Я вспомнила, что Картер не вынимает сигареты изо рта и неравнодушен к крепким напиткам.

— Это уж точно. Но Сет очень близок к идеалу. По меньше мере для смертного. Что же до меня… я не знаю. Я чувствую себя негодной для таких отношений.

Он встал и прижал меня к себе.

— Ну что, теперь твой черед предаваться мелодраматическому унынию. Смотри. Как ты можешь быть негодной — ведь ты с ним уже довольно долго. Он с тобой не ради секса. Он с тобой ради тебя. Ради твоих восхитительных остроумия и обаяния, которыми удается приободрить даже такого сварливого ублюдка, как я. А вот чего я постичь не могу, так какого черта тебе это надо.

— Не сосчитать, — сказала я, думая о юморе Сета, его интеллекте, его серьезном и уравновешенном характере. — И мне кажется, он счастлив тем, что получил, но чувствует, как бы это сказать, неосуществимость. Он же мужчина, правильно? Я вижу, как он смотрит на меня иногда, и знаю, о чем он думает… чего хочет.

Я вспомнила, как дразнила его пальцами ног.

— Вряд ли ему на самом деле легко со мной. Я все равно с ним кокетничаю, хоть и знаю, что нельзя. Если бы я могла дать ему… не знаю… что-нибудь. Что-нибудь несмертельное, чтобы воздать должное силе его воздержания.

— Вряд ли от тебя стоит ожидать чего-нибудь несмертельного. Ты девушка из серии «руками не трогать».

Я вскинула поникшую голову:

— Вот именно.

— Что именно?

— Смотреть, но не трогать. Ты мне поможешь. Ощутив прилив природного оптимизма и бодрости, я вызывающе улыбнулась инкубу:

— Ты будешь моим фотографом.

Он поднял брови, но я не сомневалась, что он уже понял, к чему я клоню.

— Умоляю, моя дорогая, объясни, что мне предстоит фотографировать?

— Меня. В самых разных соблазнительных позах и с минимумом белья. Или совсем без него. Мы сделаем целую серию.

— И ты рассчитываешь помочь ему этим? Ты просто загонишь его в сортир на десять часов в одиночестве.

— Эй, он может делать с ними все, что угодно, но это отличная идея. Это будет чистое удовольствие. Безопасный способ иметь меня, не имея.

Я хлопнула инкуба по плечу:

— Ведь ты поможешь мне, правда? Ты единственный, кому я могу доверить это.

— Конечно помогу. Можно было не спрашивать.

Я вздохнула с таким облегчением, будто сбросила тяжкую ношу.

— Конечно, даже если для Сета это хорошо, я-то все равно останусь сучкой слабовольной. Так и буду все время думать только о нем. Все так же буду гадать, каково мне было бы с ним. Все так же терять самообладание в минуты слабости.

Я снова вздохнула, теперь разочарованно.

— Думаю, мне ничего не поможет. Во всяком случае, не его фотографии.

— Эй! — воскликнул Бастьен, тронув меня за подбородок. — Улыбнись же. Что-нибудь придумаешь. А если нет, то придумаю я, обещаю. Брат, которого у тебя никогда не было, помнишь? Мы здесь друг для друга, n'est-ce pas[251]?

Я улыбнулась и склонила голову ему на грудь:

— Oui.

Так мы и стояли несколько блаженных минут, пока я не вспомнила о куда менее сентиментальных проблемах.

Я села:

— Ой, ты должен кое-что проверить.

Я взяла сумочку и достала пакетик с кристаллами, которые дал мне Алек. Бастьен отскочил, когда я протянула ему пакетик.

— Черт возьми, что это?

— Вопрос на миллион долларов. Эти кристаллы явились причиной столь странных поступков моего приятеля из магазина.

Вернув самообладание, он наклонился взглянуть поближе, но до пакета так и не дотронулся.

— Они какие-то странные, — медленно проговорил он. — Они что-то испускают…

— Словно излучение бессмертных, — согласилась я. — Но я никогда не встречала, чтобы нечто подобное исходило от неодушевленного предмета. Тут что-то совсем другое.

— Но вроде ничего страшного… просто неправильно.

— Я спрашивала Сета. Смертные ничего не чувствуют, только мы. Ты когда-нибудь сталкивался с таким?

— Нет, но я ведь рядом с тобой новичок, верно?

