— Можно и так сказать.

— Что случилось?

Я оглядываю свой кабинет, словно пытаясь убедиться, что наш разговор никто не услышит, и шепчу:

— Обещаешь, что это останется между нами?

Кларисса закатывает глаза.

— Джулия, кому, черт возьми, я могу рассказать? Ты же знаешь, что все, что ты говоришь, всегда остается между нами.

— Я знаю, просто нервничаю. Формально я подписала соглашение о неразглашении.

— Которое для тебя составила я, так что как твой адвокат, скажу, что все нормально.

С такими доводами как я могу не рассказать ей? Если я попаду в беду, именно ей придется меня выручать.

— Хорошо, ты помнишь Брэма Скотта?

Кларисса вытирает рот салфеткой.

— Как я могла забыть Брэма Скотта? Он правил Йельским университетом и был лучшим другом Рэта. Трудно забыть такого человека, как он.

— Да, недавно он пришел ко мне и сказал, что хочет принять участие в моей программе.

— Подожди, — Кларисса прижимает свою руку к моей, — Брэм Скотт попросил тебя свести его с кем-то. Тот самый Брэм Скотт, у которого ни разу не было девушки ни в колледже, ни после него, насколько нам известно.

Я киваю.

— Ага, этот Брэм Скотт.

— Что ж, это сбивает с толку.

— И не говори. Я была настолько ошарашена, что даже не подумала, что он говорит серьезно, и спросила Рэта, не было ли это частью их пари в фэнтези-футбол.

— О боже, ведь так и было, правда?

Я киваю и откусываю от своего бутерброда, быстро жуя, прежде чем заговорить:

— Они отрицали это, но, в конце концов, я их прижала. Я сказала Брэму, что для меня это не шутка, и знаешь, что он ответил?

— Вероятно, что-то идиотское.

— Нет, — я покачала головой, — он сказал, что хочет найти любовь.

Кларисса делает глоток, но после моих слов закашлялась и выплеснула воду на свои брюки.

— Что? Не может быть.

— Я тоже так подумала. Но он настроен серьезно. Он ответил на все вопросы, прошел собеседование и теперь ждет, когда я назначу встречу, чтобы ознакомить его с результатами.

— Вот это да! — Кларисса откидывается на спинку дивана. — Я имею в виду… ВАУ. Не ожидала от него такого. С чего такая внезапная перемена?

— Видимо, он считает, что ему пора остепениться.

— Ну, думаю, парни могут меняться, но это сложно представить.

Кларисса вымотана своими прошлыми отношениями, поэтому ее комментарий не показался мне странным.

— Итак, ты прогнала его через все тесты, какого он цвета?

Я делаю глоток воды, чтобы проглотить остатки бутерброда, прежде чем ответить, потому что, честно говоря, все еще не могу поверить в то, какого он цвета.

— Вот с чем у меня проблемы, именно поэтому у меня странный день.

— Для тебя это стало неожиданностью?

Я вытираю пальцы о салфетку и откидываюсь на спинку дивана, чувствуя себя чертовски растерянной.

— Еще какой. Я была уверена, что он синий или зеленый.

— Это не так?

Судя по тому, как Кларисса наморщила носик, она в таком же замешательстве, как и я. Она знает все о программе знакомств. Она проходила со мной все этапы программы, особенно после того, как помогла мне с юридическими документами, так что ее удивление вполне оправдано.

— Нет, — словно рассказываю секрет, я шепчу, — он красный.

Ее глаза расширяются, а брови поднимаются.

— Что? Не может быть.

— Так и есть. Я проверяла несколько раз. Его сексуальная индивидуальность — красная.

— Я бы на сто процентов согласилась с тобой, будь это кто-то другой, но тестирование не должно перевешивать все остальное, верно?

— Нет, не должно. Когда дело дошло до его теста, он попал в красную категорию с девяностопроцентным результатом.

— Но… — Кларисса скрещивает руки на груди и поворачивается ко мне. — Он совсем не похож на красного. Он лидер, несомненно, но он также харизматичен, он вдохновляет, он помога…

— Он защитник, — перебила ее я.

