Хоть какая-то, но правда. Легче от этого не станет, но по крайней мере она не будет теперь попусту терзаться в поисках родных в той большой толпе.

– Я знал, что ты это выберешь, – сказал Ларс с лукавой улыбкой.

У него только и осталось сил, чтобы показать взглядом на винтовку, с которой Кира не расставалась ни на минуту. Значит, это у него Аким тогда выиграл первый экземпляр, на котором Кира училась стрелять. Интересно, в какой момент он узнал в ней именно его дочь? Если бы она могла, то бросилась бы ему сейчас на шею. Но к нему сейчас даже негде было прильнуть головой, чтобы не наткнуться на рану.

Другие руки осторожно прижали Киру к себе – рядом присел Аскар, который вместе с товарищами обходил склон в поисках раненых.

– Ты должна отвести их в Мираканд, – прохрипел Ларс, отхаркнув ещё крови. – Ты теперь за главного. Это мой последний приказ. Чтобы ты не сбежала назад в лес…

Он перевёл глаза на Аскара.

– Помоги ей. И передай тем кретинам привет от меня на память.

Аскар поднял его ослабевшую руку и сжал ладонь.

– Вставай, – сказал он решительно, потянув и попытавшись взвалить на себя.

– Спятил? – только и смог сдавленно прошептать Ларс. – Оставь. Мне нравится здесь. Это лучшее место на земле, которое я когда-то видел.

К ним уже успели подойти другие, и они теперь стояли вместе перед умирающим предводителем. Прощальное молчание прервал Влас, который вдруг усмехнулся.

– Ты п-помнишь, как тогда дал мне в-м-морду? – сказал он с горечью, запинаясь от волнения. – Я был ещё з-зелёным. Ты всех н-нас заставлял д-драться. П-проверял, сможем ли дать со всей силы. Т-ты терпеть не-м-мог слабаков. Я на всю жизнь запомнил! Н-ныл втихую весь день, а на след-дующий ты послал меня в-в-лес. Т-так и сказал – пошёл нахер отсюда и чтобы раньше двух дней тебя здесь не было! А я только того и хотел, чтобы т-тоже ходить в разв-ведку.

По усмехающимся глазам Ларса было видно, что он всё прекрасно помнил. Он уже не в состоянии был говорить, и каждый вдох давался ему с трудом.

– Мы б-боялись тебя все. Ты всегда знал, куда б-больнее ударить. И ты умел бить словами. Но так ты больше хвалил, д-даже когда грязно ругался. Ты н-научил нас стоять за себя. Это твоя победа.

Да, только этому он их всё время и учил. Каждый новобранец должен был выстоять с ним в драке. Мало кто, конечно, мог сравнится с ним силой, но он и дрался скорее играючи, больше запугивая соперника. Ларс умел всегда верно определить его сильные и слабые стороны. Кто не хотел драться, тому оставалось только пасти скот и чистить сараи. Грубый отбор, но справедливый.

Как знать, выстояли бы они этот бой, не имея такого жёсткого учителя? И кто теперь будет учить подростков стоять до последнего за себя и своих близких?

Спустя несколько минут на месте прощания было больше не на что смотреть. И поздно что-то говорить. Кира наклонилась и уткнулась головой в плечо безжизненного великана. Аскар утешительно погладил её по вздымающейся от беззвучных рыданий спине, бережно подхватил за руку, навесив её на свою шею, и медленно поднялся вместе с ношей.

– Пойдём, тебе нужно отдохнуть. Здесь небезопасно.

Приобняв Киру за здоровый бок, он увёл её назад к тому месту, где она спустилась прежде с Ноей на первый уступ.

– Не беспокойся, мы наведём порядок, – приговаривал он, опуская ослабевшую Киру на землю перед валунами, к которым она могла привалиться. – Ноа рядом, она прикроет. Если будет худо, свистнем.

Поворошив вещи в повозках, Аскар вернулся с каким-то мешком – разбираться не стал, с чем, мягкий да нетяжёлый и ладно – и устроил Кире под голову в качестве подушки. Накрыл щитом заместо одеяльца и положил рядом бурдюк с водой. Обслужил уважаемую даму как мог.

– Мне нужен один живой, – проговорила Кира, отдавая ему наказание. Усталость одолевала её и глаза сами собой слипались. Всё-таки ночь не спала, а после такой встряски любой свалится.