К нашему обоюдному облегчению, я убрала кристаллы в сумочку, а затем рассказала, как Алек советовал их размешивать.

— Все страньше и страньше, — задумчиво проговорил Бастьен. — Ничего общего с известными мне наркотиками, но и на флюиды какого-либо законного зелья тоже не похоже. Если захочешь узнать, что это такое, Цветочек, тебе придется разворошить осиное гнездо и пообщаться с большими шишками.

Я понимала, что он прав. Мы еще немного посидели, перейдя к вещам менее странным. Пекущийся хлеб пахнул так аппетитно, что не было никакой возможности уйти, не попробовав кусочек. А попробовав, я решила, что сколько бы ни было недостатков у Дейны, в кулинарии ей нет равных. Я остановилась, только разделавшись с доброй половиной каравая, и отправилась в центр на поиски «больших шишек».

Мне повезло — Джером сразу ответил по мобильному и сообщил, где находится. А если бы и не отозвался, я все равно нашла бы его в каком-то заведении из недлинного списка мест, где можно его отыскать. А именно, в «Подвальчике», старом темном пабе на площади Пионеров, в историческом квартале Сиэтла. Чтобы попасть туда, надо было спуститься по лестнице, и я всегда удивлялась, как он уцелел в окружении небоскребов. Джером и Картер часто сиживали в «Подвальчике».

Я обнаружила их обоих на обычном месте в углу. В пабе, как всегда, царил полумрак. Было довольно оживленно — начался «счастливый час». Ангел и демон встретили меня приятно удивленными физиономиями, хотя оба почувствовали мое присутствие еще прежде, чем я вошла. По телефону Джером всегда давал понять, что я отнимаю у него время, но сейчас они не выглядели особенно занятыми. Я заказала в баре «гимлет», улыбнулась двум парням, пикировавшимся остротами, пока я ждала, и присоединилась к сладкой парочке.

— Деловой завтрак? — спросила я, кивнув на стоящие перед ними пустые рюмки.

Бессмертные сидели бок о бок, так что мне достался стул напротив, словно на собеседовании.

Картер, будто провозглашая тост, поднял рюмку. Я чокнулась с ним «гимлетом».

— Не сомневайся в божественном движении миров, дочь Лилит.

— Никогда не прекратятся труды Господни, — важно добавил Джером.

Оба казались слегка поддатыми, но меня не проведешь. Высшие бессмертные вроде ангелов и демонов способны контролировать опьянение. Другие бессмертные рангом пониже, вроде меня, говорили при них кучу ерунды, полагая, что Джером или Картер совершенно пьяны. И теперь их глаза сохраняли холодное проницательное выражение, говорившее мне, как оба заинтересованы, с чего это я среди бела дня ищу встречи со своим надзирающим.

— Встречалась с инкубом? — осведомился Джером.

Я кивнула:

— Он полагает, что кое-чего добился.

— Полагает? — переспросил демон, подняв бровь.

Я подумала, мог бы так сыграть Джон Кьюсак.

— Существуют сомнения?

— Я этого не говорила.

— Но ты не сказала, что он кое-чего добился.

— Просто оговорилась. Форма речи.

— Ты нечасто оговариваешься, Джорджи. И в конце концов, мне представляется, что ты кое-как разбираешься в совращении. И возможно, даже в человеческой природе.

— Кое-как?

Уловив обиду в моем голосе, Картер рассмеялся.

— Итак, — продолжил Джером, — твоя экспертная оценка: получится у твоего приятеля или нет?

Я уже готова была сказать «конечно», но вспомнила, что Картер способен распознать ложь. Черт, даже Джером, наверное, может.

— Я не знаю. Ее трудно понять. Очень странная женщина.

Я поджала губы, обдумывая следующую фразу.

— Если кто-то и способен ее совратить, так только он. С моей помощью.

Поколебавшись, я добавила:

— Ведь вам известно дело с Бартоном?

— Разумеется. Большая глупость со стороны Бастьена.

— Надо полагать.

В этой компании мне не хотелось подвергать нападкам лучших друзей.

— Что поделать, не умеем мы сдерживать чувства. И мне кажется не слишком умным со стороны Бартона ревновать женщину, которая так или иначе спит с каждым встречным-поперечным. Что с того, что еще один объявился, смертный или бессмертный?