– В таком случае я зашел в тупик, – заключил парень. – У тебя есть идеи?

– Вся надежда на то, что горничная передаст мое послание Ноэлин, – протянула Деми. – В итоге нам все-таки придется изменить историю, как бы ты этого ни боялся.

– Я ничего не боюсь, Деметра, – шумно вздохнул Дориан и перекатился на спину, заложив руки за голову.

– Ну-ну, как же, – улыбнулась Деми.

Положив голову на плечо парня, она обняла его. Ей ли не знать, что на самом деле охотник являлся вовсе не таким бесчувственным и стойким, каким всегда пытался казаться. От осознания этого, впрочем, она любила его только сильнее.

Никаких вестей не было до самого вечера.

Время от времени до пленников долетали звуки шагов или голосов из коридора, но понять по ним хоть что-то казалось невозможным. Никто не приносил им даже еды, и настроение падало вслед за солнцем, опускавшимся к линии горизонта.

Они мало говорили, но понимали друг друга без слов. Как и тогда, когда оказались в ловушке на чердаке клуба Рейвен, где заперла их старуха Ортруна в надежде на то, что оба станут спасителями. В тот раз этого не желали ни Дориан, ни Деметра. Сейчас же все изменилось.

За то, чтобы спасти Нью-Авалон и своих близких, не жалко было даже расстаться с собственными жизнями.

Когда последние лучи солнца скрылись, а камин вновь погас, в замке двери завозился ключ. Мимо бдительных стражников в спальню зашла горничная со связкой свечей в руках и маленькой плетеной корзинкой, от которой сильно пахло свежей выпечкой.

Деметра бросилась к служанке, ожидая увидеть знакомые рыжие веснушки и выслушать слова девушки о том, что Ноэлин не согласилась прийти… как вдруг разглядела саму Ноэлин, нарядившуюся в платье прислуги.

Чепец горничной был явно ей великоват и бросал тень на лицо так удачно, что ее и вправду было сложно узнать.

– Миледи, – выдохнула она и, поставив свою ношу на стол, ухватила Деми за обе руки. – Я выбралась к вам, как только смогла. Верила, что вы неспособны на предательство. Абатис был не рад посланникам с Авалона с самого начала.

– А что Гордон? – спросил Дориан и бесцеремонно заглянул в корзинку, сразу выуживая из нее горячий пирог и кувшин вина. – Ваш муж поддерживает своего друга, Ноэлин?

– Гордон… – протянула девушка и на мгновение замолчала, как бы подбирая слова. – Нам удалось поговорить вчера вечером, после того как он отдал приказ. Он не одобряет поступки Абатиса, считает их своевольством…

– Это мы и так знаем. Но вы должны рассказать ему еще кое-что, – ответила Деми. – Историю о чудесных способностях вашего будущего короля.

С молчаливого согласия Дориана, уплетавшего пирог, от начинки которого шел горячий пар, – пирог оказался с курицей и лесными грибами, – Деметра поведала Ноэлин историю о несправедливо угнетаемом наследнике рода Мерлина. В глазах девушки отразился ужас, когда правда о дорогом и уважаемом Абатисе вскрылась.

– Полагаю, ваш рассказ все меняет… – согласилась она. – Но если об этом узнают все, то вместо шабаша нас будет ждать битва.

– Где хранят наши магические амулеты, Ноэлин? – спросила Деми, беря кусок пирога и себе.

– Не знаю, миледи. Возможно, у начальника стражи, в караульном помещении, справа от ворот замка, – предположила она. – Я не смогу помочь вам вернуть их. Но я… передам вашу историю мужу. Он не потерпит несправедливости в отношении кого-либо.

– В таком случае, завтра все решится, Ноэлин, – чуть улыбнулся Дориан, откупоривая вино. – Удачи нам всем.

Улыбнувшись в ответ, Ноэлин торопливо вышла, а Деметра набросилась на долгожданный ужин. Пирог был горячим, пряным, насыщенным специями и травами… И вполне мог стать предсмертным, если завтра им вновь не повезет.

– Без амулета и оружия придется сложно, – сказал парень, будто прочитав ее мысли. – У нас даже артефактов нет.

