– Кира, с тобой всё в порядке? – прозвучал обеспокоенный голос.

Лучница, спустившись к ней, присела рядом и озабоченно смотрела на своего окровавленного командира. Кира неопределённо кивнула (и да, и нет), судорожно вздыхая и вытирая запачканными ладонями зарёванное лицо. Как была грязнулей, так ей, видимо, такой и придётся остаться. Привыкнут. Она притянула к себе винтовку, которая зацепилась ремнём за локоть, и попробовала опереться на неё, чтобы встать, – и тут же одёрнула руку. Замечательно, теперь ещё и ладонь на здоровой руке об разгоряченный ствол обожгла, как будто полученных ран было мало! Хороший повод, чтобы зареветь во весь голос. Как бык. Прикусив губу, Кира из последних сил стерпела нахлынувшую боль от ожога.

– Воды, – прохрипела она.

После всей беготни по горе у неё совершенно пересохло горло. Потерю крови тоже нельзя было недооценивать. Взобравшись наверх, лучница раздобыла несколько бурдюков. С одним она вернулась к Кире, сбросив остальные мужчинам дальше внизу.

– Ты вся в крови. – Лучница глотала слёзы переживаний, осматривая Киру. – Дай я тебя перевяжу, хотя бы наскоро.

Что правда, то правда. Рана от болта, задевшего шею, пропитала кровью всю одежду сверху. Чуточку точнее и она больше бы не встала. Кира подняла руку, которую прижимала к больному боку, и посмотрела на него. Рубаха была местами изодрана и пропитана кровью, а из-под дыр проглядывала израненная кожа.

Кира глубоко вздохнула. В боку при этом не резало – можно было надеяться, что кости целы. Поймёт, когда встанет.

– Мы правда победили их? – В голосе лучницы слышалась неуверенность. Не в победе – это было очевидно, – а скорее в том, что они смогли добиться её своими маленькими силами против такой мощи.

– Как тебя зовут? – спросила Кира вместо ответа. Глупо как-то называть близких людей отстранённым «Эй».

– Ноа.

Кира приподняла руку, чтобы Ноа смогла обвязать её талию платком, и опустила её на плечо лучницы, притянув к себе для лёгкого объятия.

– Мы правда победили, и ты нам помогла в этом! Спасибо тебе.

Ноа всхлипнула, совершенно расчувствовавшись. Бывают такие редкие моменты в жизни людей, когда они вдруг понимают, что должны были встретиться одним днём и посмотреть друг другу в глаза. И если на лицах отражается не взаимная неприязнь, а искренняя радость и симпатия, то это начало дружбы на всю жизнь.

– Да я-то что… – Она неопределённо махнула рукой вверх, будто хотела сказать: «Я там, вон, всего лишь в сторонке стояла и палочками бросалась». – Это вы всё…

– Нет, – отвергла Кира с улыбкой это скромное отнекивание, – ты внесла свою долю. Я видела, как ты стреляешь. Не все мужчины так хорошо стреляли. И ты умело командовала остальными, чтобы они не стреляли куда попало.

– Когда ты успела это видеть? Ты же сама всё время стреляла!

Кира пожала плечами. Мол, успела. Она глазастая, много что видит. Даже если Ноа не считала свои попадания, можно было поспорить на то, что из всех, кого поразили стрелы при атаке на второй уступ, половина была пущена этой умелой лучницей. И она действительно не только стреляла, но и давала команды своему наряду, в кого им метиться, следуя простому и понятному принципу: все стреляют в одного, ибо если один промахнётся, может попасть другой. С одной поправкой – она выбирала себе отдельные цели. Это о многом говорит. Хороший стрелок быстро распознаёт истинный талант, коим бесспорно являлась Ноа.

– Помоги мне встать, – попросила Кира. – Мне нужно спуститься вниз.

Крепко вцепившись в цевьё винтовки, Кира между делом не переставала следить за округой. Как и другие воины, она прекрасно понимала, что безудержно радоваться ещё рано. Неприятель мог собраться с духом и пойти ещё раз в атаку – но уже не так открыто, а тихо подкрадываясь. И за деревьями всё ещё могли прятаться те, кто решил выждать удобного момента, чтобы коварно ударить тогда, когда они потеряют бдительность. Как раз сейчас нельзя было падать от изнеможения и отдыхать. Нужно было вставать, обходить ближайшую окрестность, искать своих раненых товарищей и оттаскивать от лагеря мёртвых врагов. Ещё одно преимущество высоты: их тела можно было сталкивать вниз и легко волочить в том же направлении.

