Я прошла во дворик к джакузи и открыла горячую воду. Хлынула струя с паром, и я с удовольствием вздохнула. После целого дня на холоде это был полный отпад. Я осмотрела густо увитые виноградом решетки. Их было три, а между ними арки. Сумерки сгущались, дом стремительно погружался во тьму, так что я могла не опасаться соседских взглядов.

Я разделась и осторожно попробовала ногой воду. Горячо. Очень горячо. Я отдернула ногу и подождала с минуту, прежде чем попробовать снова. Постепенно, очень медленно, я опускалась в воду. Погрузившись наконец по шею, я с блаженством выдохнула и откинула голову на край. Потрясающе. Ногой я включила пузыри и закрыла глаза. Вдруг я почувствовала, что способна все это забыть. Дага. Парня из клуба. Дейну. Сета. Ладно, Сета, может, и не совсем. Но по крайней мере, все плохое я забыть способна.

Когда волосы завились от пара, а по лбу покатился пот, я поднялась и села на край ванны. Многие не понимают, зачем нужно принимать горячую ванну на улице, а мне так нравится больше, чем дома. Ничто не сравнится с такой сменой температуры.

Охладившись, я снова села в воду, чтобы повторить процедуру. Абсолютно счастливая, я была готова заниматься этим всю ночь.

Полежав в воде несколько минут, я услышала где-то невдалеке треск сучьев. Это было словно в банальной сцене из фильма ужасов, но тем не менее страшно. Я как ошпаренная выскочила из воды и перелезла через бортик под шорох листьев и кустарника.

— Бастьен! — взвизгнула я и побежала к дому.

Он выскочил, бледный и встревоженный:

— Что случилось?

Пятясь, я показала:

— Там кто-то есть.

На самом деле мне ничто повредить не может, но бессмертие не освобождает от инстинктивного страха и осторожности. Позже будет время смутиться от своего девичьего поведения.

Он вышел из дома, всматриваясь в темноту. Мой рыцарь. Я ждала на кухне, вода капала на деревянный пол, сердце все еще рвалось из груди. Через несколько минут он вернулся и помотал головой:

— Там никого нет. Тебе показалось.

— Нет. Я слышала.

— Это был какой-нибудь зверек. Или, может, Риз подрачивал.

Я не отозвалась на шутку, он подошел и обнял меня, не боясь замочить одежду. Я вся дрожала.

— Все нормально, — приговаривал он. — С тобой все в порядке. Ты в безопасности.

Он снял фланелевую куртку и завернул меня в нее. Она была слишком большая, но приятная на ощупь. Я прижималась к нему, все еще слишком взволнованная, чтобы воплотить себе более солидную одежду.

— Ну же, Цветочек. Я здесь. Ты же знаешь, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Вражда, возникшая было после наших стычек, исчезла, и все вдруг стало как прежде. Он отвел меня в спальню. Пока мы шли, я перевоплотилась в сухую Джорджину. Он, тоже приняв обычный облик, уложил меня в постель и лег рядом.

Многие бессмертные не понимают природы отношений между инкубами и суккубами. На протяжении многих лет меня не раз обвиняли в любовной связи с Бастьеном или еще кем-то. Однако правда такова, что за все время, проведенное вместе, у нас с ним никогда не случилось чего-то действительно романтического. Мы были близки, физически и эмоционально, но речь идет о дружбе и ни о чем более.

Ведь если честно, то когда ты большую часть своего существования отдаешься совершенно посторонним людям, глупым кажется не насладиться физической близостью с теми, кто тебе действительно небезразличен. Но опять-таки, под физической близостью я подразумеваю не ту, что относится к категории «только для взрослых» и приводит к оргазму. Поглаживания. Ласки. Массаж. Поцелуи. Все это знаки близости. Я думаю, мы нуждались в них, чтобы оставаться нормальными в условиях нашей жизни. А кроме того, есть определенное утешение, когда знаешь, что твой партнер испытывает точно то же, что и ты. У меня никогда бы не получилось столь же честных отношений, скажем, с Хью или вампирами. Для них это означало бы что-то совсем иное.

