Я сменила платье на более удобные облегающие джинсы и белую рубашку с длинным рукавом под темно — зеленый джемпер на молнии. Кай сказал, что в конюшне есть пара сапог для верховой езды, которыми я могу воспользоваться.

Он, другой стороны, снял только пиджак и галстук и надел самую толстую и длинную куртку, которую я когда — либо видела в своей жизни. Она бы хорошо подошла для Тундры на севере Шаха, но не для теплого зимнего дня в Томе.

Но пожилой загорелый мужчина с подстриженной бородкой цвета соли с перцем, казалось, не стал подвергать сомнению странный выбор Кая для верховой езды, когда отвернулся от парня, проверявшего стремя, свисающее с бока великолепной шоколадно — коричневой лошади. Без сомнения, чистокровный скакун, выведенный от сильнейшей лошади штата Хаас.

— Принц Кай, — радостно поприветствовал мужчина с поклоном. — Я вижу, вы привели с собой гостя.

Кай мягко улыбнулся в ответ и жестом указал на него.

— Принцесса Эсмеральда, это Хорхе, начальник конюшни.

— Добрый день, Хорхе, — сказала я, протягивая мужчине руку. — Я знаю, что вы ожидали только принца Кая, поэтому, надеюсь, вы не против моего появления.

Хорхе быстро снял кожаную перчатку и пожал мне руку.

— Вовсе нет, ваше высочество. Я очень рад, что вы посетили мои конюшни. Вы будете сопровождать его высочество в поездке?

Я с надеждой наклонила голову.

— Если это не слишком большая просьба.

— Конечно, нет, — сказал он со смешком. — Мы можем подготовить лошадь за несколько минут. И раз уж вы здесь, мы можем подготовить лошадь по вашему выбору.

Я лучезарно улыбнулась ему.

— Я бы с удовольствием, — я немедленно начала осматривать конюшни.

— Хорхе, принцессе Эсмеральде нужно будет одолжить пару сапог пятого³ размера, — сказал Кай у меня за спиной.

— Конечно. Аладдин.

— Уже в процессе, — сказал парень, передавая поводья гнедой лошади Хорхе.

— И не забудь куртку и ботинки принца Кая! — крикнул ему Хорхе вслед как раз в тот момент, когда я остановилась перед третьей кабинкой справа.

Внутри был чернокожий гигант, демонстрируя свой профиль, пока жевал висящий тюк сена. По меньшей мере семнадцать ладоней в высоту, мощный, но худощавый, и, судя по тому, что я мог разглядеть в этом великолепном существе, каждый его дюйм был обсидианово — чёрным. Эти бездонные глаза, аккуратная грива, шерсть, сияющая так ярко, словно шелк.

— Кто это? — спросила я.

— Кто? Подождите, вы имеете в виду Баки? — удивленно переспросил Хорхе. — Ах, подождите, подождите, ваше высочество, я бы не подходил слишком близко!

Паника в голосе начальника конюшни остановила меня.

— Он что, необученный?

— Нет, нет, он не необученный, просто…Баки может быть немного агрессивным. Мы должны посмотреть, как он отнесется к вам, мэм.

Взгляд Хорхе скользнул мимо меня, я проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на Кая. Он ответил на их безмолвный разговор кивком.

— Всё в порядке, Хорхе. Принеси ей яблоко.

— Конечно, — как только Аладдин вернулся с двумя парами ботинок и поношенной черной курткой, мужчина постарше поспешил в том же направлении, откуда вернулся Аладдин.

— Яблоко? — повторила я, обращаясь к Каю.

Он подошел ко мне.

— Угу. Если он возьмёт его у тебя, ты сможешь оседлать его.

При звуке голоса Кая Баки повернул голову в нашу сторону и уставился на нас. Конь шагнул вперед и высунул голову из — за стойла, двигая ей, словно подзывая Кая. Кай подошел к нему.

— Он твой? — спросила я, чувствуя, как воздух в моих легких заменяется тяжелой, головокружительной вязкостью, когда я смотрела, как Кай с мягкой улыбкой на губах гладит лошадь.

— Ага.

Я понятия не имела, как одному тихому звуку удавалось передать столько любви, но Каю это удалось. Я почувствовала это прямо в груди. Видеть, как он так сильно заботится о животном, было опасно. Это подтолкнуло мою влюбленность к краю обрыва, который вел в бездонную пропасть под названием любовь.

