И пока Инесса Павловна звонила квартирной соседке, я задавалась вопросом, кто из нас сошел с ума.

Оказалось, я. Хозяйка подтвердила, что я пропала больше трех месяцев назад, в августе. И, поскольку срок оплаты прошел, а нерадивой квартиросъемщицы и след простыл, Ольге пришлось принимать меры.

За вещами, к счастью, надо было идти не на другой конец города, а в соседний дом. Потому что денег не нашлось даже на проезд. Ольга меня встретила, отругала за «распущенность и не добропорядочность» и согласилась еще подержать мое имущество, пока я не найду новое жилье. Выставив счет за долговременное хранение. Я переоделась в свои вещи по сезону, забрала телефон и, клятвенно пообещав всё оплатить с первой же зарплаты, бросилась на работу.

Там ждал аналогичный сюрприз. Как оказалось, Женя Яблокова уволилась примерно в те же дни августа, в какие пропала из квартиры. Не совсем сама, уволили за прогулы. Только тогда я додумалась проверить банковскую карточку. И — о чудо! — обнаружила первую радостную новость во всей этой сводящей с ума ситуации. У меня были деньги! Немного, но за крышу над головой на время поисков новой работы я могла уже не волноваться. А тут и хозяйка позвонила. Сказала, что нашла для меня небольшую и недорогую студию на окраине города.

Заселившись и забрав вещи, я позвонила Светке.

— Ну, ты подруга, блин, даешь! — воскликнула та, едва взяв трубку. — Загуляла, так загуляла!

— Свет, — проговорила я растерянно. — Не понимаю, что происходит. Приезжай. Я дам тебе свой новый адрес.

И тут меня ждала третья шокирующая новостью. Со Светкой я тоже общалась в последний раз в день увольнения, после чего перестала выходить на связь. Только подруга, в отличие от хозяйки, переживающей за возможные обвинения с моей стороны в присвоении имущества, не стала заявлять в полицию о пропаже человека.

— Так я думала, ты опять со своим мажорчиком сошлась, — похлопала глазами Светка. — У вас же совет да любовь. И горячая постелька.

— Какой мажорчик?

Сначала я подумала, что Светка меня подкалывает. Ее слова звучали неправдоподобно. Не могла я соблазниться богатством парня и броситься в его объятия.

Разве что там действительно была замешана любовь.

В ту же ночь и начались эти сны. Каждый раз я просыпалась в слезах. Сердце болело, словно на самом деле разрывалось в клочья. Он зовет меня? Что ему нужно?

Сегодня, на тридцать второй день нового отсчета моей жизни и памяти, малыш снова взывал к своей маме. Но теперь что-то изменилось. Он не просто спрашивал, где она и когда вернется.

Впервые ребенок заговорил об отце.

«Мама, ты нужна нам! Спаси папу! Спаси его! Он сходит с ума… Если ты не вернешься, он совсем обезумеет! Помоги нам, мама!»

Папа? Бросивший меня мажорчик? С чего бы ему сходить с ума?

И почему вообще мое подсознание, не пожелавшее благополучно забыть неприятный опыт и последствия общения с мужчиной, вдруг выдало просьбу о помощи?

Даже после пробуждения в голове продолжал звенеть умоляющий детский голосок.

Тяжелая невыносимая тоска сдавливала сердце. Когда чувство безысходности почти довело меня до края, я позвонила Светке.

— А что ты хотела? — заявила она. — Выкидыш дело серьезное! Такой стресс для организма!

— Я его даже не помню! — возражала я.

— Ты не помнишь, а тело — помнит. И подсознание помнит.

О том, что я вообще была беременна, выяснилось на приеме у гинеколога. К которому я решила сходить, чтобы развеять сомнения. В моем случае это могло бы стать единственным подтверждением правдивости слов подруги о моем романе с мажором.

Развеяла. Подтвердила. И теперь не знала, что думать и делать дальше.

Какое-то время назад мы со Светкой сошлись во мнении, что эта странная амнезия возникла как раз на фоне переживаний из-за потери ребенка. Это вполне вязалось с моим характером. Волноваться по любому поводу, накручивать себя по ерунде, поддаваться эмоциям и рвать душу по причине, которую другие спокойно переживут и пойдут дальше, к новым свершениям.

Правда, это не объясняло, почему из памяти вычеркнуто не только время романа с мажором, но еще и примерно два с половиной месяца до него. В общей сложности я забыла полгода своей жизни, начиная с того самого весеннего дня, который я запомнила последним.

