– Чтоб мне провалиться… – невольно вырвалось у Дината из разинутого рта.

Он посмотрел на Киру сверху – та совершенно спокойно перезаряжала винтовку, вкладывая второй патрон, – а потом ещё раз вниз. Протёр глаза и ещё раз посмотрел. Южанин лежал на земле, сжимаясь в комочек и переваливаясь от боли – пуля, видимо, угодила ниже груди. Очень болезненная рана. И в большинстве случаев смертельная. Второй южанин со страхом пятился растерянно назад. Споткнувшись об камень, он упал и тут же вскочил, ринувшись прочь с истошным воплем:

«Шайтан! Это сам шайтан на горе сидит!»

Как он ошибался! Шайтан собственной персоной появился с другой стороны. Разогнав на дороге группу воинов, которые тоже наблюдали за горой с более безопасного расстояния, взмыленный и окровавленный бык выскочил на тропу.

– Ты смотри, живой! – изумлённо хохотнул Захир. – Давай, Громуша, покажи им, кто тут хозяин!

Бык, истыканный несколькими болтами, из зверя превратился в сущее чудовище. Неизвестно, как долго после бегства южан он гонял их по дороге – и как долго они его гоняли, но убить так и не смогли. На свою беду. Обезумевший от боли, он бросался на людей, как только видел их, крутился и бодался, разбрасывая всех в стороны и сминая под собой самых неуклюжих. Прогнав второго южанина долой, бык выскочил за ним опять на дорогу и остановился на перекрёстке с видом злобной дворняги, которая прогнала воров, вдоволь искусав их.

Вот это было зрелище! Первое за сегодня, над котором люди в горах от души смеялись. Через горькие слёзы. Заключительным актом послужил второй выстрел. Воры, не на шутку испугавшись двух шайтанов, дали дёру подальше. Пуля никого не задела, но отрикошетила от камня и выбила пыль рядом с дорогой – а это означало, что перекрёсток находился в зоне обстрела и под наблюдением стрелка. А ещё ревностной охраной бодливого чудовища.

– Что с Игоней? Куда он делся? – спросил Динат, когда обрёл вновь способность говорить.

– Ушёл назад, – ответил менее впечатлительный Захир.

– Точно? Ты уверен?

– Точно. Я видел, как он крался вдоль стеночки, чтобы Громуша его не заметил.

– Дурень. Ему надо было сюда бежать.

– Надо было. У него своя голова на плечах. Ему с хромой ногой удобней вниз бежать, чем в гору лезть. А раз бежал туда, значит знал, что там других больше нет. Ничего, он же пастух, справится как-то с быком.

Скауты махнули рукой: авось доберётся. Пастухи – это отдельные люди, их нужно уметь понимать. Им не нужен дом, за него сойдёт любое место, которое им приглянется, чтобы сесть и вздремнуть. Им не нужна семья, за неё сойдёт стадо и пара верных собак. Пастухи привыкшие к одиночеству и в такой ситуации, где будет стоять выбор: спасаться с людьми или спасать стадо – они выберут второе. Глупость – скажут многие люди. Мудрость – скажут многие звери.

Захир хорошо понимал пастухов. Это простецкие люди, с которыми можно непринуждённо посидеть, немного глуповатые, но в корне добродушные. Им по каким-то причинам трудно идти на контакт с людьми, поэтому они обосабливаются и предпочитают общество животных. Собака не облает тебя, потому что ты сделал дурость, не убежит к другому пастуху, потому что ты нехорош собой, и лучше промолчит, чтобы не ввязываться в пустой спор.

Ещё одно, если думать в обе стороны: зачем южанам бегать за одним пастухом? Поиздеваться? Дорого им эта затея вышла. Понятно, что не знают, куда от досады деваться, но одной дурью проблему не решить. А то: потеряли до кучи людей и потеряют ещё больше, если попытаются тем же способом добиться успеха. А другой сперва придумать надо. Тоже нелёгкая задача – даже если бык издохнет, дорога частично простреливается, а подставлять себя под пули больше никто не хочет. Откуда им знать, сколько у противника ещё патронов? Наверняка они засядут теперь на соседней горе, чтобы так же отдохнуть и покумекать. Им хорошо тем, что торопиться никуда не надо. С ними нет охающих баб и ноющих детей. До вечера у обеих сторон есть время что-то решить, ну а там можно сказать себе, что утро вечера мудренее.