— Я нашел его ещё жеребенком, раненым и брошенным в канаве, когда несколько лет назад путешествовал с Фэем и несколькими друзьями на юг.

Что ж. здравствуй, край обрыва любви. Наконец — то мы встретились.

Я пыталась сопротивляться тебе, правда, но потом он сказал мне, что спас маленького жеребенка, как будто это было обычным делом, так что это было вне моего контроля.

Чёрт, почему? Почему он сказал мне, что спас Баки? Как я могла не превратиться в лужицу любви и вожделения при мысли о том, что он пытался успокоить испуганного маленького жеребенка, покрытого грязью, когда вытаскивал бедняжку из канавы?

К счастью, в этот момент вернулся Хорхе, так что мне не пришлось пытаться придумывать внятный ответ, который не был бы таким: “Мне кажется, я влюблена в тебя”. Но как только яблоко оказалось у меня в руке, а Хорхе и Кай отступили назад, до меня дошла тяжесть того, чего мне нужно достичь.

Была доля правды в идее, что животные лучше всех разбираются в людях. Итак, если лошадь не посчитает, что мне можно доверять, то это обречет на неудачу прогресс, которого я пыталась добиться с Каем. Другими словами, я, возможно, только что выстрелила себе в ногу. Дерьмо.

Пожалуйста, возьми яблоко. Пожалуйста, возьми яблоко. Пожалуйста, возьми яблоко.

Я мысленно повторила заклинание, приближаясь к Баки. Лошадь замерла, когда он свирепо посмотрел на меня, прежде чем отступить назад, шурша сеном под копытами. Что ж, это было отличное начало.

Стараясь не смущаться, я подняла яблоко и протянула ему.

— Привет, Баки, — проворковала я. — У меня есть кое — что для тебя, — он грубо фыркнул. Чёрт. Быть судимой лошадью было тяжело. Я помахала перед ним яблоком на случай, если он не заметил его. — Ты не возьмешь его?

Ничего. Баки не пошевелился, он просто взъерошил голову.

Слишком напуганная, чтобы смотреть на Кая, я перевела взгляд на Хорхе.

— Он когда — нибудь раньше брал у кого — нибудь яблоко?

Хорхе неловко наклонил голову.

— Кроме самого принца Кая, э — э…нет. Но это не значит… — мужчина сдавленно выдохнул вместо окончания фразы, его глаза широко раскрылись.

Именно тогда я это почувствовала. Дуновение теплого воздуха, которое покалывало мою ладонь и пальцы. Звук сопения. И, наконец, прикосновение влажных широких губ, когда тяжесть яблока исчезла из моей руки. Я посмотрела на Баки, его глаза ночного неба пожирали мою душу, когда он сделал настоящее заявление, громко раздавливая, хрустя и чавкая.

Он взял его…

— Привет, — прошептала я с благоговением, от восторга уголки моих губ медленно приподнялись.

— Он принял его, — голос Хорхе прозвучал как шепот, затем стал громче. — Боже мой, он действительно взял его.

Смешок облегчения сотряс мои плечи, когда я взглянула на мужчину.

— Означает ли это, что я могу оседлать его?

— Да, да, конечно, — сказал Хорхе, широко улыбаясь. — Я возьму седло. Аладдин, отдай принцу Каю и её высочеству их сапоги.

— Всё в порядке, Аладдин, можешь оставить их там.

Моё сердце екнуло, когда Кай заговорил, как будто на мгновение я забыла, что он здесь. Эта мысль мгновенно стала непостижимой, когда он приблизился ко мне. Его шаги были почти бесшумными, но они громко отдавались во мне. Предвкушение переплелось с надеждой, создав канат, натянутый высоко в моей груди. Потому что он смотрел на меня.

Не просто смотрел на меня, а смотрел на меня. Прямо в меня. Оглядывал моё тело, изучал меня, требуя, чтобы я обнажилась перед ним. У меня перехватило дыхание, и я была в восторге, что являюсь пленницей его взгляда. Он остановился прямо передо мной, и я запрокинула голову, чтобы посмотреть прямо на него, ожидая.

Он наклонился ко мне.

— Что ты сделала с моей лошадью, Эсмеральда?

Хоть убейте, я не могла дышать. Пламя, разгоревшееся в моей груди и дикий пожар, перекрыли доступ воздуха изо рта в легкие. Обжигающий жар заструился по моей коже во всех направлениях, так быстро и сильно, что моё тело затряслось, а бёдра сжались.