Вот, вот, здесь послушай. Слышишь, толкается коленками. Откуда ты знаешь, что это коленки? Знаю. УЗИ делали, сказали, что плод расположен правильно, головкой вниз. Значит, здесь под сердцем коленки. А здесь, чуть сбоку – это локотки. Они тоже толкаются. Да! Слушай! Я чувствую! О, он пихнул меня в ухо. Ну надо же! Какое чудо сотворила природа. В каком-то мешке с жидкостью зарождается новая жизнь. Почему ты решил, что это он? Врачи сказали, что будет девочка. Здрасте, девочка. Что они понимают в жизни, твои врачи. Не может быть никакой девочки. У нас будет СЫН!

Как операция? Почему операция? Они сказали, что она не смогла обыкновенно родить. Они говорят, что мы опоздали. Воды отошли ещё вечером. А она поехала в роддом только утром. На трамвае. Давали стимуляторы. Схватки оказались очень интенсивными. Пришлось делать операцию. Слава богу, все живы. Господи, что за наказание? За что? За мою нерешительность. За сомнения, неуверенность. Тогда было около десятка возможностей. И все были хороши и рады. И каждая пошла бы с тобой с удовольствием. Правда, рука сама бросила знак в её сторону. Ну и что? Ну, сходили в театр, или в кино, или просто погуляли. И встретились-то всего пару раз, и уже забеременела. Значит, семья, значит, переход в другой мир, в другую жизнь. А я ведь и с этим миром ещё не до конца разобрался. Как-то всё стремительно. Поэтому и казалось не серьёзно, не по-настоящему. Ведь говорили, что здесь должны быть чувства, должна быть страсть, непреодолимая тяга. Я ведь не успел даже ничего почувствовать, и уже сразу сын. А сын – это всё серьёзно. Здесь не до сомнений. Значит, будем притираться, будем преодолевать, будем вырабатывать любовь. Потому что СЫН. А сын – это всё! И не только для меня, но и для всего этого мира.

А мир его встречает так жестоко. Сразу страданиями. Как будто боится его появления. Ведь он же не может за себя постоять, даже осознать происходящего. А у него уже была нехватка воздуха. Он задыхался. Слава богу, справились. Спасибо врачам. Хотя спасибо ли им? Они же и ошиблись. Жестокий беспечный мир. Что ты с ним сделаешь, сынок? Как ты ему поможешь?

Бедная, бедная мама. Она тоже намучилась. Взяла на себя смелость. Решилась. Выносила. Переживала. А теперь вот ещё и операция. Как же она будет за сыном ухаживать? Ей самой нужен уход. Ничего, у них есть я. Теперь всё перевернулось. Все жизненные ценности переоценились. Теперь у меня есть смысл. Теперь у меня есть, зачем всё это.

Бабушки, тётушки, мама – все склонились над сыном. Обступили со всех сторон. Пеленают его своей заботой, сверлят его своим вниманием, закрывают его бронёй, бетонами защиты. Даже от меня. Вот уже несколько дней. Недель! Уже больше месяца прошло после роддома. Ну дайте хоть притронуться к сыну. Дайте хоть подойти. Нет, нет. Разрешаем только купать, и то только под нашим присмотром и с нашим непосредственным участием. Твои действия только от сих до сих. Ну, ещё ночью можешь его покачать, и то только кроватку. Ну а сейчас уже можешь взять его ненадолго на руки. Покачай. Не качай. Видишь, он уснул. Положи его. Ну ё-о-о-о-о-ма-ё! – молчу в тряпочку. Дайте сыну поспать у меня на руках. Ведь это же такое счастье, когда у тебя на руках спит сын. Так, ладно, давай-ка тут без самодеятельности. Хорошо, хорошо. Ложись, сынок. Завтра мы с тобой погуляем. Всё равно. Пока они отвернутся. Я прижму тебя спинкой к своей груди, а чтобы головка твоя не падала, поддержу её своим плечом и своей щекой, поверну тебя вперёд так, чтобы ты видел то же, что вижу я, и мы пойдём с тобой познавать этот мир.