— Вот именно. Неужели мы все эти годы читали его неправильно? То есть, конечно, я не проводила с ним столько времени, сколько ты, но все же из наших коротких встреч, с уверенностью могу сказать, что этот человек не красный.

Она могла бы мне этого не говорить. Я до сих пор пытаюсь осмыслить полученные результаты, и теперь не уверена, что моя программа правильная. Черт, он заставляет меня сомневаться в моих методах и многолетних научных исследованиях. Не понимаю, как такое могло произойти. Как ему с такой легкостью удалось разрушить все мои теории, касающиеся его личности? Что это говорит обо мне? Как я могу так плохо разбираться в характере человека, которого давно знаю?

— И что мне делать? Свести его с оранжевым?

— А у тебя есть выбор?

— Заставить его пройти тест еще раз ведь не вариант, верно? Он подумает, что моя программа — обман, а этого я хочу меньше всего. Вообще-то у меня есть несколько девушек на примете, парочка желтых и фиолетовых, которые, как мне кажется, могли бы ему подойти, но если он красный, то я не смогу свести его с этими женщинами, потому что он сломит их дух еще до того, как им подадут салат.

Поджав губы, Кларисса обдумывает ситуацию, и именно за это я ее люблю. Она здесь не для того, чтобы разбрасываться пустыми предложениями, она использует свою очень способную голову, чтобы помочь мне разобраться. Ее точка зрения всегда содержательна. В колледже, когда, скажем прямо, мы были детьми, было то же самое. Я никогда не чувствовала, что наши отношения были односторонними, но она, конечно, была рядом, когда у меня были проблемы с мальчиками или когда Брэм каким-то образом забирался в мои мысли. Это случалось нечасто, но, когда он это делал, мне требовалось время, чтобы осознать.

У него есть способность проникать в вашу душу и укореняться там. Это определенно черта СИНИХ — способность, которой они обладают, оставаться рядом, даже когда вы находитесь за много километров друг от друга.

— Знаешь, мне неприятно это говорить, но, возможно, он красный, но не показывает этого при тебе, потому что ты сестра Рэта. Подумай, он — инвестиционный магнат в Нью-Йорке, ему тридцать три года, такое нечасто случается. Он должен быть немного красным, чтобы добиться того, чего добился. Возможно, в нем больше красного, чем ты ожидала.

— Я думаю… Наверное, да. — Грызу ноготь, размышляя о ее словах. — Но в повседневной жизни он не проявляет признаков красного. Например, последние две недели он был милым и добрым…

— Потому что ты сестра Рэта. Он не будет вести себя с тобой как придурок.

— Дело не только во мне. Он потрясающе обращается со своим помощником. Если бы он на самом деле был красным, он ни за что бы не отдал помощнику ключ от своего дома в Хэмптоне на выходные только за то, что тот принес нам печенье. Если бы он был красным, он бы заставил своего помощника принести нам печенье и сказал бы ему подождать снаружи, пока мы не закончим, на случай, если нам понадобится что-нибудь еще.

— Ты права. — Мы обе испустили протяжные вздохи и поудобнее устроились на своих местах, погрузившись в диванные подушки. — А что произойдет, если его свести с оранжевым? Я имею в виду, если его цвет отображается как красный, тогда, может быть, тебе стоит согласиться с результатами, понимаешь?

— Да, похоже, так и придется сделать.

— Я чувствую нерешительность.

Столько сомнений.

— Не хочу все испортить.

— Что ты имеешь в виду?

Я смотрю в потолок, вспоминая общение с Брэмом.

— С первого дня знакомства с Брэмом я всегда чувствовала, что он прав, несмотря ни на что, и он это знает. И что меня очень раздражало, так это то, что, когда я оказывалась рядом с ним, он всегда оказывался лучше меня, даже если не хочет этого. Он как бы создал для меня такой прецедент: что бы я ни делала, я хочу произвести на него впечатление.

— Джулия, ты же не серьезно.

— Знаю, это глупо. — Я провела рукой по волосам, крепко схватившись за распущенные пряди. — Но, когда пытаюсь убедить себя, что его мнение не имеет значения, потому что он не присутствует в моей жизни, как в жизни Рэта, я все равно хочу показать ему, что я больше, чем младшая сестра Рэта, что могу быть с ним наравне.