Я резко открыла глаза.

Вместо моей кухни был кабинет анасара. Он сам, закинув ногу на ногу и положив руки на подлокотники, сидел в своем кресле за письменным столом.

И осуждающе смотрел на меня.

Я заозиралась в надежде, что мне привиделось, показалось, а на самом деле я по-прежнему дома. Или ненароком заснула, расслабившись после душа?

— Но я рад, что ты одумалась и решила вернуться, — договорил Ле Ён и поднялся из кресла. Я тут же сделала шаг назад, шарахнувшись от него.

Анасар нахмурился.

— Я думал, ты вернулась добровольно. В чем дело?

— Я не возвращалась, — прохрипела я. — Даже не думала.

Он вдруг улыбнулся, и улыбка эта показалась хищной.

— Думала. Амулет переноса был настроен на возврат через сутки. Но сработал гораздо раньше. На твои мысли и желания. Значит, ты хотела вернуться. И меня это радует.

Что? У амулета был таймер? И мой побег — лишь иллюзия свободы? И меня затянуло бы в мир поместья «Чернолесье» в любом случае?

«Туда и обратно». А ведь Жу Даль объяснял мне принцип работы зеркала-амулета. Он не дает уйти в другой мир навсегда. Он предоставляет лишь время, желаемое или запрограммированное.

У меня, как оказалось, не было ни единого шанса остаться дома.

И тут я развеселилась. А ведь я действительно хотела вернуться. Пусть не осознавала этого. Пусть где-то глубоко внутри себя. Настолько глубоко, что сама не подозревала об этом.

Где-то там, в моем бывшем мире, осталась неоплаченная съёмная квартира, из которой скоро выкинут все мои вещи, подруга, оказавшаяся вовсе даже не подругой, и документы, не имеющие никакого значения в Алуяре.

Собственно, ниточек, связывающих меня с Землей, стало куда меньше, чем при первом моем появлении в поместье Ле Ёна.

А точнее, не осталось ни одной.

— Что тебя так развеселило? — слегка раздраженно спросил ничего не понимающий муж.

— Ничего, — мило улыбнулась я. — Я больше не буду сбегать, обещаю. Так что ты там говорил насчет крестьян?

— Сначала оденься, — буркнул он. — Потом поговорим.

Я опустила взгляд. Ой. На мне был домашний коротенький халатик, в котором я вышла из душа. Халатик на голое тело, что, конечно, муж видеть не мог, но, кажется, догадывался.

А нам не надо его провоцировать. Я выскочила из кабинета и пулей понеслась в свою спальню. К счастью, по дороге никто не встретился, а то представляю себе реакцию слуг на странный видок хозяйки.

Хозяйка. Я сладко посмаковала это слово. И пусть я никогда не замечала за собой особой жадности и зависти к тем, кто богаче, но очевидную разницу между теперешней жизнью и прежней оценить успела.

А муж… Что ж, как-нибудь решу эту проблему.

Ма заглянула в спальню почти сразу же, как я вошла.

— Анасарана! Анасар сказал, вам надо помочь одеться. Вы хорошо погуляли?

Погуляла?

Я вдруг поняла, что отсутствовала почти половину дня и весь вечер, и слуги это непременно заметили. Что они подумали? Знали ли о побеге? Или…

Почему «погуляла»? С чего такой вывод?

«Анасар сказал, вам надо…»

Вот же паршивец! Он понял, куда я делась, знал, что точно вернусь, и не стал позорить меня перед слугами, придумав удобный предлог для отсутствия хозяйки! И сразу же послал ко мне служанку, как только я ушла в спальню.

Какой заботливый муж, сладенько заметил внутренний голосок в голове.

Угу, мысленно буркнула я, вспоминая, что заботой и не пахло в первую брачную ночь.

Ну, почему же, съехидничал внутренний голос. Говорят, в первый раз всегда страшно и больно. А ты не только ничего не почувствовала, так еще и не запомнила. Забота-с.

— Ма, — обратилась я к служанке. — Сколько времени? Ужин уже был?

Жаль, если на ужин опоздала, потому что несколько кусочков сыра, немного магазинных салатиков и шоколадка исчезли в моем желудке в никуда, а пара бокалов вина и коньяк мой организм и вовсе принял за воду, не выдав на алкоголь привычной реакции.

