2
Москва. Впервые Рита видела процесс съемки, что говорится, изнутри. Работа велась «на натуре», практически без декораций. Практически, потому что, кое где, были видны творения рук человеческих.
Оставаясь в непонятном для Константинова напряжении, те не менее позволила помочь выйти из машины. А вот даже от легкого, ничего незначащего, объятия сам благоразумно решил воздержаться. Что-то подсказывало, что в настоящий момент времени лучше не рисковать…
— Так это вы нарушительница съемочного процесса? — к ним приблизился мужчина достаточно возрастной и слишком грузный. И Коташовой показалось, что именно грузность делает его зрительно старше. С легким прищуром окинул внимательным взглядом. Её, без сомнения, оценивали. Но это была другая «оценка», без пошлости и многозначительности.
— Семеныч, тихо, — здороваясь с мужчиной, не пряча улыбки, попросил Константинов.
— В каком смысле? — практически тотчас напомнила о своем присутствии Рита. Сегодня слушала максимально внимательно. А ему, Константинову, очень хотелось избежать новых проблем и объяснений.
— Ну, я же сказал… — Алексей с беспокойством посмотрел на свою спутницу.
— А что — сказал, как есть, — без какой-либо злости или иного недовольства заметил встретивший их «боровичок». — Из-за тебя ведь на четыре дня перенесли основные сюжеты.
— Значит, снова я… — констатировала неутешительный факт Коташова.
— Э, нет, не снова — а только, — Семёныч, совершенно неожиданно, широко и вполне дружелюбно улыбнулся. — Он с осени прошлого года у нас тут, на площадке, куролесит. Так понимаю, запали вы ему в душу…
— Семёныч!.. — Константинов, кажется, сам оказался в растерянности от разоткровенничавшегося коллеги. Хотя в его тоне не услышала ни раздражения, ни злости. Скорее — недоумение с тенью удивления.
— Что ты заладил: Семёныч, Семёныч, — перебил тот Константинова. — Иди лучше своей даме кофе принеси. Или чаю, там есть сибирский взвар. Не магазинный, натуральный.
— Я никуда не денусь, — заверила Рита, перехватив обеспокоенный взгляд своего спутника. По всей видимости, выглядела как-то не совсем адекватно, если взрослый человек считает, что может куда-то сорваться в совершенно чужом мегаполисе.
— Да, Константинов себе не изменяет, — констатировал очевидное Семеныч, с которым её оставили в одиночестве. — Вы — Рита, — продолжал тот. — Представлюсь сам: Виктор Семёнович Арциховский. Режиссер-постановщик и ангел-хранитель вашего товарища. Простите за нескромный вопрос: у вас с ним что-то серьезное или так…
Что сейчас должна была ответить? Да, что угодно, только не то, что затем прозвучало. Причем, неожиданно даже для самой Ритки. И какой только черт в нее в тот момент вселился:
— Сегодня меня сделали его… любовницей, — выдала после секундной паузы. — Вас такой ответ удовлетворяет?
— Серьёзно? — задумавшись, Семёныч окинул собеседницу достаточно критически-оценивающим взглядом. Она даже невольно поежилась. Подобный взгляд Константинова был куда приятнее. — Я бы так не сказал, — произнес, наконец, вслух Арциховский.
— Слишком стара и непривлекательна? — не съязвить не получилось.
— Напротив, достаточно интересны, чтобы не просто заинтересовать, а увлечь мужчину вроде Константинова. Вот ту, — он кивнул в сторону молоденькой особы, около которой в данный момент задержался Константинов, — Вижу исключительно в качестве любовницы. Ради нее и таких, как она, не потребует себе выходной, да еще на несколько дней, в середине съемочного процесса.
Проходя в тот момент мимо Лерочки Вешник, Константинов, действительно, остановился, словно что-то вспомнив. Да, вспомнив, только не время и не место, как говорится. С одной бы проблемой сегодня разобраться…
— А что вы на меня так смотрите? — поинтересовалась очаровательная блондинка, при этом обворожительно улыбнувшись. Ладно хоть, на площадке сегодня отсутствовала Ларочка. Вот с кем точно могла возникнуть проблема…
— Думаю, — общался он с новоиспеченной звездочкой всегда в одной манере: спокойно-снисходительной.
