— Я весь внимание.
— Когда все это закончится — при условии, что я останусь на свободе, конечно же, — помогу вам найти подходящую психиатрическую лечебницу и не оставлю вас на протяжении всего лечения. Вам вовсе необязательно делать это в одиночку.
Клемент едва заметно склоняет голову, что я воспринимаю как знак согласия.
Всего лишь пять дней миновало с тех пор, как Джеральд выпроводил меня из «Здравого ума», а мне уже недостает подобных моментов. Клемент в лучшем случае сделал первый шаг, но, по крайней мере, он как будто готов признать необходимость помощи. Прогресс, пускай и незначительный, есть прогресс.
Вдохновленный скромным успехом, я допиваю чай и принимаюсь за поиски инструментов и фонаря, о которых просил Клемент.
Когда я возвращаюсь, он смотрит в пространство.
— Вы готовы?
— Ага.
— Все в порядке?
— Будет, когда заткнется этот чертов голос.
— А что он сейчас говорит?
Великан поднимает взгляд и вздыхает:
— Библия.
34
Похоже, покинуть квартиру сию минуту не получится.
— Именно так? Одно слово — «библия»?
— Ага.
— Это имеет отношение к нашему предыдущему разговору?
— Ты о чем?
— Вы сказали, что украли в «Трех монахах» Библию Дэйва.
— Потому что так и было.
— Может, вы и украли Библию, и, вполне возможно, у какого-нибудь владельца бара, которого даже могли звать Дэйв, но это не та книга, про которую рассказывал Редж.
— Как скажешь, только мне лучше знать, что я делал.
— Тогда расскажите, что именно произошло.
— Да рассказывать-то особо и нечего. Как-то вечером резались мы в карты, и я охрененно продул… Даже не знаю сколько, но прилично. А после того как Дэйв обобрал меня, жена позвала его в бар бочонок сменить, ну я быстренько и сунул Библию под куртку.
— Зачем же вы ее украли?
— Да просто назло Дэйву.
— А собирались вернуть?
— Ага, да только не вышло.
— Почему же?
— Через пятнадцать минут Роланд Рейнот огрел меня по башке чертовой крикетной битой, вот почему.
И снова его байка совпадает с рассказом Сазерленда. Но что, если Редж рассказывал об этом кому-то в баре, а Клемент, еще до начала своей болезни, ненароком подслушал? Разумеется, это всего лишь предположение, однако версия превращения истории Сазерленда в воспоминание представляется куда более рациональным объяснением, нежели то, во что верит Клемент.
— Вам известно, что произошло с Библией Дэйва?
— Да она была вовсе не Дэйва, а принадлежала пабу. Говаривали, будто книженция пролежала на чердаке несколько столетий. Может, один из этих трех чертовых монахов ею и владел.
— Хорошо, что произошло с Библией, которая не принадлежала Дэйву?
— Не знаю, но четыре года назад я вдруг оказался в книжном магазине. И там была эта телка, напуганная до усрачки, и она держала Библию, которая очень походила на ту, что я стибрил.
— Так, правильно ли я понял: вы вломились в книжный магазин и перепугали какую-то несчастную женщину с Библией в руках?
— Да не вломился я… Понятия не имею, как там оказался.
— Не заостряя внимания на данном обстоятельстве, это был книжный магазин, Клемент, а Библия — это книга. В обращении находятся миллионы и миллионы Библий, и было бы чертовски странно не обнаружить хотя бы одну в книжном магазине, вам не кажется?
— Но это была та самая из «Трех монахов», я уверен.
Так мы ничего не добьемся, а если будем продолжать и дальше, весь мой достигнутый ранее прогресс может и вовсе пойти насмарку.
— Пожалуй, лучше обсудить это позже. Нам пора отправляться, вы не против?
— Сам же начал.
И очень об этом жалею, кстати. Выключаю лампу, чтобы Клемент не видел, как я закатываю глаза.
Закрыв дверь, я оглядываю улицу на предмет заимствованного фургона.
— А где вы припарковались?
— Возле гаражей.
Мы проходим по дорожке к калитке. Белый фургон, чуть побольше машины Лии, скорее брошен, нежели припаркован. Великан нажимает на кнопку замка на брелоке, и фургон отзывается вспышкой четырех указателей поворота.