— Анасар велел оставить вам ужин в столовой.

Я оторопела. Он, что, реально обо мне заботится?

Или…

Ну да, конечно. Ему ведь наследник нужен. И он, вероятно, думает, что наследник уже имеется, и его надо кормить.

Губы сами собой растянулись в ехидной улыбочке. Никакого наследника, разумеется, и в помине нет. Но поесть надо. А то я голодная как…

Эх, жаль, не додумалась купить в моем мире тесты на беременность и волшебные таблеточки, после которых детей точно не бывает.

По дороге в столовую я задумалась. Если анасар не врет, то от наличия ребенка зависит, останется ли у нас это поместье. Которое, честно говоря, мне очень понравилось. Не хотелось бы его терять, раз уж я застряла в этом мире навсегда. Неужели в Алуяре и вправду такие жестокие и дикие законы? Отнять у человека его земли и дом только из-за того, что он не успел произвести потомство до тридцати пяти лет. Ну, что за глупость! А если человек бесплоден, его, выходит, надо гнать на улицу? Или вдруг он не встретил свою любовь, ему на ком попало жениться, лишь бы родить ребенка?

Что, собственно, Ле Ён и сделал.

Наверно, я начинаю понимать его мотивы. Мне вот тоже, едва вкусив прелести собственного дома, не хочется опять остаться без жилья. И если в родном мире я худо-бедно выживала, мотаясь по съёмным квартирам и вкалывая на них, как проклятая, то что ждет нас с мужем в Алуяре, даже представить страшно.

Может, это не так и страшно, родить ему ребенка? Не самая ужасная цена за возможность никогда больше не думать о крыше над головой?

В столовой меня ждало жаркое. Мясо! Я набросилась на него, словно голодала несколько дней. Понятия не имею, что у них тут, говядина, свинина или какая-нибудь неведомая зверушка, но мясо было восхитительно. В каком-то сладковатом соусе и с ароматными пряностями. Я ела и не могла наесться. Да что же со мной такое? Никогда так не наедалась, тем более, на ночь. Да у меня зарплата не позволяла съесть столько мяса за один присест!

Поймала слегка оторопевший взгляд Ма, спохватилась.

— А ты ела?

Она торопливо кивнула.

Но продолжала смотреть так, словно у меня выросла вторая голова.

И тут до меня дошло. Наверно, я тоже так смотрела бы на замужнюю даму, которая ест явно за двоих.

— Нет, — рассмеялась я, успокаивая служанку. — Я не беременна, не думай. Такого не может быть. Я просто целый день толком не ела. А тут такое вкусное мясо.

— Правда? Х-хорошо… — Ма, казалось, совсем не успокоилась. Интересно, что ее так напрягло? Разве служанка не должна, напротив, радоваться за будущее пополнение в семействе хозяев?

— Вот если бы я налегала на солёненькие огурчики… — подмигнула я служанке. — Но на солёное меня точно не тянет. Так что нет.

***

В эту ночь мне приснился ребенок. С такими же светло-русыми волосами, как у меня, и зелеными глазами Ле Ёна. И очаровательной мордашкой, в которой естественным образом соединились черты мамы и папы.

— Мама, — сказал ребенок. — Почему ты не хочешь меня? Я хороший. Правда-правда!

— Я не то что не хочу, я просто…

Во сне я не могла найти слов. Для мамы всё произошло внезапно, и она просто не поспевает за событиями и не готова стать мамой? Папа накосячил, и теперь мама его тихо ненавидит? Такое не скажешь ребенку. Даже приснившемуся. Даже не существующему.

Хотя вот от такого милого малыша я бы не отказалась. Такой красивый, такой чудесный…

— Мама, можно, я приду? Можно я буду с тобой? Обещаю, а буду хорошим. Я буду твоим…

И я всей душой согласилась. Приходи, мой маленький. Приходи, мой сынок…

Во сне всё воспринимается иначе.

Наутро я очень удивилась этому сну. Что это было? Почему мне вдруг приснился ребенок? Из-за разговоров о беременности? Или я слишком переела на ночь мяса? Нет, с ужинами, особенно такими плотными и тяжелыми для желудка, надо завязывать. А то еще какая-нибудь ерунда приснится.

Желудок заурчал так, словно не он употребил огромный кусок мяса накануне вечером.