную розу раньше, чем это сделаю я. И она ни за что бы не приняла её. Чёрт, или приняла бы?

— Эй, принц, — позвал Кэнди. — Куда ты идешь?

Никакой ответ не мог пробиться сквозь блокаду, которую образовали мои зубы, когда я пронесся мимо Тревора к восточной стороне сада, где росли старые вишневые деревья. Если бы у меня не звенело в ушах так громко, я, возможно, услышал бы позади себя одинокий праздничный хлопок в ладоши.

— Кай! — дядя Арш ухмыльнулся, когда я проходил мимо него. — Куда ты…? А, всё в порядке. Увидимся…я думаю…

Я не останавливался. Я не мог остановиться. У меня в голове был один образ, который я хотел уничтожить, но я не мог уничтожить его, пока не увижу реальность. Мне потребовались все силы, чтобы не броситься бежать, чтобы добраться туда как можно быстрее. В тот момент, когда я промчался мимо первого дерева, его голые ветви трепетали на ветру, я, пошатываясь, остановился.

Конечно же, там были Эсмеральда и Пьер. Стояли рядом с большими мешками с красным, зеленым, желтым, розовым и голубым порошком и большим тазом, полным воды, который дворцовый персонал с раннего утра расставлял по разным местам в саду.

Она смеялась над чем — то, что он, должно быть, сказал. Как раз в тот момент, когда он вложил ей в руку розу. Она взяла её, подняла и нежно провела пальцем по лепесткам, так мило улыбаясь им. Каждая вена и артерия взорвались внутри меня, одновременно издав собственнический рёв.

Он первый подарил ей розу. Он первый подарил ей гребаную розу!

— Эсмеральда, — вырвалось из глубины моего горла, но для моих ушей это казалось далеким.

Она повернула голову, её улыбка стала шире. Но она так же быстро погасла. Пьер, с другой стороны, выглядел как самодовольный маленький ублюдок. Как будто он молча говорил мне, что я опоздал. Он выиграл. Я проиграл.

— Кай, — произнесла Эсмеральда слегка дрогнувшим голосом.

— О…Кажется, голубков нужно оставить наедине, — сказал Пьер, изображая неловкость. — Так что, мне пора идти, — он наклонился к Эсмеральде. — Я рад, что тебе нравится, принцесса.

— Что? — прохрипела она.

Стоя к ней спиной, он подмигнул мне и удалился высокомерной походкой. Я не погнался за ним, чтобы спросить, почему он это сделал, хотя мне чертовски хотелось сломать его идеально прямой нос.

— Кай, — осторожно начала Эсмеральда. — Пожалуйста, не говори мне, что ты думаешь, что я…

— Ты взяла у него розу.

Она моргнула.

— Что?

— Ты взяла у него розу, — повторил я хриплым голосом. — Прежде чем у меня появился шанс подарить её тебе, — она наклонила цветок за стебель, зажатый между пальцами, как будто вспомнила, что держит его.

— Что? Нет, — она слабо покачала головой. — Это…это…

— Я твой парень, — проскрежетал я, делая шаг к ней. — Я должен был сделать это первым.

Её губы раздвинулись, затем она сжала их после вдоха. Мой взгляд сузился. Почему, чёрт возьми, уголки её рта подергивались?

— Так и есть, Кай.

— Тогда почему ты взяла её у него?

— Я не брала, — её голос повысился на несколько тонов, скорее мягко, чем защищаясь. — Я не брала его розу.

— Я видел это. Он дал тебе розу, и ты приняла её, — она поджала нижнюю губу, но это не помогло скрыть румянец на щеках. Я стиснул зубы.

— Ты думаешь, это смешно?

— Нет, — она быстро покачала головой, но её улыбка стала шире. — Нет, я…

Хриплый смешок сорвался с её губ, прежде чем она быстро поймала его в ладонь, но было слишком поздно. Я услышал это. Я увидел неприкрытый восторг, танцующий в её глазах, и это отравило мою кровь другой горячей эмоцией, отличной от раздражения и собственничества.

Я быстро поймал себя на том, что мне больше хочется положить её к себе на колени и выпороть, прежде чем трахнуть, вместо того, чтобы бросаться обвинениями, которые, как я знал, не имели глубокого смысла. Между ней и Пьером ничего не было. Но я всё ещё был чертовски раздражен из — за розы, и моя маленькая паршивка думала, что это забавно.

Прекрасно. Тогда она получит именно то, что заслужила.

Широко расправив плечи, я крадущимся шагом направился к ней. Её нижняя губа дрогнула, отделившись от верхней, и грудь слегка приподнялась от прерывистого дыхания.

— Ты приняла розу от кого — то другого до меня на наш первый совместный Праздник Жизни, — я продвинулся ещё на шаг вперёд.

— Нет, — выдохнула она. Её щеки покраснели от волнения. — Она жёлтая, пудра на розе желтая. Желтый означает дружбу. Это не…

— Дело не в этом. Ты приняла её, — я сделал ещё больший шаг, угрожая прижать её к дереву.

Она заглотила наживку. Она отступила на шаг, предлагая мне себя, играя со мной в эту игру.

— Кай, подожди, я… — я подался вперёд. Она отлетела назад. — Кай, — я двинулся; она двинулась, её руки поднялись, чтобы удержать меня, в то время как её расширенные глаза призывали меня подойти ближе. — Кай.

Вперёд. Назад.