Поговорили – коротко и ясно. Так и надо. Уважение появляется по большому счёту от страха. Встретишь медведя – сразу поймёшь. И бабу так же быстро зауважаешь, когда она будет на тебя смотреть через прицел и выбирать: в лоб или грудь.

Наблюдая за Кирой, Захир не мог избавиться от ощущения, что она ему знакома. Но вот убей не мог вспомнить, откуда (убить, кстати, пытались и очень усердно, но это не помогло). Она не могла быть сутемьчанкой – кто-то её давно бы уже узнал, – и не могла быть миракандкой – там её не могли научить так ловко обращаться с винтовкой. Наивно полагать, что она этому научилась только оттого, что несла винтовку за спиной всю дорогу. Многие из молодого поколения обладали лишь поверхностным знанием огнестрельного оружия. В основном – что нужно нажать на крючок спуска и тогда с громким звуком из дула вылетит пуля. А то, что она летит, как и стрела, по наклонной траектории, им в голову не приходило. Из лука можно относительно быстро научиться стрелять и определять, когда тебе как высоко целиться, чтобы задать стреле нужную дугу, и там хороший стрелок навряд ли с первого раза угадает. А пулю не видно в полёте и устройство прицела нужно понимать, чтобы правильно настроить винтовку. Так быстро сделать это без знаний и набранного опыта Кира не могла, тем более в боевой обстановке, но откуда он мог быть у девки? У южан научилась? Ха, очень смешно.

Захир прошёл через большую войну и умел стрелять. Не так метко (с пулемётом не надо целиться – знай себе поливай врассыпную), но достаточно хорошо для того, чтобы сразу определить умения другого. Он обратил внимание на то, что при втором выстреле у винтовки случилась осечка. Об этой погрешности стрелкового оружия тоже не все догадывались и в этом случае терялись, полагая, что оно перестало работать. Бросить на пол или досадливо ударить кулаком – такая была бы реакция. Или ещё более глупая – вытащить патрон и осмотреть его. Кира сделала то, что нужно в этом случае делать: выждала несколько секунд, пока винтовка запоздало не выстрелила. Значит она знала, что такое затяжной выстрел и чем опасен тлеющий патрон. Промах был частично и этим обусловлен. Ожидать, что на таком расстоянии она попадёт, было уже явным перебором – разве что случайно – но показывать противнику границу всегда надо. Он ведь тоже не умнее в этом плане и будет думать, что пуля в бабочку не случайно попала, которая на камне сидела. На дорогу в любом случае до темноты никто не сунется.

Надо будет за ней приглядеть получше, чтобы чего не случилось. Ларс не был падким на баб, на какую попало не вёлся. Ему нужно было особенную, такую, за которой он бы пошёл, если бы она поманила пальчиком. Попробуй это проверни с хамом, который никогда не любил бегать за платьями! Таких женщин – единицы на земле, повезёт встретить: посмотри хотя бы. Вот Ларс и посмотрел перед смертью. Долго ждал после первой.

Спи спокойно, великан. Не всё потеряно.

Арест вернулся с хорошей новостью. Перевал он нашёл и даже высмотрел место, куда можно было сегодня ещё увести жителей на ночёвку. За это время люди уже успели более-менее собраться. Ослов навьючили, водой запаслись – в бочке была ещё вода на донышке: видимо, рассчитывали наполнить позже из ручья в ущелье, да не дошли. Ослы тоже нервничали после переполоха, двух подстрелили – один издох, второй хромал на заднюю ногу. Заживет – сказали мужики. Рану кое-как обтянули, нагружать не стали. Пусть идёт сзади за другими.

День клонился к вечеру и вереница людей потянулась по горам ещё под солнечными лучами. Арест, немного передохнув и подкрепившись, повёл их за собой. Смотря на него, молодым можно было удивляться – пожилой, раненый в добавку, а всё-равно ходит. Как заводные часы – пока заряд не иссякнет, стрелки будут тикать. Все, кто из раненых мог идти, отправились своим ходом, особо тяжёлых решили пока оставить.

Погибших похоронили в расщелине на склоне. Рыть яму в каменистой почве не имело никакого смысла, и сил на это ни у кого не было. Братскую могилу забрасывали камнями, которые были в изобилии рассыпаны повсюду. Каждый счёл нужным бросить хотя бы по камню, выбранному соразмерно степени уважения к павшим – или к кому-то из павших. Женщины не могли сравниться с мужчинами, поэтому разделили свою скорбь на несколько камней помельче. Кто-то из девочек вместе с камушками бросил пару сорванных горных цветков вперемешку с листьями.