Оказалось, что Леон, никогда не обучавшийся придворным наукам, танцевал еще хуже. Правда, ему повезло – никто этого не заметил. День неумолимо клонился к вечеру, и всем было и без того весело. Многие плясали уже совершенно нетвердо, зато от души. Кузен с кузиной последовали их примеру.

Французская кадриль являлась быстрым, жизнерадостным танцем с довольно активными движениями и частой сменой партнеров. Учитывая, что захмелевший Леон Бланшар все так же продолжал шутить и смеяться, Деми тоже не смогла долго сдерживать улыбку и смех. Она видела среди других танцующих Алану и Ричарда, Рицци и Дрейка, Вивьен и Шерла, и ей казалось, что все теперь смотрят на нее одобрительно.

А когда Деметра перехватила прищуренный и явно недоумевающий взгляд Рубины, стоявшей у стены, то и вовсе засмеялась в голос. Она до сих пор абсолютно не знала своего двоюродного брата, но была ему искренне благодарна.

Свадебные торжества длились весь день и затянулись далеко за полночь. Оставшиеся часы Деметра провела в компании Рицци, Вивьен и присоседившегося к ним Леона Бланшара. Причем девушки тоже поначалу отнеслись к нему с осторожностью, но уже совсем скоро громко хохотали над шутками парня.

Деми была вынуждена признать: шафер из кузена получился бы колоритным. Но чем дольше они сидели за столом, тем более натянутыми становились лично ее улыбки. Тревожная тень отсутствия Дориана, так и не появившегося больше ни в бальном зале, ни где-либо еще, с каждой минутой становилась все более явной и тяжеловесной.

В конце концов, не выдержав, она отставила от себя подальше очередной бокал только налитого шампанского и поднялась из-за стола, оправив ненавистную алую юбку.

– Подышу свежим воздухом, – пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Рицци. И, стараясь сохранять походку твердой, направилась к холлу в надежде отыскать по пути Дрейка или Ричарда Хаттона.

Вместо них она обнаружила на главной лестнице Моргана Далгарта и Грим Фаталь. Дети по очереди кидали вниз по ступенькам мандарины и со смехом наблюдали за тем, как Пампкин сначала со всех лап бросается вниз за несчастными фруктами, а затем с довольной мордой горделиво притаскивает их в зубах обратно. Они устроили настоящее соревнование и каждый раз старались забросить мандарины как можно дальше.

– Хочешь, я расскажу тебе, как можно провести ритуал и завести своего фамильяра? – донесся до Деметры радостный голос мальчика. – Кого бы ты хотела?

– Ворона, конечно, – со всей серьезностью отвечала ему Грим.

Деми аккуратно обошла их, чтобы не мешать, и увидела на другой стороне галереи над холлом Ричарда, переговаривающегося о чем-то с Джоном Кифом и мужчиной-жрецом в синей мантии, который провел свадебный ритуал в соборе. Она подошла ближе.

– О, мисс Лоренс! – мгновенно поприветствовал ее управляющий Рейвена. – Вы ослепительно красивы сегодня. Красный вам к лицу!

– Благодарю, – сдержанно улыбнулась Деметра и посмотрела на крестного братьев Далгарт. – Ричард, я бы хотела…

– Деметра Лоренс, – вклинился в разговор мужчина-жрец. – Ваше имя мне знакомо.

– Это новый член Верховного Ковена, Деметра. Артур Эмброуз, – представил жреца мистер Хаттон.

Ричард был в приподнятом настроении, но по взгляду мужчины Деми быстро поняла, что вместе с этим он чем-то обеспокоен, как будто минутой ранее узнал нечто важное для себя.

– Ваша фамилия мне тоже знакома, мистер Эмброуз, – ответила Деметра, чтобы не показаться невежливой. Шампанское все же немного ударило ей в голову, и она не смогла не добавить: – Имя Лиллианы Эмброуз ни о чем вам не говорит?

Тут Джон Киф посмотрел на нее как-то по-особому выразительно и странно. Затем на его лице расцвела жутковатая улыбка, словно сказанное заставило его умилиться.

