Кира ещё раз бегло оглядела мужчин. Рол быстро сник от усталости, Аким в силу выработанной привычки мог быстро засыпать, а вот Дарий не мог. К тому же спать в положении полусидя ему было неудобно, поэтому вопросом времени было, когда он во сне сползёт телом, завалившись боком. Тогда он точно перестанет за ней следить. Крепится, поди, из последних сил. Забавный. Что ж, дело его, молодецкое. А вот красна девица, между прочим, может быстро уснуть. Научилась от отца. Прямо хоть сейчас уснула бы стоя.

Может сде…(ы-ы-х, устала)…лать? Вдруг кинется, чтобы как настоящий кавалер поймать её на руки? А потом отнесёт и спать уложит. Давно её на руках не носили (…ы-ы-ы-хх, очень да-а-а…вно-о-ох…). Целую неделю.

Как говорит отец: «Каждый мужчина обязан почувствовать и измерить собственными руками, сколько весит счастье».

В Сходке никого больше не было. Сжигать южане деревню не стали, но имущество жителей к рукам прибрали. Как и самих жителей. Дожили. Мало того, что пустили чужаков на свой берег, так ещё и разгуливать им тут позволили. Куда смотрит гарнизон крепости? Думали – один раз в глаз им заехали и те сразу уползут? Какой толк от рассуждений, что это за народец и откуда взялся, дальние кочевники или переселенцы с голодных краёв? Видно, что хотят – это главное! Разбойники и убийцы, они везде одинаковые и разговор с ними один, короткий.

Дарий тоже наивный. Когда говорили по душам вечером под ёлочкой (чтобы женские ушки не подслушивали), он прямо от негодования пылал, что они женщин насиловали. Бешеные звери это, видите ли, а не воины. Откуда он знает, что они с ними делали? Через щель подглядывал, когда под полом прятались? Понятно, что ему стыдно за то, что струсил, а сам не признается. И не похвалишь за то, что мать послушал, хотя именно это их и спасло. Вот её в первую очередь отдали бы на поругание, если бы на то пошло. В любом войске – и разбойничьем – есть своя строгая иерархия. Делёжка добычи – исключительное право вожака и за самоуправство он зубы сразу выбьет. Излюбленная формула этой важной процедуры, при которой драки и вопросы о справедливом распределении сводятся к минимуму – это азартные игры по общепринятым правилам. Молоденькие и хорошенькие девушки в таких утехах это самая горячая ставка, и ни одна приличная сволочь не устоит, чтобы не сыграть на неё. Замужних стараются не трогать, иначе это в будущем больно аукнется – ведь пленных навечно не удержишь в узде и когда-то те охотно припомнят свои обиды. Приглянется бабёнка, могут к ней поприставать – мужика проверить, полезет ли он в драку за неё. Охочих до мордобоя всегда среди разбойников полно, там по ходу дела судить будут – уважать мужичка или плюнуть на него.

Всем этим захватчики уже у себя в логове занялись, в Сходке они от силы час находились. Не дураки, чтобы рисковать ответным ударом. Быстро налетели, всё вычистили – и быстро назад, на другой берег. Сопротивления им мало оказали – многие не успели, видимо, за оружие даже схватиться. Когда сразу по пять-десять в дом вламываются, оглянуться не успеешь, как тебя скрутят. Понятно, что без криков и истошных воплей не обойдёшься, а у страха не только глаза велики, но и фантазия богата. Попробуй отличи крики женщины, которую насилуют, от криков той, которой руки больно скручивают, чтобы связать! И вообще – никогда ещё настоящие воины не приходили в чужие селения с мирными намерениями и букетами роз. Начитался какого-то высокопарного романа про честь и достоинство, и думает, что вот так по-правильному всё протекать должно.

«Не изволите ли Вы, сударыня, отдаться на благо моих низких чувств?» – «Конечно нет, мударь (простите – Сударь)! Только если вы поклянётесь, что не тронете всех остальных, я, возможно, отдам своё грешное тело в жертву…» – «Клянусь! Мне Ваше тело будет достаточным откупом. Но за своих товарищей я, к величайшему сожалению, не ручаюсь. С ними Вам по очереди себя иметь придётся…»

Тьфу. И не скажешь вслух.