Спустившись при поддержке Нои на нижний уступ, Кира встретилась с уцелевшими воинами. Успокоительный взгляд или поднятый большой палец, что могло одновременно выражать «я в порядке» и «а ты ничего задала жару», говорили ярче любых слов. Больше всех радости и облегчения было в глазах Аскара, который устало сидел на земле. Посмотрев на Киру неотрывно долгим взглядом, он вздохнул, улыбнулся и закрыл глаза.

– Оставайся здесь, не уходи, – наказала Кира своей новой подруге. – И держи лук наготове. Неплохо будет, если кто-то ещё спустится. Раненным нужна помощь.

Ноа поняла. Махнув людям наверху, она позвала вниз помощников. Некоторые мужчины, утолив жажду и передохнув, начинали уже сами перетягивать свои раны. Другие, оставшиеся чудом невредимыми, вставали, собираясь с духом для следующих неприятных дел.

– Где Ларс? – спросила Кира Дината, который первым попался ей на пути.

Он задумчиво посмотрел в сторону и махнул рукой: «Где-то там, наверное…» После прорыва южан на фланге Кира больше не могла следить за своими воинами и прикрывать их в той мере, как делала до этого. Из знакомых лиц на уступе, кроме Аскара и Дината, Кира углядела Власа, Рустама и Марата. В стороне виднелся Дарий, утиравший водой бледное лицо (неужели опять стошнило от кровавой резни и перевозбуждения?), и чуть дальше – Арест, который оказывал Захиру помощь. Оба старика остались живыми, пусть и не совсем невредимыми. У Ареста плечо и торс были уже перевязаны, и он накладывал повязку на руку Захира. Тот в добавку получил ранение болтом в ногу ниже колена. Выдернуть его он уже успел (не убеги враг, он испугался бы сопутствующих крайне болезненной процедуре злобных ругательств), как и перетянуть. В остальном не подавал виду, что готов сегодня помирать. Вот что значит старая закалка и выносливость.

– Здорово мы их уделали, да? – прохрипел Ларс, выплюнув изо рта сгусток крови.

Он сидел у дерева там, где его покинули силы, не отступив до последней минуты ни на шаг. В плече у него торчал болт, который он уже на стал выдирать, и это была, пожалуй, самая безобидная рана из всех. Сколько он сам изрубил врагов, можно было видеть по растерзанным вокруг и сброшенным вниз телам.

Кира опустилась на землю, чтобы быть перед ним лицом на одном уровне. Ларс смотрел на неё довольным взглядом, полным восторга. Такого удовольствия от победы он не получал уже очень давно. Так жить ему было точно не скучно.

Они оба смотрели друг другу в глаза и понимали, что для одного из них это была последняя победа. И последний дневной свет, который бесповоротно затухал, отсчитывая по тяжёлым вздохам оставшиеся минуты.

– Я знал твоего отца. Когда-то мы были лучшими друзьями, а потом рассорились из-за ерунды. Последний раз мы виделись прошлой осенью, в тот день, когда эти уроды травили вас по лесу. Он искал твою сестру. Мне чертовски жаль тебя расстраивать, но они после этого больше не появлялись в городе.

Ларс слабо усмехнулся над какой-то только ему понятной иронией:

– Да, он был прав – я последнее дерьмо. Прости.

Кира всхлипнула, не удержавшись. Надо взять себя в руки, всё-таки уже большая девочка, чтобы каждый раз теперь срываться в слёзы. Хотя слышать эти слова было теперь действительно очень больно. Она только этой надеждой жила весь год и переносила все страдания – что отыщет отца и Вету. Сейчас в ней оборвалась ещё одна нить в тонкой верёвочке, за которую она сама держалась за жизнь. Первая оборвалась, когда она уходила из родной землянки, и это было не менее болезненно.

Вроде встретила человека, можно сказать, вчера и провела всего лишь день с ним – и то без лишних разговоров, – а как будто и не было времени до него. И как быстро сходишься с ним и осознаёшь родство душ, так же быстро теряешь этот дар судьбы.