Прожевав, Деми медленно отложила пирог на стол и посмотрела в угол комнаты – туда, где все еще стояла ее корзинка с гримуаром Тристана и «Хрониками Тринадцати Первых». Под удивленным взглядом Дориана она метнулась к ней и хорошенько пошарила рукой в кармане куртки, накрывавшей книги.

А затем достала связку так и не использованных серебряных перьев с наложенными на них чарами перемещения, оставшихся еще с Нью-Авалона.

– По крайней мере, в случае чего мы сумеем сбежать, – усмехнулась она, сжимая перья в кулаке.

Дориан сказал, что перья перемещения не сработают без амулета, не став даже пытаться пробовать их использовать. Нужно было дождаться завтрашнего вечера и попробовать вернуть свои кольца. Тогда Деметра на всякий случай убрала артефакты в потайной карман своего темно-синего платья, готовясь ко всему.

Слишком многое зависело от Гордона Эмброуза, слишком многое могло пойти не так… Всю ночь и утро следующего дня они провели в бесконечных обсуждениях вариантов возможного развития событий.

Отломав ножки стула, Дориан даже взялся учить Деми держать меч или хотя бы уклоняться от него. Урок хоть и был как нельзя более своевременным, оказался не особо продуктивным. Невозможно освоить такой сложный навык за несколько часов. Но они хотя бы отвлеклись и неплохо повеселились напоследок. Шутливая битва закончилась в жарких объятьях друг друга. И, целуя любимого, Деметра не могла отделаться от мысли, что все это тоже было в последний раз.

Последний ужин, последний поцелуй, последний рассвет, увиденный в окно… Последний бой, который их ждет.

Нет. Проиграть все же было нельзя, как и думать о подобном.

Дверь в спальню распахнулась вновь лишь тогда, когда, по ощущениям, день стал клониться к закату. На голубом небе уже проступали легкие очертания полной луны – молчаливой свидетельницы стремительно приближающегося шабаша.

Немолодой начальник стражи вышел вперед горничных со свитком в руках.

Поглядев на Дориана и Деми тем же взглядом, каким смотрел на них при первой встрече в деревне, – как на глупцов, зашедших не туда, он зачитал им приказ Гордона Эмброуза. Они ожидаемо обвинялись в предательстве, в заговоре, в попытке помешать шабашу и должны были предстать перед судом баронов.

Слугам была дана команда привести посланцев с Авалона в надлежащий вид, и командир стражи удалился. Уже привычно Деми облачилась в тяжелое платье с многочисленными юбками, а Дориан – в свой богатый костюм из шелка и бархата.

Под конвоем их провели по коридорам замка, под печальными взглядами прислуги, и вывели во внутренний двор. Там уже ждали специально сколоченный для такой важной цели помост и большая деревянная колода, обязанная заменить плаху. Для пущего эффекта в нее уже был воткнут огромный мясницкий топор.

Неведомые чары сковали руки – пошевелить ими стало невозможно. Стражники помогли Деми подняться на помост и встать рядом с Хэллом Рэйвеном и Элизабет Старлинг. При этом Хэлл усмехнулся ей едва ли не заигрывающе.

Деметра посмотрела перед собой. Двор был заполнен людьми, в первых рядах стояли будущие Тринадцать Первых. Но нигде не было видно Тристана, и она заволновалась: неужели Абатис все же посмел ему навредить? Сердце колотилось от страха, и даже присутствие Дориана не успокаивало.

До сих пор все шло не так, как нужно. Почему же что-то внезапно должно было измениться?

Она перевела взгляд с толпы на Дориана, и тот улыбнулся ей, уверенно и смело. Деми почувствовала благодарность за эту улыбку, даже если и понимала, что в действительности парень беспокоился не меньше.

Гордон Эмброуз поднялся на помост, и Деметра обратила внимание, что на красивом и благородном лице мужчины пролегли тени усталости – он тоже не спал этой ночью. Какова была вероятность, что он обдумывал, как им помочь?

Хозяин острова поднял руку, и люди во дворе притихли. Он заговорил:

– Два дня назад предвестие шабаша было омрачено заговором против нашего дорогого друга, лорда Абатиса Монтекью. Предатели, что стоят сейчас перед вами, намеревались сорвать предстоящий шабаш и навредить лорду Монтекью. Посему мы собрались здесь, чтобы честно судить их и избрать заслуженное наказание.