Она и её гребаные пижамные шорты и топы доведут меня до смерти. Хотя сегодня вечером на ней был чёрный трикотажный джемпер поверх шелка сливового цвета, который идеально подчеркивал её теплый золотистый оттенок кожи, а длинные, слегка влажные волосы ниспадали на плечи.

— Можно я тут осмотрюсь? — спросила она, бросив на меня широко раскрытый взгляд через плечо.

Я промычал в знак согласия и ткнул пальцем в оправу своих очков. Пока она зачарованно оглядывалась по сторонам, я лениво подошел к изножью своей кровати с деревянным каркасом и балдахином.

Моя комната не сильно отличалась от той, в которой она жила. Тот же кроваво — красный ковер, карнизный потолок с большой люстрой из золота и хрусталя. На стенах были три картины, на каждой изображены три мои лошади, все были нарисованы Фэем. Двери справа от моей кровати вели в ванную комнату и гардеробную, и там, где у Эсмеральды в верхнем углу стоял туалетный столик, у меня был деревянный комод в тон моей кровати с большим прямоугольным зеркалом над ним.

Она подошла к упомянутому комоду, разглядывая вещи, которые я тщательно расставил по своим местам. Она потянулась к чёрному стеклянному флакону одеколона квадратной формы и поднесла его к носу. Её ресницы опустились, когда она глубоко вдохнула, и стон, который она издала после, должен был быть чертовски незаконным. Он был низким, искренним и таким беззастенчиво похотливым. Или, может быть, похотливым был я.

Я чувствовал себя подростком, который впервые привел к себе в комнату девушку. Я уже возбудился, просто увидев её в своей комнате, но её стон был подобен зажженной спичке на моём пропитанном бензином теле.

Я был настолько поглощен своим вожделением к ней, что мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что она выдвигает ящик стола, не верхний, второй. Тот, где я спрятал её…Паника пробежала по моему позвоночнику.

— Подожди, — крикнул я, моё тело дернулось к ней.

Она ахнула, широко раскрыв рот. Чёрт. Она медленно повернула голову, и эта идеальная буква "О" на её губах превратилась в широкую обвиняющую улыбку, а глаза заблестели искрящимся весельем. Дважды чёрт. Горячая кровь прилила к моему лицу. Прежде чем я смог придумать оправдание, моя рука сама собой потянулась к уху, выдавая мой секрет.

— Мистер Идеальный принц, — сказала она, смех пронизывал её слова. — Почему мои черные стринги в твоём ящике?

Её рука скользнула внутрь и вытащила черные кружевные стринги указательным пальцем, которые были на ней той ночью. Она обвиняюще покачала ими, как маятником.

— Я… — я прочистил горло, проводя предательскими пальцами по губам. — Я просто…

— Ты просто… — насмешливо повторила она. — Забрал их той ночью и забыл отдать обратно вместе с моей рубашкой на следующее утро? Значит, ты хранил их в своём ящике, чтобы отдать мне позже?

Уголок моего рта дернулся, но я скрыл это под пальцами, пока не взял над собой контроль. Я засунул руки в карманы своих чёрных пижамных штанов и подошел к ней.

— Я мог бы спросить тебя о том же, — она невинно расширила глаза. — Я не помню, чтобы мне вернули мою футболку.

Её губы раздвинулись невозможно шире, и она вздернула подбородок, как дерзкая маленькая девчонка.

— Это потому, что ты не получишь её обратно. Теперь эта футболка моя.

Я стиснул зубы, когда её притязания на мою одежду вызвали у меня приступ собственнического желания.

— Тогда это… — мой голос прозвучал тихо, когда я снял кружево с её пальцев, проводя большим пальцем по детальному рисунку, прежде чем вслепую бросить их обратно в ящик. — Теперь принадлежит мне, — тихий хлопок закрывающегося ящика совпал с последним слогом моего предложения.

Румянец на её щеках усилился, когда возбуждение залило её лицо, сделав серовато — карие глаза темными и горячими. Я мог видеть, как её коварные мысли отражаются в её взгляде, и я мог притворяться, что собираюсь быть сильным, но мы оба знали, что я уступлю в любой игре, которую она затеяла.