— Круто, а? — говорит Клемент. — Даже не нужен ключ, чтобы отпирать двери.
Не совсем понимаю, к чему эта ирония, и забираюсь на пассажирское сиденье без комментариев. Великан втискивается за руль и поворачивает ключ зажигания. Судя по шумному выхлопу, в автосервисе машина не появлялась очень давно.
— Так у кого вы одолжили фургон?
— Да у кореша.
— Надеюсь, этот ваш кореш в курсе, что вы одолжили?
— Конечно, в курсе. Он все равно им не пользуется.
— Почему?
— Да тачка техосмотр не прошла.
— Вы шутите?
Вместо ответа великан тычет кнопку проигрывателя.
— Тут можно слушать компакт-диски! — перекрикивает он внезапно раздающийся визг гитар. — Подумал, ты захочешь послушать «Ти-Рекс»!
Вообще-то нет, но крайне сомнительно, что мои возражения пробьются через рев музыки. Клемент включает первую передачу, и фургон катит по узкому переулку, примыкающему к главной дороге. На перекрестке великан лишь мельком проверяет ситуацию слева и сразу же поддает газу, едва не столкнувшись с приближающимся автобусом.
Мы не проезжаем и километра, как я осознаю свою ошибку. И чем я только думал? Если и существует какой-то тип водителя, с которым не захочется сидеть рядам, то это определенно человек с повышенным уровнем агрессивности и пренебрежением к личной безопасности. Грохот музыки и завывание двигателя заглушают все мои протесты, и мне только и остается, что с закрытыми глазами цепляться в сиденье да молиться.
Поездка, при обычных условиях требующая никак не менее получаса, милосердно завершается через двадцать минут. Одному богу известно, сколько дорожных камер зафиксировали нашу гонку по улицам Лондона, и я радуюсь, что злосчастный фургон зарегистрирован не на меня.
Но вот мы останавливаемся на улице с односторонним движением рядом с бывшим бильярдным клубом «Ридженси», заехав двумя колесами на дорожку возле намеченного места проникновения.
Клемент глушит двигатель, и наконец-то воцаряется тишина.
— Боже правый, — исторгаю я стон. — Это было ужасно.
— Тебе не понравился «Ти-Рекс»?
— Я про вашу манеру вождения!
— Доехали же целыми, а?
Я лишь хмурюсь в ответ и отстегиваю ремень безопасности.
— Так что, приступаем?
Мы одновременно покидаем кабину и сходимся у задних дверей фургона. Клемент открывает грузовой отсек, встречающий нас темнотой. Затем великан вручает мне желтый светоотражающий жилет, вроде тех, что носят дорожные рабочие.
— А это еще зачем?
— Натягивай.
— А они не привлекут к нам внимания?
— Как раз наоборот. В такой штуке ты невидимка — просто какой-то работяга.
— Как скажете…
Я облачаюсь в жилет, Клемент тем временем извлекает из кузова оранжевые дорожные конусы.
— Конусы?
— Ага, в придачу к жилетам. Если закосить под настоящие работы, на нас точно никто внимания не обратит.
— Где вы их взяли?
— Подобрал по пути к твоей хате. Просто стояли на дороге.
Я живо себе представляю, как где-то в городе несчастный водитель пытается вытянуть из ямы на дороге свою машину.
Великан расставляет по три конуса с каждой стороны дорожки и тоже надевает жилет. Затем возвращается к фургону и достает из кузова кувалду.
— Приступим. Фонарь и инструменты взял?
— Э-э… Они в кабине.
— Так дуй за ними.
Поспешно выполняю указание, в то время как мой мнимый напарник направляется к обреченному на уничтожение участку стены и проводит по нему рукой сверху вниз — видимо, чтобы найти слабое место. Насчет голоса в голове предпочитаю не спрашивать.
Затем он в качестве разминки вращает плечами, после чего берется за кувалду, расставляет ноги пошире и примеряется для первого удара. Я предусмотрительно отступаю назад.
Против моих ожиданий, звук удара не особенно громкий, но в стене возникает прямоугольная дыра размером со стандартный шлакоблок, от которой во всех направлениях разбегается паутина трещин.