Аскар понял, что Кира под «живым» подразумевала вражеского воина. Объяснений, зачем, уже бесполезно было спрашивать – привалившись к «подушке», Кира мгновенно сникла. Поговорить о погоде, как здесь красиво, и о прочем, что у девушки может лежать на душе после жарких событий. Зачем же ещё?

Из временного забытья Киру вырвал крик, взывающий к пощаде на чужом языке. Дёрнувшись, она резко села и сжала винтовку, сбросив движением руки «одеяльце». Глаза, уставшие от напряжённого прицеливания во время боя, с трудом фокусировались и побаливали, поэтому она с минуту смотрела мутным взором, помаргивая и не вставая со своего места. Шум возни доносился со стороны баррикад – Аскар с Динатом вдвоём грубо волокли раненного воина. Видимо, он всё это время отлёживался, и теперь, попытавшись незаметно уползти, выдал себя. Глупец. Не хватило ума притвориться мёртвым и дождаться темноты. Испугался, что его сейчас найдут и добьют. Ну, вот и нашли.

«Вот тебе живой экземпляр, как просила», – показал Аскар жестом, когда пленного привязали к дереву.

Бедняжка. И убивать как-то даже некрасиво, когда смотрят с таким отчаянием на лице. Интересно, как бы он вёл себя, когда их дети и женщины смотрели бы на него с таким жалостливым видом? На своём языке южанин лепетал что-то в духе «я никого не трогал и больше не буду», стараясь убедить злых и страшных северян в своей добропорядочности. Захир, опираясь на копьё, приковылял к нему и, послушав душещипательные речи, в своей грубой манере объяснил, что никто его не понимает. Образно говоря. Набор слов Захира всегда был испещрён матерными словами, а сейчас он только ими и пользовался. То, что дети могли его слышать, злого и язвительного старика не интересовало (уши пусть заткнут).

Вконец запугав южанина вождением ножа близко перед ним с достоверными описаниями, что они делали (и делают) этими штуками с менее везучими – и что сделают с ним, если посмеет удрать – Захир сплюнул и отошёл, злорадно усмехнувшись Кире. Как – неплохо для начала? Будешь допрашивать – он с удовольствием поможет. Страх – всегда действенный метод. Не столько страх смерти, сколько от способов, как наиболее болезненно это грязное дело состряпать.

Ноа заметила, что Кира не намеревается опять прилечь, и подошла. Протянула кусок лепёшки и картофелину. Голод не ощущался, но отказаться Кира не смогла. Плотно позавтракать они со скаутами так и не смогли, а перекусками долго сыт не будешь. Пережитые кровавые зрелища и их последствия, которые виднелись повсюду, изрядно портили аппетит, но тело требовало компенсации за потраченные силы.

Пока Кира насильно впихивала в себя еду и запивала водой, она смотрела вокруг, что изменилось за время её беспамятства. Немного. За своими ранеными мужчинам далеко ходить не пришлось, во время боя все держались вместе на уступе и Ларс был единственным, кто спустился дальше вниз. Его котомка и топоры лежали рядом с Кирой. Здесь же мужчины начали складывать всё подобранное оружие, и теперь вокруг Киры росли его кучки, словно его приносили ей, как дань. Сверху уже успели спуститься наиболее осмелевшие женщины, которые обхаживали побитых в бою – тех, что остались живы. Другим во временном госпитале уже нечем было помочь. Многим здесь придётся оплакивать своих мужей и отцов, и кто-то уже это делал, не находя себе утешения.

В голове мутило и чтобы как-то собраться с мыслями, Кира притянула к себе котомку Ларса и открыла её. Как и было по внешнему виду видно, в ней почти ничего не оказалось, кроме фляги, измятой от удара острым оружием. И карты, изрядно истрёпанной и обугленной с одной стороны – никак нечаянно прожгли, когда рассматривали перед костром. Кира никогда не видела карт, но её ценность поняла очень быстро. Это был не просто клочок бумаги, неумело изрисованный от руки, это была топографическая карта, напечатанная когда-то ещё до её рождения, когда мир был совсем другим. Кира с таким изумлением разглядывала это сокровище в солнечном свете, что не заметила, как рядом собрались товарищи, которые решили дать себе тоже немного отдыха. И еды, как бы тошно сейчас ни было.