— Они оба еще достаточно сильны, чтобы превратиться в мертвых демонов, — любезно произнес он. — Сомневаюсь, правда, что сопляк сможет что-то вспомнить… но последние мысли твоей жены были о тебе. Как ты полагаешь, Заноза, будет ли она по-прежнему думать о тебе с любовью, зная, что только ты был причиной всего этого?

— Покончи с этим, — взмолился Люцивар. — Отпусти их.

— За все надо платить, Заноза. Заплатишь — я их отпущу.

— Чего ты хочешь от меня? — надломленно прохрипел эйрианец. — Скажи, чего ты хочешь.

Улыбка Деймона снова изменилась — в ней появилась отчетливая, холодная жестокость.

— Докажи, что можешь быть хорошим мальчиком. Ползи обратно к столбу.

Люцивар пополз.

Два охранника, стоявшие за пределами освещенной территории лагеря, подошли к Люцивару и помогли ему подняться на ноги, пока двое других заменяли разорванные цепи.

Они обращались с ним очень бережно, приковывая к столбу.

Люцивар поднял на Деймона глаза, переполненные горем:

— Удовлетворен?

— Вполне, — произнес Деймон с обманчивой мягкостью. — Теперь я удовлетворен.

Сюрреаль ощутила отблеск темной силы. Один, потом второй. Она потянулась к Мэриан, боясь больше всего на свете, что неожиданно ощутит отклик на свое ментальное прикосновение. Но там ничего не было. Никого не осталось.

Только теперь Сюрреаль наконец осознала, что плачет. Она плакала все это время.

Выбросив руку Деймонара, Сади взял платок и тщательно вытер жир с руки. Затем, подойдя к Сюрреаль, тем же платком он смахнул слезы с ее лица.

Ее чуть не вывернуло прямо на мерзавца.

— Не трать свои слезы на них, маленькая ведьма, — тихо произнес Сади. — Ты следующая.

Она наблюдала за тем, как Садист уходит прочь, снова растворяясь во тьме.

«Может, я и следующая, но я-то без боя не сдамся, — мрачно подумала Сюрреаль. — Мне, разумеется, тебя все равно не победить, но клянусь всем, что я есть, — я без боя не сдамся».

Сэйтан закрыл глаза, не в силах вынести вида двух искалеченных тел, лежащих в нескольких футах от него.

«Я знал, что он опасен, — признался он себе, — но не знал, что в нем есть это. Я помогал ему, поощрял его. Ох, ведьмочка, какое же чудовище я впустил в твою постель и в твое сердце?»

Едва вернувшись в хижину Гекаты, Доротея упала без сил в ближайшее к ней кресло. Она не раз делала страшные, жестокие вещи, но такое…

Она содрогнулась.

Геката оперлась руками о стол.

— Ну как, ты по-прежнему считаешь, что он сдастся, стоит нам пригрозить Люцивару? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Нет, — прерывисто дыша, ответила Доротея. — Теперь я не могу сказать, на что он способен.

Много веков Кровь в Террилле звала его Садистом. Теперь она наконец поняла почему.

Карла наблюдала за тем, как Терса строит странное сооружение из коричневых деревянных блоков. Она была благодарна женщине уже за одно ее присутствие здесь и знала, что Габриэль испытывает те же чувства.

Джанелль исчезла через некоторое время после разговора с ними. Они, в свою очередь, побеседовали с остальным ковеном, сказав им только одно: мальчиков необходимо любой ценой удержать в Цитадели еще на несколько дней. Они никому больше не упомянули о том, что Ведьма сама объявит войну Терриллю — в одиночестве. Они поняли этот так и невысказанный приказ, как только Джанелль наконец показала им истинный облик мечты, жившей под человеческой плотью.

Поэтому ковен, безрадостный, но наконец-то единый, согнал мальчиков в кучу, прежде чем те успели сбежать с привязи. Это было нелегко, и враждебность мужчин возросла — они расценивали подобное поведение девушек как предательство. Карла невольно задумалась, продолжат ли свое существование браки, заключенные между некоторыми членами Первого Круга. Некоторые из них могли бы разрушиться прямо здесь и сейчас, если бы не появилась Терса и не выбранила мальчиков за недостаток любезности и обходительности. Поскольку у них не было ни малейшего намерения огрызаться на нее, бунт прекратился.

