Карим разорвал конверт.

“Я живу на спине лицом к небу. Днем и ночью. Застрявший на своем месте, застывший во времени. За свою жизнь я сохранил в секрете тысячу поцелуев и собрал слезы миллиона облаков. Звучит слишком расплывчато? Что ж, измените свою точку зрения и подумайте. Ибо я лев над королями и королевами, и вы, жалкие муравьи, больше ничего от меня не получите. Кроме красивого желтого приза. Если, конечно, сможете меня найти.”

Моя верхняя губа приподнялась в замешательстве.

— Что?

Карим озадаченно вздохнул и медленно перечитал письмо ещё раз. А потом ещё и ещё, но у нас обоих не было никаких идей, куда ведет загадка.

— Что всегда обращено к небу? — спросила я, пытаясь расчесать спутанные ветром волосы.

— Всё, что находится снаружи и неживое, — ответил Карим.

— Место, куда бы ты пошел, чтобы тайно поцеловаться.

Карим широко раскрыл глаза.

— Я не знаю, почему ты смотришь на меня, ожидая ответа. Из нас двоих ты единственная, кто недавно с кем — то целовался. Куда вы ходили?

Из моего отвисшего рта вырвался нечленораздельный звук, а лицо покраснело от смущения. Я была слишком потрясена, чтобы даже осознать, из — за чего я была шокирована. Что он так небрежно упомянул Кая или что это было самое близкое к шутке, что я слышала от Карима за целую вечность.

— Мы не ходили никуда конкретно, — пискнула я, всплеснув руками.

Карим помахал разорванным конвертом.

— Ладно, ладно, забудь об этом. Почему там говорится: измените свою точку зрения и подумайте?

— Это место, которое лежит на спине лицом к небу, так что, возможно, нам тоже следует лечь. Может быть, лечь на скамейку и сказать, что видишь? — Карим протянул мне конверт и с ворчанием плюхнулся на спину на скамейке. Он перекинул одну ногу через подлокотник. — Что ты видишь?

— Небо, облака, деревья, что и ожидалось.

— Ты не можешь стоять на них, Карим. Поищи место, где ты сможешь стоять и целовать кого — нибудь.

— Я не знаю, — он разочарованно вскинул руку. — Есть только дворец. Балконы или терраса на крыше.

— Что это за “лев над королями и королевами”? — спросила я, задумчиво нахмурив брови. — Разве на гербе Томы нет льва?

— Герб Томы? — повторил Карим, я подняла глаза и увидела, что он на что — то смотрит, прищурившись. Затем его глаза расширились. — Герб…Я вижу герб на крыше.

Я развернулась и проследила за направлением его взгляда. И, чёрт возьми, он был прав. Герб Томы в форме щита с золотым львом, сидящим на вершине колонны перед большим раскидистым деревом, был виден с того места, где мы стояли. Прикрепленный к фасаду небольшого здания на вершине белой террасы, из которой высоко торчали два флагштока. Я втянула воздух, осознав кое — что ещё.

— Ты можешь тайно поцеловать кого — нибудь на крыше. К тому же она всегда обращена к небу.

— Приз на крыше.

В нашем выводе не было никаких сомнений. Карим вскочил, и мы побежали обратно через сад, возбужденно крича друг на друга.

— Но как мы туда попадём? — спросил Карим, как только мы достигли единственного входа с правой стороны дворца. — Мы не знаем дороги.

— Думаю…я знаю один путь наверх, — сказала я, обводя взглядом красный, золотой и белоснежный сказочный интерьер дворца, прежде чем побежать по левому коридору. — Кай однажды водил меня.

— Ты целовалась с ним на крыше!

Жар пробился сквозь холод, пощипывающий мои щеки.

— Он не целовал меня там. Просто показал мне.

Возможно, я услышала, как Карим недоверчиво усмехнулся, но я была слишком сосредоточена на попытках вспомнить маршрут, которым Кай вёл меня. Учитывая, что я всего один раз свернула не туда, можно сказать, что моя память чертовски хорошо мне послужила.

— Чёрт, ненавижу бегать, — Карим фыркнул позади меня, когда мы помчались вверх по узкой лестнице к металлической двери наверху.

Я хихикнула и, схватившись за длинную дверную ручку, распахнула дверь. Я взвизгнула, когда, спотыкаясь, выскочила наружу, чуть не упав лицом на пол. Чья — то рука на моём плече рывком вернула меня в вертикальное положение.

