– Так или иначе, вы все здесь, – резюмировал Дориан. – Как вы собираетесь остановить Абатиса?

Тристан пожал плечами и сделал пару шагов по тесной комнате к шкафу, возле которого стояла Деми. Он указал на хранящиеся на полках склянки:

– По ночам я работал над многими зельями… Все они уникальны, подобных в мире больше не существует, – сказал он, взяв в руки две глиняные бутылочки, заткнутые пробками. – Зелье, чтобы усилить способности, и зелье, чтобы способности отобрать. Навсегда.

– Значит, в этом заключается ваш план? – удивилась Деметра. – Незаметно вылить зелье в кубок Абатиса, лишить его магических сил и после этого преспокойно создать новый Авалон?

– Спокойно – это вряд ли, – усмехнулся Хэлл Рейвен. – Нужно будет еще вразумить остальных.

Вид у него был такой мрачный и уверенный, словно мужчина заранее предполагал, что уговаривать баронов и баронесс придется силой.

– Нужен благоприятный момент, миледи, – объяснила Элизабет. – Если Абатис желает власти, он должен будет продемонстрировать свои способности на шабаше. Этого требуют традиции – короля у магов и волшебников не было уже много веков. Он должен показать, что достоин править нами, явить перед всеми некое чудо… Перед этим он и должен выпить зелье, чтобы лишиться способностей. Не раньше. Иначе он раскроет наш замысел, и все пойдет прахом.

– Мне интересно одно, – нахмурился Дориан. – К какому такому древнему роду принадлежит Тристан, раз Абатис на него настолько взъелся?

Хэлл Рейвен, Элизабет Старлинг и Тристан Найтингейл поочередно переглянулись, и стало ясно: эту деталь повествования они пропустили намеренно, как самую значимую и наиболее ценную. Заговорщики все еще сомневались, стоит ли доверять фальшивым посланцам.

– Разве я забыл упомянуть? – наконец спросил Тристан, явно решившись. – Мой род уходит корнями к величайшему волшебнику всех времен – Мерлину.

С рассветом замок, покрытый мраком ночи, начал постепенно пробуждаться. Тени, отбрасываемые древними стенами и башнями, медленно уступали место первым лучам солнца, которые, словно золотые стрелы, проникали сквозь узкие стекла окон и находили свое место на устланных коврами полах. Новое утро несло с собой еще большую опасность для «посланников с Авалона», учитывая то, что они встали на сторону осуждаемого обществом меньшинства. И в этот раз Деметра проснулась раньше слуг – она плохо спала из-за мыслей, тяготивших ее.

Глядя в полог кровати так, будто бы на нем вместо цветочного узора был вышит текст загадки, которую непременно следовало решить, Деми провела несколько часов в раздумьях. Было сложно свести между собой все факты и понять, чем именно обернется в будущем их решение устранить Абатиса Монтекью. Вдруг именно оно приведет к тому, что большинство ее знакомых из двадцать первого века не сможет родиться? Зато Нью-Авалон будет жив, конечно…

Задача казалась ей невыполнимой. Невозможно было изменить общую мозаику истории таким образом, чтобы не сместить ни единого кусочка в сторону. Из миллионов комбинаций вероятных финалов основными оставались лишь два. В первом Абатис убивал людей при помощи изобретенной смертельной болезни и отдавал Землю во власть магов и волшебников, а сам становился их королем. Во втором Абатис покидал замок Эмброузов униженный, с навсегда отнятыми способностями, а Тристан Найтингейл нарекался магистром Первого Верховного Ковена и основывал Нью-Авалон.

Как же так вышло, что в реальности, из которой Деметра прибыла, Нью-Авалон основал Абатис Монтекью, а Тристан стал злодеем, разместившим роковое пророчество на душе волшебного мира? Она гадала над этим вопросом все утро и не смогла прийти ни к одному логическому ответу.

Не справляясь в одиночку, она поделилась своими догадками с Дорианом во время завтрака у себя в комнате, предусмотрительно заранее отослав слуг.

