Пожав плечами со смирением законченного фаталиста, сидевший в капсуле Сент-Ив набросал записку, адресованную себе самому. Он еще успеет ее вручить, если поторопится. Но не менее ясно он понимал, чем закончится эта попытка: однажды он уже видел ее глазами человека, сидящего на козлах экипажа. И внезапно его охватило смятение: такое чувство, будто он готовится предать себя самого.
«И все же будущее может измениться», — напомнил себе Сент-Ив; залог тому — спасение Пушка, туповатой псины старика Бингера. И, в любом случае, чем грозит промедление? Отказ от действий неизбежно изменит прошлое, и каковы же будут последствия? Нет, глупость и нерешительность сразу — это уж чересчур. Выберем что-нибудь одно.
Сент-Ив быстро перечел свою записку: «Н. убьет Элис на площади Сэвен-Дайлз, если ты не выстрелишь первым. Действуй!» Забавы ради хотел было добавить «Искренне твой» и подписаться, но передумал: сейчас не время. У того, кто правит лошадьми, вожжи уже валятся из слабеющих рук. Нынешний Сент-Ив слишком нетороплив. Он повернул рукоять рычага на крышке люка, откинул ее и, соскользнув по корпусу батискафа в дождливую ночь, приземлился на колени в глубокую, полную воды канаву. Струи дождя хлестали его по лицу, и мощный шум ливня заглушал собою грохот колес мчавшегося экипажа и стук копыт.
Он выругался, неуклюже поднялся на ноги и, выбравшись из канавы, бросился бежать к дороге, карете наперерез. Та неслась вперед, управляемая человеком, который уже стал призраком из прошлого. В глазах возницы застыло выражение изумления: он узнал самого себя. Однако идея с запиской оказалась не слишком удачной: прошлое «я» на глазах теряло материальность для «я» настоящего. Сент-Ив вытянул руку с бумажкой, уповая на то, что получатель сохранил хотя бы каплю материальности. «Двойник» из прошлого шевельнул губами, но с них не слетело ни единого звука. Нагнулся, чтобы схватить письмо, но его рука прошла сквозь листок, как сквозь туман.
Сент-Ив швырнул записку вслед карете, понимая, что опоздал. «Бери же!» — выкрикнул он, но на козлах было уже пусто. «Двойник» исчез, рассыпался на атомы, растворился в эфире, а записка упорхнула в дождливую темень подобно воздушному змею, увлекаемому мощным ураганом. В отчаянии Сент-Ив с такой решимостью рванулся за бумажкой, словно был готов вечно преследовать ее по всей Англии, но вскоре оставил эту затею и вернулся к дороге, чтобы проследить, как осиротевшие вожжи хлопают лошадей по спинам, а карета, прыгая через глубокие рытвины, несется навстречу верному крушению.
Сердце Сент-Ива обливалось кровью. «Ничего, выживут», — твердил он про себя. Так или иначе, они доберутся до Крика, где врач займется сломанной рукой Кракена, а затем рванут в Лондон. Нарбондо, конечно же, окажется там много раньше, но Кракен отыщет доктора в Лаймхаусе и ошарашит своим появлением прямо посреди одной из его тошнотворных трапез, а тот сбежит. И они снова бросятся в погоню и настигнут похитителя Элис на площади Сэвен-Дайлз, когда забрезжит рассвет, и…
Вот оно, мрачное будущее, расстелено впереди. Или, вернее, мрачное прошлое, — это уж как посмотреть. Машина времени справилась великолепно, а вот он сам допустил досадный промах. И что дальше? Слезами горю не поможешь. Нужно пошевеливаться, скорее убраться отсюда, действовать, — как и призывала записка. Спешка, эта вечная спешка… Сент-Ив стоял под дождем, подставляя себя леденящим порывам ветра. Дорога терялась во мгле, и на ней уже ничего нельзя было различить.
— Куда теперь? — спросил он себя вслух. Назад, сражаться с Парсонсом? Ну уж нет. Может, стоит вернуться в башню, но за пару дней до бегства? Можно уговорить себя быть повежливее с миссис Лэнгдон, и та не уедет обиженной. А дальше? Он безоглядно ухватится за возможность привести все, что только можно, в порядок, а породит полнейший хаос, разве не так? Нет никакого смысла переживать заново наугад взятые эпизоды из жизни. Если уж вмешиваться, то лишь в одно событие. И только одну вещь надо навсегда вычеркнуть из жизни.