Почти целые сутки вынужденного соседства не сняли повисшее напряжение, однако это был единственный способ убедиться в том, что мужчины не улизнут из крепости. Даже по стандартам Цитадели гостиная, которую ковен выбрал в качестве места принудительного заключения, оказалась большой комнатой, с невысокими перегородками, несколькими мебельными ансамблями и мягкими коврами — и вместе с тем все равно была слишком маленькой. Девушки, принадлежащие к ковену, предпочитали лишний раз не вставать с диванов и кресел, чтобы не нарваться на очередной рык раздраженного мужчины. А мальчики, в свою очередь, предпочитали держаться своей компанией, бормоча что-то вполголоса, разумеется, пока один из них не принимался метаться по комнате.

— Сколько еще дней нам придется провести вот так? — пробормотала Карла себе под нос.

— Столько, сколько потребуется, — негромко отозвалась Терса.

Она критически изучила свое последнее творение, а затем развалила его.

Деревянные блоки с громким стуком рассыпались по длинному столу перед диваном, но на сей раз никто не подскочил на месте — все привыкли к то и дело повторяющемуся грохоту. На странные творения Терсы особого внимания тоже не обращали. Мальчики, пытаясь доказать, что могут быть любезными и внимательными, восхищались самыми первыми… сооружениями… и расспрашивали ее о них, однако по мере того, как ответы становились все более запутанными, они один за другим отошли, оставив женщину в покое.

На самом деле Карла готова была поспорить, что их не особенно волновало происходящее вокруг — пока Ладвариан не вошел и не потрусил к ней.

Шэльти выглядел утомленным, в его карих глазах застыла глубокая печаль и обвиняющее выражение.

«Карла?» — произнес Ладвариан.

— Маленький Брат, — отозвалась та.

На низеньком столике рядом с креслом Карлы появились две миски. Одна была наполнена…

Карла осторожно подняла странную бусину двумя пальцами, изучила ее.

…Пузырьками воды, окруженными щитами, как кожей. Во второй плавал один-единственный алый пузырь.

«Мне нужно по капле крови каждого из вас», — произнес Ладвариан.

— Зачем? — спросила Карла, глядя на пузырек.

Потрясающее, мастерское использование Ремесла.

«Для Джанелль».

Услышав это, Шаости мгновенно вклинился в беседу:

— Если Джанелль что-то нужно от нас сейчас, она может сама попросить!

— Шаости, — прошипела Габриэль.

Тот зарычал на нее.

Ладвариан скривился, ощутив гнев, повисший в комнате, но глаз с Карлы по-прежнему не сводил.

— Зачем? — повторила та.

— Зачем-зачем!.. — раздраженно пробубнила Терса, в очередной раз развалив непонятное строение. — Люди не могут дать даже такой малости, не задавая бесконечных «зачем». Это для твоей Королевы. Что еще тебе нужно знать? — Затем, словно этой вспышки не было, Терса преспокойно принялась сооружать следующее нагромождение.

Карла вздрогнула, глядя на Ладвариана. Его «для Джанелль» можно понять по-разному. Либо пес был всего-навсего посыльным и должен доставить капли крови ее подруге, потому что они нужны ей для чего-то… Или же он просил их за Джанелль. Однако как задать правильный вопрос и получить менее размытый ответ?.. Карла была уверена, что песик начнет увиливать, если попытаться надавить на него.

— Я не уверена, что могу дать тебе свою кровь, маленький Брат, — осторожно произнесла Карла. — Она по-прежнему отравлена ядом.

— Это не окажет ни малейшего воздействия, — рассеянно произнесла Терса, обратившись к Ремеслу, чтобы удержать строение в воздухе. — А вот то, что в твоем сердце… Да, чувства, безусловно, повлияют на результат.

— Почему? — глупо спросила Карла и содрогнулась, когда Терса выразительно посмотрела на нее. Тогда Королева Иннеи вновь повернулась к псу: — Значит, это все, что мы должны сделать? Просто поместить каплю крови в каждый шарик?