— Да ты бы лучше радовалась, что так легко отделалась! Тот мажорчик тебя бросил? Бросил. Видно, как узнал о залете, так и скинул ненужный балласт. А ты, как всегда, распереживалась. Вот и потеряла ребеночка.

Да, Светка никогда не стеснялась в выражениях. Порой задумываюсь, а почему я продолжаю с ней дружить?

— Эти сны меня просто убивают, — пожаловалась я. — Сколько они мне будут сниться? Я так долго не выдержу!

— Слу-у-ушай! — пришла Светке в голову новая идея. — А вдруг не выкидыш? Вдруг ты сделала аборт? И теперь этот невинный убитый ребенок взывает к твоей совести с того света?

Я содрогнулась. Нет. Точно нет. Как бы тяжело не было, что не натворил бы его отец, я никогда не смогла бы убить живую душу в своей утробе.

— Гинеколог сказала, если бы не срок, вообще можно было бы сказать, что я его благополучно родила, — возразила я Светке. — Но ты говорила, что с мажором я сошлась за три-четыре месяца до потери памяти. За этот срок можно забеременеть. Но не родить.

— Ой, да фиговый твой гинеколог. Сходи лучше к моему, вот где отличный специалист. Подожди, я тебе его телефончик дам…

Телефон я записала, но в походе к Светкиному специалисту смысла уже не видела. Месяц прошел, чего там смотреть-то?

К тому же, были дела поважнее. Меня, наконец-то, пригласили на собеседование. В какой-то продуктовый магазин требовалась продавщица. Первый проблеск надежды за месяц бесплодных поисков работы.

— Женька, давай я к тебе вечерком загляну? — попросилась Светка. — Обожаю твой райончик. Смотри-ка, декабрь, везде мороз под тридцатник, а у тебя благодать. Прямо аномальная зона какая-то. Отличное местечко выбрала для жизни, прямо завидую.

— Свет, я на собеседование ухожу. Когда вернусь, не знаю.

— Бли-и-ин, — расстроилась подруга. — Тогда завтра! А то задубела я от этой зимы, погреться хочу.

Распрощавшись с подругой, я быстро собралась, застегнула пуховик и отправилась на встречу с судьбой. Вдруг на этот раз повезет? Хоть бы приняли на работу!

Я шла по тротуару к остановке и вдыхала полной грудью по-весеннему теплый чудный воздух. Это правда, что район у нас особенный. То ли благодаря близкой ТЭЦ, то ли еще по какой-то причине, но температура воздуха всю зиму держится градусов на пятнадцать-двадцать выше, чем в остальном городе. А полмесяца назад и вовсе случилось чудо — на нашей улице внезапно зацвела яблоня. Даже в новостях об этом рассказывали.

Троллейбус бодро увез меня на другой конец города. В лютый, щипающий за нос мороз. Я сошла на нужной остановке, укуталась поплотнее в шарф и двинулась к нужному зданию.

Чтобы уже через пятнадцать минут выйти оттуда с диагнозом «Вы нам не подходите».

Статья в трудовой книжке поставила жирный крест на моем дальнейшем трудоустройстве.

Обиднее всего было то, что я даже не помню, стоил ли тот скоротечный роман одной отдельно взятой сломанной судьбы.

Я шла по улице, сдерживая слезы. Это был последний шанс. Месяц бьюсь, целый месяц, и всё без толку.

Воздух немного потеплел. Дело шло к вечеру, а температура не понижалась, что было бы вполне ожидаемо, а, напротив, заметно поползла вверх.

А вместе с ней росло непонятное, заставляющее чуть быстрее стучать сердце, чувство.

Меня потянуло на соседнюю улицу. Повинуясь этому приглашению, ясвернула и прошла еще несколько кварталов. Ощущение правильности направления усиливалось, шаги убыстрялись сами собой. Как будто я спешила домой… Или на встречу с близким человеком.

А ведь уже чувствовала что-то такое. Не отдавая себе отчета, не задумываясь и не пытаясь понять. С того самого пробуждения посреди заснеженного парка. Вот только весь последующий месяц я жила в сильном стрессе из-за потери прежней привычной и удобной жизни. Из-за давящих снов. И ощущение чего-то родственного, нужного пряталось где-то на задворках восприятия. А сейчас внезапно нахлынуло настолько мощной волной, что игнорировать его и дальше стало невозможно.