«А кто сказал, что его путешествия во времени меняют жизнь только к лучшему?» — пораженный, как молнией, этой внезапной мыслью, Сент-Ив буквально заледенел от ужаса. Предположим, ему удалось бы благополучно передать записку самому себе и умчаться прочь на машине времени. Тогда он и его друзья настигли бы Нарбондо в течение часа. Не было бы ни крушения кареты, ни потерянного дня в Крике, а схватка на площади Сэвен-Дайлз попросту не состоялась бы. Но тогда записка оказалась бы бессмыслицей, предупреждение — нелепой тарабарщиной. И теперь, стоя под проливным дождем у Северного тракта, Сент-Ив с содроганием осознал: жуткая ирония всей ситуации в том, что все его путешествия во времени, все его отчаянные усилия спасти Элис были не чем иным, как орудиями, приводившими в действие цепочку событий, которая заканчивалась ее смертью. Выходит, он убил ее своими руками?
Неожиданно Сент-Ив громко рассмеялся. Дождь низвергался сплошным потоком, заливая его лицо и стекая за воротник, а он кричал и улюлюкал среди грязи, стуча кулаками по латунной стенке батискафа — его нынешней машины времени, — пока вконец не выдохся, выплеснув всю энергию. Ночь была черной, кошмарной, непроглядной. Его туфли давно превратились в мокрые обмотки, облепленные грязью и илом сточной канавы. Грудь тяжело вздымалась, голова шла кругом. Но он все же заставил себя действовать и медленно полез по скобам к люку, разражаясь по пути взрывами истеричного смеха.
— Запеканка, — бормотал Сент-Ив, вслепую нащупывая крышку. — Базилик, шалфей, картофель… — Этот перечень ингредиентов ничего для него не значил, но он повторял и повторял его до тех пор, пока не занял место пилота, ощущая, что сил на неконтролируемое проявление эмоций уже не осталось, и не уставился сквозь иллюминатор в ночь. — Крестьянский сыр, — подытожил он.
Настроив координатные диски, Сент-Ив вновь привел машину в действие. Знакомая вибрация и дрожь сменились резким воем, оборвавшимся тишиной перед самым началом неотвратимого погружения в воронку по узкой крутой спирали… Когда Сент-Ив материализовался вновь, ночь наконец закончилась: сквозь толщу мутной воды пробивался яркий солнечный свет. Он оказался на дне Уиндермирского озера — подходящее место для реализации задуманного. Да и время выбрано правильно: за пятьдесят лет до рождения самого Сент-Ива. И, стало быть, здесь и в помине нет злосчастных «двойников», при встрече с ним нынешним растворяющихся в воздухе. Недосягаемый ни для Парсонса, ни для себя самого, невидимый для всех, кроме рыб, он может никуда не торопиться. Ему необходима практика — чем меньше спешки, тем лучше.
На какое-то время Сент-Ив задумался, подыскивая себе посильную задачу. В его власти вся история человечества: выбирай — не хочу. Озерное дно за иллюминатором не выглядело многообещающе, сплошь ил да водоросли. Осторожно повернув диски настройки, он дернул за рычаг. На миг черная ночь вернулась, а потом ее вновь сменил солнечный свет. Аппарат по-прежнему стоял на дне, но уже на мелководье, и в иллюминаторе виднелся кусочек голубого неба.
Сент-Ив осторожно откинул крышку люка и выглянул наружу, вполне довольный результатом. Сразу за камышами, примерно в двадцати ярдах от капсулы, начинался травянистый берег, где мирно паслись овцы. И ни одной живой души поблизости! Сент-Ив закрыл люк, поколдовал над панелью управления и снова совершил прыжок — переместился на сушу. Капсула опустилась на луг прямо посреди овец, и те, испуганно блея, бросились врассыпную. Он еще раз поднял крышку люка и осмотрелся. На берегу поодаль виднелся домик. Две женщины срезали в саду цветы. Одна внезапно обернулась и, приложив ладонь к глазам, начала вглядываться вдаль. Похоже, заметила аппарат. Вторая тоже обернулась, всмотрелась, испуганно прикрыла рот рукой и кинулась к дому.
Сент-Ив, внезапно запаниковав, нырнул в машину, захлопнул крышку люка и, внеся поправку в настройки, переместился на дно того же озера, но на пять лет вперед, подальше от людских глаз. Впрочем, что проку от сидения на глубине? И, не раздумывая долго, Сент-Ив вернулся назад на шестьдесят лет и снова опустился на луг. Не видно ни домика, ни овец. Он начал совершать короткие прыжки во времени: один прыжок — один год. Овцы появились и снова исчезли. Потом возник недостроенный дом: с десяток мужчин поднимают и устанавливают на место огромную кровельную балку. Сент-Ив переместился на час вперед. Балка уже установлена, ее подпирают вертикальные брусья. Утреннюю тишь нарушает дробный стук плотницких молотков…