Вот почему я лежала полуголой в кровати Бастьена, крепко с ним обнявшись под одеялом. Мы смеялись, вспоминая былые времена, когда спали таким же образом — только менее комфортно. В корабельных каютах. На узких пансионных койках. В трактирах у проселочных дорог. Тогда мы тоже прижимались друг к другу, согреваясь и чувствуя себя в безопасности.

Кончилось тем, что я провела с ним всю ночь. Он держался со мной столь же благопристойно, как Сет. Но с Бастьеном я не металась в постели всю ночь напролет, терзаясь мыслями о вреде, который могу причинить ему по неосторожности. Так крепко я не спала уже несколько недель.

Вернувшись домой на следующий день, я позвонила Сету и осведомилась, был ли он вчера в книжном магазине. Он ответил, что был и Даг вел себя хорошо:

— Он был энергичен и бестолков, но ничего общего с тогдашним.

— Хорошо. Надеюсь, этим все и закончится.

Последовала неловкая пауза, а потом Сет спросил слишком уж небрежно:

— А где ты опять пропадала прошлой ночью? Я звонил довольно поздно, но ты не ответила.

— Ах, да. Всю ночь я провела у Бастьена.

— А-а.

Молчание.

Я поспешила его заверить:

— Это не то, что ты думаешь. Мы просто спали. Совершенно платонически. Просто как…

— Ты и я? Молчание.

— Ничего не произошло. Он мне как брат. Честно. Он последний, к кому ты мог бы ревновать.

— Я не ревную. Не совсем. Но если ты говоришь, что это ничего не значит — значит, это ничего не значит. Мне не хотелось, чтобы ты подумала, будто я обвиняю тебя во лжи. Я знаю, что ты никогда бы так не сделала.

Я подумала об оральном сексе в танцевальном клубе и своем обнаженном теле, прижимавшемся к Бастьену. Может, я и не лгу, но всю правду Сету я тоже не говорю.

Через несколько дней мы с Сетом снова отправились на концерт «Ночного доступа». Всю неделю мы с Дагом работали если не дружески, то вполне корректно. Сет заехал за мной домой и снова в изумлении пялился на меня. Прошлой ночью я ходила с Бастьеном на охоту — несмотря на все зароки — и поимела очередную жертву. Очарование еще не ослабло, и я выглядела бы чересчур привлекательно даже в дерюге. Так что я решила надеть платье, которое можно было назвать совершенно открытым. Это было крошечное серое трикотажное платьице с оплетающей тесьмой, завязанной прямо под грудями. Обтягивающий верх с треугольным вырезом открывал почти всю ложбинку; свободная мягкая юбка сильно выше колен. Этакий зимний сарафанчик.

Сет обнял меня и ткнулся носом в шею.

— Ты никогда не перестанешь меня удивлять. Мне всегда кажется, будто я знаю, чего от тебя ожидать. А потом я смотрю на тебя и…

Он не закончил, но за него это сделали глаза. Жадный взгляд скользил по телу, отчего у меня внутри все таяло. «Швырни меня в постель и возьми всю без остатка», — молила я про себя. А вслух сказала:

— Нам пора идти.

«Ночной доступ» играл так же обалденно, как в прошлый раз. Поклонников прибыло, зал был набит под завязку. Я с трудом видела сцену, но слышала каждую волшебную ноту. К счастью, я уже более чем достаточно насмотрелась на Дага.

После концерта он устроил очередную необузданную вечеринку. Поклонницы — и несколько поклонников — намертво прилипли к нему и другим членам группы. Увидев, Даг сжал меня в объятиях, распорядился, чтобы приготовили мой любимый напиток — будто между нами ничего не произошло. Я бы с радостью отбросила все тяжелые мысли, но теперь, когда я знала, почему он так себя вел, его живость и необузданность только расстраивали меня.

В один прекрасный момент появилась Кейси, все такая же изможденная, но, похоже, идущая на поправку. С противоположной стороны зала я наблюдала, как она нерешительно приближается к Алеку. Он трепался с гитаристом Уайетом и обернулся, чтобы одарить ее натянутой и фальшивой улыбкой. Разговора я не слышала, но смысл был ясен. Она хотела поговорить с ним, всячески добивалась его внимания, а он вопиюще ею пренебрегал. Я видела, как в ответ на ее слова он тряс головой, и на лице ее было написано почти безнадежное отчаяние. Наконец он просто ушел, оставив ее в полном расстройстве.