Слово человека – самая бесполезная вещь, которую люди придумали когда-то в книгах. Мы живём в состоянии войны и в этом есть своя суровая прелесть. Это время, когда нужно мгновенно понимать, друг перед тобой или враг. И если это враг, то оба знают, что речь идёт не о высокопарной чести, а о том, кому дальше жить. Это время горькой правды. А мирное время – это время лжи. Поэтому человечество никогда и не могло жить в долгом мире, ибо в спокойное время каждый волен идти на обман окружающих и низость только ради того, чтобы жить лучше их.

Ведь что оно стоит на самом деле – слово человека? Возьмём, к примеру, робота. Приняв какое-то решение в отношении тебя, он его озвучит – лаконично, без прикрас. Хотя ему, по сути, и не нужно этого делать, ведь он может просто раздавить тебя или проехать мимо. Но в одном можно быть уверенным – робот выполнит свою часть задания. За невыполнимые он и без того изначально не возьмётся. Человек же, считая себя издревле единственным существом на земле, наделённым совестью, может тебе сказать одно, а сделать противоположное, и найдёт что-то третье в оправдание. Но своё слово, тем не менее, будет раздавать, как золотую монету – даже если это фальшивка.

Так и порывает спросить прямо: «Ты молод и ты честен сейчас. Но сможешь ли ты своё слово сдержать лучше робота? Через день, когда ты будешь в другом настроении? Через год, когда успеешь со всех сторон обдумать своё слово. Через пять лет, когда оно станет тебе уже мозолью? Десять? Всю свою жизнь, не сломившись в трудную минуту, которых будет немало?»

Не поймёт. Снаружи – парень, а внутри – всё ещё мальчишка. Пожелал южанам наткнуться на чужих роботов, чтобы те с ними расправились. Тут уж смолчать не получилось.

– А ты делишь роботов на своих и чужих? Оставь это занятие, ибо никакая из их сторон не лучше другой. Тем более, что они тоже не делят остаток людей на своих-чужих и не будут требовать присяги верности, как это принято у нас, людей. Ты для них в тот момент становишься врагом, когда наводишь на них оружие, которым способен нанести какой-то ущерб. А в остальном ты для них не больше букашки под колёсами.

Душой Дарий неплохой парень и хочется пожелать ему только лучшего. Видно всякому, что без отца рос. Сплошные недостатки, на фоне которых и достоинства не заметны. Полная противоположность Киры, если так сравнивать. Как бы между ними чего не вспыхнуло. Запрещать или гневаться бессмысленно – не дети (в любом случае один из них), сами разберутся. Никакой любящий отец не захочет лишать дочь радости, которой жаждет каждая девушка: быть возлюбленной. Как близко – её право решать. Вся загвоздка в том, что Кира – испытание не для слабых, и такому, как Дарий, его не выдержать. Чем скорее они это поймут, тем легче себе сделают.

Выдвинулись на рассвете, как только светать начало. Всё добро пришлось оставить дома, с собой взяли только самое необходимое. Вещи – дело наживное, за ними можно будет позже вернуться в одиночку.

Дорогу Аким выбрал кратчайшую – прямо на север (насколько местность позволяла). Был ещё один вариант – идти мимо озера на восток, огибая хребет гор, что проходил севернее. За этим массивом невысоких, но трудно проходимых гор, которые чередовались с длинными оврагами, частично заболоченными, дальше на востоке проходила тропа. Добравшись до неё, можно было свернуть на север и выйти к крепости с другой стороны. Но для этого им пришлось бы заночевать, ибо засветло они бы не успели тем темпом, которым шли.

Теперь Аким понимал, что именно это было роковой ошибкой. Южане не остановились на грабеже Сходки, направив пару дней спустя ещё один отряд на вылазку, с которым они по закону невезения и столкнулись. Пришельцы оказались не только наглыми, но и неглупыми – догнав маленький отряд, они отрезали путь на север и взяли в охват, оттесняя назад. Эдакий способ пленения без тесного контакта и связывания рук. Выбор был прост: сдаться или вступить в бой – и он был принят, на удивление налётчиков.