Это свет. Он включается и выключается. Ты заинтересовался, почему щёлкает здесь, а загорается там. Так и в жизни. Порой очень сложная и длинная связь между щелчком и вспышкой, между вестью о событии и самим событием, между пророчеством и пришествием. Вот шкаф. Здесь вещи. Они сопровождают человека всю жизнь, пока он человек и, если он человек. Тянутся за ним в чемоданах, саквояжах, сундуках, грузовиках. Вещи – необходимый атрибут человеческой популяции, и в то же время они лишают нас лёгкости. Не знаю, сынок, как ты с этим справишься. Я вот не смог. Влип. А вот особый шкаф, он собирает специальные вещи. Потому что он сервант. Видишь, там блёстки отражённого света. Это хрусталь – символ человеческого тщеславия. Хотя людям хотелось, чтобы это была красота. Вот картина, она действительно красива. Просто висит бесполезно на стенке.

Это маленький мирок, сынок. Всего-то одна комната. Там за окном, видишь, это Город. Он большой. Он живёт своей жизнью, и ему нет до тебя дела. Но он знает о тебе. И он уже наблюдает за тобой. Присматривается на всякий случай. А там дальше, за пределами города, там уже твоя сторона. Это что-то родное, что-то близкое и по возвращении приятное, тёплое и подпитывающее тебя силой. Но в этой стране поселилось ещё и Государство. Оно не упустит возможности воспользоваться тобой. Будь осторожен. А дальше, за границами государства, там уже вся планета. Поверь, она не такая уж большая, как кажется. И очень чувствительная ко всему. Даже к действиям одного человека. Всего лишь одного маленького человечка.

Тебе предстоит иметь со всем этим дело. И с безразличным городом, и с самоуверенным государством, и со всей хрупкой планетой. Я не знаю, что ты с ними сделаешь. Проявишь ли активность действия и однажды поднимешь флаг над баррикадой. Изматывающий путь. Потому что они потребуют от тебя продолжения. Им нужна проповедь и чудо. Пусть это будут твои тексты или ченнелинг, но они хотят слышать обещания счастья прямо сейчас. Иначе пойдут слушать того, кто обещает. А чудо сработает только популярное. НЛО, пришельцы, телепортация, полтергейст, целительство, привороты, отвороты, подлинная магия и даже фокусы – всё это лидеры продаж. Съедается всё. Странно, что при такой склонности к паранормальности никто не спешит изменить свою нормальность. Мы-то нормальные, мы правильные, чё нам менять. А может, наоборот, в условиях всеобщего угара и зомбированого энтузиазма тебе удастся спокойно и убедительно пройти мимо и этим всех отрезвить. Возможно. Но меня не покидает ощущение, что это будет что-то поворотное. Может, акция, может, проповедь, может, телевизионное шоу, может, научное открытие, но что-то такое, что, наконец, прочистит им всем мозги вплоть до возвращения невинности. Чтобы до них, наконец, дошло, что они здесь не для того только, чтобы удовлетворяться. Знаю, это будет тяжёлая и опасная работа. Будет ломка, и достанется всем. Я слышу приближение этой очистительной процедуры. Кто-то должен будет её провести. Почему не ты? Хотя, конечно, ты будешь не один.

Я ведь тоже пытался нести в мир что-то новое. Пытался, как умел, нести слово. Пример собственной жизни. Это, как правило, вызывало либо насмешки, либо страх и раздражение, либо просто вращение пальца у виска. Потому что они ждали, чтобы я вращал колёса, давил на рычаги и натягивал вожжи. Они хотели, чтобы я стегал, и они стегали меня. А когда я говорил: «Посмотрите на небо», то они считали меня не совсем нормальным. Слава богу, не все. Есть и другие. Их не мало. А с тобой их станет ещё больше. Потому что вы умудрились принести данное вам от рождения. То, что нельзя приобрести ни учением, ни медитацией, как ни тянули меня за макушку те иные, далеко в будущее ушедшие.