– Нужно отложить в сторону все вопросы о том, что произойдет пять столетий спустя, когда-то в далеком будущем, – отреагировал охотник, делая глоток горького эля. – И задуматься над тем, что может случиться сейчас. Если Абатис начнет войну между магами и людьми, то абсолютно точно не станет ни Нью-Авалона, ни наших семей. Решим эту проблему, и можно будет думать над следующей.

– Может, Тристан знает, как нам вернуться в будущее? – со вздохом спросила Деми, подпирая подбородок ладонью.

Она с грустью смотрела на лежащие перед ней на блюде вареные яйца и сыр с сухофруктами – завтракать не хотелось.

– Уверен, что паренек с радостью выручит нас, если мы поможем ему, – ободрил ее Дориан. – Я не встречал волшебника сильнее. Он мог бы и Абатиса прикончить одним щелчком пальцев, если бы не был таким размазней.

– Дориан! – возмутилась Деметра. – Неужели ты не понимаешь? Абатис наверняка издевался над ним все его детство!

– Я бы на его месте давно вызвал мерзавца на бой и победил бы его в честном поединке на глазах у всех, – насмешливо проговорил парень. – Но раз Тристану было удобнее долгие годы терпеть и затем выстраивать сложные планы – это его дело. Никогда не понимал людей с ученым складом ума…

– Легко говорить так, будучи двадцатисемилетним физически развитым и тренированным охотником, – парировала Деми. – А Тристану – всего восемнадцать, и уверена, что он никогда не держал в руках оружия. Может, он и в боевой магии не практиковался? Все, чем он способен ответить обидчику, – это его знания. Не говоря уже о том, что никому из них – ни Хэллу, ни Элизабет, ни тем более шуту – не положено вызывать барона на поединок просто по статусу.

– Что ж, убедила, – хмыкнул Дориан. – Кажется, ты начинаешь неплохо здесь осваиваться?

Деми уже придумывала какую-нибудь забавную колкость, чтобы стереть с лица Дориана самодовольную ухмылочку, когда в дверь внезапно постучали.

Едва получив разрешение, в спальню буквально заскочила встревоженная веснушчатая горничная. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но была тут же мягко отодвинута в сторону рукой вошедшего следом Гордона Эмброуза.

– Я в состоянии сам объявить о себе гостям своего же замка. Ступай, – сказал он ей и посмотрел на посланников Авалона тяжелым взглядом.

– Что произошло? – спросил Дориан, уже не ухмыляясь.

– Пришли вести из Лондона: благороднейшему королю нашему доложили о готовящемся шабаше, – серьезно проговорил Гордон. – Все бароны и баронессы собираются в холле. Вам стоит присоединиться.

Сказав это, он сразу вышел из спальни, оставив гостей в замешательстве.

Беспокойство оказалось вполне серьезным.

Спустившись в большой зал, Деметра и Дориан обнаружили там будущих Тринадцать Первых, включая и Тенгерна Говарда – еще одного участника шабаша, прибывшего из столицы четверть часа назад. Вместе с парой десятков верных рыцарей, Хэллом Рейвеном и Элизабет Старлинг, все они обсуждали одну тему: как скоро люди Генриха VIII доберутся до этого острова и насколько быстро смогут перебить его обитателей.

В глазах короля сборище представителей старой знати, семьи большей части которых сражались не на той стороне в Войне роз, выглядело изменой и попыткой открытого мятежа. Генрих подозревал, что маги и волшебники будут обсуждать на шабаше вовсе не его политические заслуги.

– Его рыцари будут здесь уже завтра, если хоть что-то не предпринять, – высказался Креон Райнер, нервно поглаживая кустистую рыжую бороду. – Гвиллион-холл возьмут в осаду, и на одних чарах мы не протянем и недели.

– Пошлите людей в деревню Шефферд, в Хэксбридж-холл, – с ходу распорядился Гордон Эмброуз, подходя к круглому столу.

Хэксбридж-холл… Услышав знакомое название, Деми поспешно подавила неуместную улыбку – она скучала по нему. Так, должно быть, назывался Далгарт-холл до того, как был передан предкам троих братьев.

– Они смогут задержать их ненадолго, и у нас появится время… – продолжал барон Эмброуз.