— Алексей Константинов думает, — и голос Лерочки прозвучал с тенью иронии. — Алексей Петрович, вы только ничего такого не надумайте, — попросила она, напомнив, — Я замужем.
Она — замужем. Да ему, собственно, без разницы было, замужем она там, или нет. Другого понять не мог. Как у этой куклы мозг работал.
— Очень постараюсь, — обронил он, с благодарностью принимая из рук одного из коллег стаканчик с горячим взваром. Да, аромат трав захватывал.
Отвлечась от наблюдения за Константиновым, слишком мило полюбезничавшим с очаровательным созданием (издали определить не могла, на сколько юным), вслух озвучила не самый утешительный для себя вывод:
— Ясно, значит все же помеха…
— Стимул, — с полной уверенностью в голосе возразил Арциховский. — Лёшка ради этих выходных работает за троих и всю группу подгоняет, — а ей было непривычно услышать имя этого человека вот в таком простом произношении. — Да и изменился за последние несколько месяцев. Поверьте, я этого человека знаю очень давно. Всяким видел. Но вот на столько спокойным и счастливым вижу впервые за последние… А черт его знает, сколько лет. Не помню. Он ведь жил работой. Буквально загонял себя. А тут, оказывается, ему и отдых нужен. И время личное.
— Ну, я тут точно не причём, — попыталась отмахнуться Рита.
— Как знать, как знать, — улыбнувшись, Семёныч обернулся к приближающемуся к ним Константинову, поинтересовавшись, — Так нам ждать тебя завтра или…
— Самолет утром… — начал тот осторожно.
— Какой самолет?.. — переполошился Семёныч.
— Ритин самолет, — передавая стаканчик с горячим взваром, спокойно произнес Константинов, одновременно предупреждая молодую женщину, — Осторожно, не обожгитесь. Пока доберусь из аэропорта, — продолжал он, обращаясь снова к Арциховскому. — Думаю, часам к трем буду у вас и в вашем полном распоряжении.
— И почему мне в это верится с трудом, — проворчал Семёныч, направляясь к своему стулу. По всей видимости, перерыв окончен, и все возвращались к съемочному процессу.
— Мне всегда казалось, что ночные съемки проходят исключительно в павильонах с имитацией ночи, — призналась Коташова, окидывая внимательным взглядом площадку. Удивительно, очень боялась лишних вопросов и ненужного к себе интереса. А реально интерес к ней проявил только человек, который вообще мог её присутствие и не заметить…
— Да, есть такое, — согласился Алексей. — Но для Семёныча это не панацея. Он в одном случае снимает ночь в павильоне, если точно знает, что свет софитов и актерская суматоха может помешать людям отдыхать. Съемки еще часа полтора продлятся. Как раз в начале десятого должны закончиться.
— Никогда бы не подумала, что мужчина с вашей харизмой может на столько блестяще сыграть героя-любовника, — призналась Рита, не без интереса наблюдая за происходящим на съемочной площадке. — Есть что-то такое, что… — на секунду задумавшись, уверенно закончила, — Создает один образ: сильный, мужественный, способный принимать волевые решения. Такой, знаете, настоящий полковник.
— А вы где-то правы. У меня в копилке много таких ролей, — признался он, для себя отметив, что, в целом, проблем с общением, после Димкиной выходки, не возникло. — На самом деле непросто выбраться из того образа, с которым изначально вышел к зрителю и получил успех. И дело даже не в желании придерживаться роли одного плана, потому что та принесла тебе успех. Нет. Сложно бывает переломить режиссеров. Они точно знают, что вот этот образ ты вытянешь и, следовательно, вытянешь весь фильм. А им, порой, большего и не надо. А твои желания попробовать себя в чем-то другом, в другом образе, интересуют в последнюю очередь.
— И как вы…
— Получил данную роль? — уточнил Алексей. — Скажем так, Семёныч вытащил меня из одной… передряги. Ничего криминального. Житейская проблема. Запихал меня в первый же свой проект и пригрозил запереть в какой-нибудь подвал, если только вздумаю взбрыкнуть. Мы и предположить не могли, что вот такой не совсем обычный поиск актера на главную роль принесет сериалу ошеломляющий успех с продолжением.