— Осторожнее, — предупредил Карим.

— Где это? — я быстро окинула взглядом крытую кремовой черепицей крышу с балюстрадой в тон колоннам, опоясывающую всё пространство. Карим указал вперед, и в тот же момент я заметила ярко — желтый чайник, стоящий на маленьком табурете перед гербом. — Вот! Вот оно.

— Я возьму, — в порыве возбуждения я побежала прямо к нему.

— Подожди, Эсмеральда!

Громкий хлопок остановил меня на полпути. Моё внимание переключилось влево, где распахнулась вторая дверь, ведущая на террасу.

Кай ступил на крышу, его густые, иссиня — черные волосы были великолепно растрепаны, куртка — парка натянута до подбородка. Он заметил меня, когда Пьер и Адам вышли из дверного проёма позади него.

Мой взгляд метнулся к пластиковому детскому чайнику и обратно к нему. Глаза Кая переместились за мою спину, затем снова остановились на мне, чуть прищурившись. Я почувствовала, как мой рот растягивается в широкой, легкомысленной улыбке.

— Вы опоздали. Он наш, — громко заявил я.

Стовяший рядом с Каем Пьер усмехнулся.

— Я так не думаю, принцесса. Этот приз наш.

Покачав головой, я посмотрела на чайник. Я была ближе к нему, чем они, но все они были выше и имели большие шаги, вероятно, бегали быстрее меня. Но у меня была передозировка азарта и адреналина, и было что — то такое в осознании того, что мне противостоит Кай, что заставляло меня чувствовать себя ещё более конкурентоспособной. Ничто не мешало мне взять чайник раньше них.

Не раздумывая ни секунды, я перешла на бег.

— Кай, беги! — крикнул Адам.

Чёрт, чёрт, чёрт. Кай был быстр. Но я не могла позволить ему победить. Я должна была взять его…я должна была.

Можно было спрыгнуть. Табурет был не выше моего пояса, так что возможность перепрыгнуть через него была. Я, вероятно, поранилась бы, и технически это просто игра, но—

Очевидно, перспектива получить травму меня не пугала, потому что не успела я опомниться, как меня подбросило вверх и вперед по воздуху, как будто я пыталась повалить кого — то на землю. Мои руки обхватили чайник, крепко сжимая и прижимая его к груди. Но потом твердая плитка оказалась у меня перед лицом, и мой разум закричал мне, что сворачиваться слишком поздно.

Я рухнула на пол, едва удержавшись от жестокого падения одной рукой. Что — то издало болезненный треск, и что — то врезалось мне в грудь, выбив весь воздух из легких.

— Эсмеральда! — выкрикнули два голоса. Один громче. Другой ближе.

Я задыхалась и хрипела, хватая ртом воздух, который, казалось, не могла найти, когда перекатилась на спину. У меня закружилась голова, в ушах зазвенело, а перед глазами всё расплылось. Я почувствовала глухой удар рядом с собой, прежде чем кто — то склонился надо мной, его неистовые руки зависли над моим ноющим телом.

— Эсмеральда. Эсмеральда, — голос Кая перекрывал шум в моих ушах. — Чёрт возьми, Эсмеральда.

Я быстро заморгала, чтобы сфокусировать взгляд, и медленно обнаружила прямо над своим лицом широко раскрытые, встревоженные глаза Кая. Боже, он был настолько великолепен, что это причиняло боль больше, чем падение. Я улыбнулась ему, или, по крайней мере, попыталась.

— Привет, красавчик, — прохрипела я.

Его рот открылся и закрылся раз, дважды.

— Чёрт возьми, Эсмеральда, — он тяжело вздохнул и нахмурил брови. — Ты в порядке? О чём ты думала?

Прежде чем я успела ответить, за спиной Кая появились Пьер и Адам, и кто — то ещё рухнул на пол рядом со мной.

Карим.

Глаза моего брата были огромными и круглыми, когда он окинул меня взглядом.

— Ты…ты в порядке? Тебе больно? Ты можешь двигаться? Что — нибудь болит?

— Я в порядке. Я в порядке, думаю. Ничего не болит, — по крайней мере, пока. — Я просто ударилась грудью, когда падала.

— Ты можешь дышать?

— Да. Да, могу, — я сделала слабую попытку сесть, и две руки легли мне на спину, помогая подняться. Одна принадлежала Каю. Другая принадлежал Кариму.