— Ну, во-первых, для начала, я бы выяснила, откуда взялся этот видеоролик, — призналась Ксюха, на какое-то мгновение сконцентрировавшись на повороте. — Видеокамер, в том числе и скрытых, сейчас пруд пруди. Вряд ли, учитывая закрытость твоего кавалера, он стал бы кому-то открыто примерять колечко, если только не пиар-ход. Но он у нас женат и статус, по крайней мере на сколько известно мне, до сих пор не изменен. Во-вторых, даже если и примерял, это вполне мог быть подарок для какой-нибудь родственницы…

— Ксеня, родственницам кольца не дарят, — резко одернула Рита подругу. — Серьги, кулоны, что там еще, не знаю, какие-то браслеты — допускаю. Но кольца…

— Понятно, я сейчас правильно скажу: ты его за это уже в игнор отправила? — притормозив и включив аварийные огни, поинтересовалась Маслова, внимательно посмотрев на подругу. — Ты отдаешь отчет тому, что делаешь? — продолжала она в ответ на молчание Коташовой. — Рит, ну надоест же ему однажды нянчиться с тобой. Этого добиваешься?

— Рита, а я не знаю, чего, в первую очередь, добивается он, — выдала совершенно неожиданно Ритка, глянув в окно, за которым давно опустилась декабрьская тьма. — Мне очень хочется ему верить. Очень, правда. Но ведет он себя странно. Любой вопрос о его жизни вызывает непонятное отторжение, напряжение, даже агрессию. Он, почему-то, не предупредил о моем существовании сына. Нет, может знакомить нас и не надо было, не буду спорить. Но если бы парень был в курсе, что у отца есть определенные планы на выходные, не было бы той неприятной сцены. И я не уверена, что там все благополучно разрешилось.

Характер Константинова пугал. Только вот этого говорить Масловой точно не собиралась. Как всё сложится — время покажет. При благоприятном раскладе с характером данного человека разбираться придется самой. Только — самой!

— Рит, извини, ты сейчас, конечно, взорваться можешь, но всё же скажу: на твоем месте я бы позвонила ему и, по крайней мере вопрос с видео, обсудила, — с уверенностью произнесла Маслова, возвращаясь к управлению автомобилем. — Ну, не вяжется этот ролик с твоей поездкой, на которой он же и настаивал. Да, спорить не буду, Москва огромный мегаполис, — продолжала она, предупреждая тем самым возможное замечание подруги. — Но, если у него там — личная жизнь, рисковать вряд ли стал бы. Тем более, ты жила в его квартире…

Что сейчас попыталась сказать Ксения, Рита прекрасно поняла. Сама тоже много на данный счет размышляла. И, всё равно, не складывалась мозаика. Не хватало какого-то важного пазла. Одного единственного. Впрочем, кажется, даже догадывалась — какого именно. Откровения самого Константинова. Ответь он тогда на ее вопрос, где все те дни жил сам…

Но от ответа на вопрос Константинов тогда мастерски ушел. А вот сейчас именно данный факт и был против него. Знал бы тогда…

— А сейчас — стоп, — резко остановила подругу Коташова. — Вот именно, что я жила в его квартире. А вот он всё это время где-то ночевал? Точно — не на вокзале.

На этот раз ответ подруги последовал не сразу. Возможно, Ксения, действительно, обдумывала слова Коташовой. Ведь отчасти, и не понимать того не могла, та была права. А, может, просто пыталась как-то разобраться в происходящих у той катаклизмах.

— Понятно, ты себе уже нарисовала нужную картинку, — обреченно вздохнув, резюмировала Маслова. — Рит, вариантов достаточно: отели, друзья, родители. Ну, взрослый мужик, найдет решение вопроса, если решил создать комфортные условия любимой женщине. И это ему, кстати, даже в огромный плюс идет.

У неё, как обычно, на всё было готово вполне логичное объяснение. Причем — оспорить которое не так-то просто. А «просто» было и еще по одной причине — собственный мужик был рядом. И не вызывал, по крайней мере у самой Ксюхи, лишних и ненужных вопросов.

— А вот о любви не надо, — попросила Ритка, резко развернувшись к Масловой. Хорошо, хоть, ремень безопасности был пристегнут, а то бы, точно, с места подскочила. — Мы говорим исключительно об интересе, — припомнила она слова самого Константинова. — О серьезном интересе и не более того. А интерес может оказаться и вторым номером, и запасным вариантом.