— Но, — сказала она, притворно надув губки. — Это моя любимая пара.

— И это должно вызвать у меня желание вернуть их обратно? — я старался говорить как можно более невозмутимо.

— Тогда как насчёт обмена? — промурлыкала она, прижимаясь ко мне, пока я не почувствовал жар её тела. — Стринги в твоём ящике… не те, что на мне сейчас?

Я чуть не подавился стоном. Мой взгляд автоматически опустился к её бедрам, к тайному промежутку между ними, в который мне снова захотелось зарыться лицом. Мой член сердито дернулся в моих боксерах, отказываясь проигрывать моему слюнявому рту и пытаясь заявить на неё свои права первым. Не имело значения, кто получит её первым, я бы продолжал брать её по очереди — руками, ртом и членом — всю ночь напролет, если бы она мне позволила.

Мягкое трение её бедер друг о друга заставило меня снова поднять на неё взгляд, и даже в моём одурманенном состоянии я заметил, что не один я готов взорваться. Зрачки Эсмеральды были так расширены, что разъедали радужку, а кожа покраснела по всей шее. Но эта её знойная улыбка…Чёрт.

Я сделал медленный, нуждающийся шаг к ней, почти прижимая нас друг к другу.

— Не искушай меня, Бэббл, — мой голос прозвучал хрипло, словно я требовал от неё прямо противоположного. Искушай меня. Искушай меня. Не переставай, чёрт возьми, искушать меня, моя прекрасная Бэббл.

Её улыбка стала шире, и она приподнялась на цыпочки, обвивая руками мою шею. Мои руки естественным образом скользнули под её джемпер, нащупывая её бедра, чтобы прижаться к ним.

— Тогда тебе не следовало сначала соблазнять меня, крадя моё нижнее белье, мистер Идеальный принц.

Я издал смешок в её рот, когда она прижалась своими мягкими губами к моим, я обхватил её руками и поцеловал в ответ. Это не было поспешным или отчаянным, и всё же головокружительный голод всё ещё контролировал наши медленные движения и облизывания. Когда мы оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, я схватил подол её черного джемпера и стянул его через голову. Перекинув его через плечо, я отступил назад, чтобы насытиться ею. Чёрт…

Сегодня вечером на ней не было укороченной рубашки на пуговицах. Только легкий топ того же сливового цвета, что и её шорты. Если бы не бледно — розовый бюстгальтер, выглядывающий из — под черных кружевных бретелек, одно легкое натяжение шелка обнажило бы её пышную грудь.

Я пульсировал от возбуждения везде, где только было возможно, слишком зависимый от её вида, чтобы беспокоиться о том, что я откровенно пялюсь на её грудь. Пока мой разум не подсказал мне образ того падения, которое произошло утром, и тогда мой взгляд осматривал ей по совершенно другой причине.

— Ты действительно нигде не пострадала, Эсмеральда? Совсем?

— Я в порядке. Но если ты волнуешься… — она прошла мимо меня. Я растерянно моргнул, потратив секунду на то, чтобы повернуться и посмотреть, как она, покачивая бедрами, направляется к двери. Я уже собирался спросить, куда она направляется, когда она внезапно развернулась лицом ко мне. — Я могла бы попросить Пьера осмотреть меня ещё раз, а потом вернуться сюда, — сказала она, небрежно пожав плечами. — Я слышала, что он остался на ночь из — за завтрашней Поминальной службы. Я уверена, он не будет возражать, если я скажу ему, что ты хочешь, чтобы он провел мне тщательный осмотр.

Кто знает, был ли это звук открываемой ею двери или звук чего — то треснувшего внутри меня при мысли о том, что Пьер прикасается к ней. Снова. Я понятия не имел, но моё тело напряглось от чего — то раскаленного.

Необходимость мириться с этим в первый раз, когда он флиртовал с ней, заставила мои внутренности позеленеть от зависти, но это, о, это было нечто в десять раз более жестокое. Теперь мое желание было запятнано ревностью, превратившей его во что — то темное, немного подлое и очень требовательное.

— Даже не думай об этом, Бэббл, — прорычал я сквозь стиснутые зубы. Мой пульс бешено колотился в голове, сердце и эрекции. — Он больше к тебе и близко не подойдет.