А вот с этой точки зрения Маслова как-то проблему старшей подруги не рассматривала. С другой же стороны… Трагедии большой в том не видела, учитывая собственную личную жизнь.

Правда, при этом считала, что той пора бы обзавестись кем-то, более постоянным, в отличие от ушедшего снова в глухое подполье Алантьева.

— Рит, ну, хорошо, кого тебе еще надо? — поинтересовалась Маслова, серьезно, даже слишком серьезно, посмотрев на старшую подругу. Не понимала она ту. Да и, ладно бы, проблема с Константиновым, действительно, была серьезная. Всего и надо было — позвонить. Для начала — хотя бы позвонить. И просто поговорить. Спокойно, без эмоциональных выплесков.

— А я уже говорила — настоящего полковника, если помнишь — попыталась сыронизировать Коташова. Тяжело ей было говорить о Константинове. Поэтому старательно избегала обсуждать вообще любые темы на его счет. И цветы… Цветы видеть не могла… Это были его цветы, хотя и не лично подаренные… Вот когда решение будет принято…

— Я-то помню, — заверила Ксюха, сворачивая на улицу, где жила Коташова. — Только, извини за напоминание, ты подпола-то удержать не смогла.

А вот сейчас… Ход был опасный. То прошлое Ритки не касалось никого. Да и… Никто о нем точно и не знал. Догадывались — да. А вот чтобы наверняка… И какой может оказаться реакция Коташовой…

— А может — не хотела?

Встречный вопрос вызвал усмешку Ксюхи. Она, тоже, не многое знала из того, что там, в действительности, было и происходило. Вот только наблюдать и делать выводы умела. А в жизни Ритки тот подполковник, сомнений в том не было, оставил достаточно серьезный след.

— Ты и не хотела? — удивилась Ксюха, сворачивая во двор дома Коташовой. — Рит, я конечно, может быть, не все про тебя знаю, — продолжала она, включая в салоне свет и отстегивая ремень безопасности. — Но то, что все было не так просто со Львовым, это уж точно. Ты же ненормальная была потом, когда он неожиданно уехал. Тебя… — откровение могло дорого сейчас обойтись. В прежние времена Коташова на данный счет взрывалась, как сухой порох. — Ты же бешеная была, на людей кидалась. Истерики через раз. Ну, что, хочешь повторения? — не удержалась она от очередного, далеко не безопасного вопроса. — Или это такая извращенная форма себяжаления? — закончила Маслова намеренно несуществующим в нормальном словарном запасе словцом.

На столько откровенно не говорили давно. Удивило и еще одно. К разговору о Львове Ритка отнеслась совершенно спокойно. Переболела? Или… Вот Масловой почему-то казалось — «вытравила». И ни кем-нибудь, а всё тем же Константиновым. И если тот сейчас исчезнет из поля зрения, то что ждет их всех… Это даже не Львов, это — Константинов, действовавший совершенно иначе. В чем, вот тут — точно, сомнений не было!

— Ну, знаешь, история не любит сослагательных наклонений, — с усмешкой обронила Ритка, выходя из машины. — Что было, то было. А вот было или нет, это уже знаю только я. А раз не удержала, значит не мое было. Знаешь, как пишут в «одноклассниках», по-моему, или в инсте где-то — если что-то из вашей жизни ушло, значит это не ваше. Так вот, раз подпол ушел, значит он не мой. И Константинов, если исчезнет…

Ксения с минуту внимательно смотрела на подругу. Вот назвать ту фаталисткой точно нельзя было. Что вдруг сейчас нашло…

— Господи, Ритка! — воскликнула Маслова, закрывая машину и направляясь следом за подругой в дом, — Ты, когда повзрослеешь, у тебя годы уходят! — продолжала она, не обращая внимания на удивленный взгляд Коташовой. Та гостей сегодня точно не ждала, учитывая, что на календаре — вечер четверга. — К тебе сороковник приближается. Ты понимаешь, что ещё год-два и вообще никак котироваться не будешь?

Уже вставив ключ в замочную скважину, Ритка, в удивлении оглянувшись, совершенно спокойно произнесла:

— А я не валюта, чтобы котироваться, начнем с этого, — придержав подругу в дверях, минуту спустя вручила той в руки поводок с радостно лающей Глашкой. — С меня ужин — с вас — прогулка.