Жрец удивленно молчал и если и знал что-то о Лилианне, то не собирался отвечать.

– Лучше расскажите мне, дорогой друг, как же проводили церемонии венчания раньше, когда все жрецы несли на себе бремя обета молчания? – мгновенно переключился управляющий Рейвена.

– За нас говорили Тени, Джон Киф… и это вам должно быть известно, – важно протянул жрец, в то время, когда Ричард воспользовался случаем, чтобы отвести Деми в сторону.

– Ты хотела спросить о Дориане? – настороженно спросил он, понизив голос до шепота.

– Да, я нигде не могу его найти, – кивнула она. – Вы знаете что-нибудь, Ричард?

– Джон только что сообщил мне. Боюсь, что… – беспокойно начал мужчина и остановился, сделав краткую паузу. – Впрочем, тянуть нет смысла. Боюсь, что Дориан уехал на Вайлдхант еще несколько часов назад.

– Но… – нахмурилась Деми. Несколько часов назад?.. – На Вайлдхант?!

Ричард Хаттон вздохнул, и вид его стал сожалеющим.

– Он уехал туда вместе с Ликой Спиритой, Деметра, – сказал он.

Ночью после празднования Деметра вернулась вместе с Ричардом и Морганом в Кроу-хаус, снедаемая мрачными мыслями. И хотя в душе еще теплилась крупица надежды, Дориан, разумеется, не ждал их там, ни в гостиной, ни в спальне. В голове возникали новые, пугающие и оттого кажущиеся чужеродными мысли.

Имела ли Деми теперь хоть какое-то право жить в доме Далгартов? А спать в постели своего, возможно, уже бывшего парня?

Что, если за то время, пока она танцевала на балу, стараясь развеяться, Дориан окончательно позабыл о ней и вспомнил о другой? Что, если она уже не оставалась для него кем-то значимым?

Деметра была никем и для Ричарда Хаттона. Она в принципе была никем. И не имела ничего своего на Нью-Авалоне.

Несмотря на то, что крестный братьев, тоже чрезвычайно смущенный и обеспокоенный, с ходу попытался пресечь панические нотки в ее голосе и всячески убеждал дождаться того момента, когда все станет ясно, и не совершать глупостей… Деми все равно продолжала думать о своем.

С помощью Рут она сняла чертово бальное платье, переоделась в пижаму и смыла макияж, будто бы готовясь ко сну. Затем, проворочавшись в холодной постели больше часа, вновь зажгла свет и сменила пижаму на брюки и блузку, словно бы намеревалась бежать. Однако бежать ей было некуда, и Деметра просто нарезала круги по спальне, стараясь убить время. Заглядывала в книги, лежавшие на столике у камина. Раз тридцать перечитала «Хроники Тринадцати Первых», стараясь отвлечься одними проблемами от других.

Периодически, уже на грани сна, ей начинало казаться, что она ошибается, и Дориан вот-вот зайдет в спальню, улыбнется и все объяснит… Но в другую минуту, очнувшись, тут же представляла, что сейчас парень, возможно, лежит в одной из спален Грейграунд-мэнор в объятьях красотки и вовсе не вспоминает о ней. Ревность, беспокойство и затаившаяся в недрах подсознания надежда сменяли друг друга бесконечной и бессмысленной чередой, заставляя слезы то катиться из глаз, то высыхать на щеках.

Так прошла почти вся ночь.

Почувствовав, наконец, что сил больше не осталось, Деми присела в кресло и свернулась в нем калачиком, подтянув колени к груди. Темнота быстро поглотила ее.

Деметра пыталась двигаться, барахтаясь в разные стороны, но все усилия оказывались бесполезными. Тело тонуло в этой абсолютной пустоте, и она не могла найти опору. Страх и бессилие наполняли ее сущность, заставляя пребывать в безмолвии.

В самом глубоком уголке сознания Деми понимала, что видела очередной кошмарный сон, но не могла освободить себя от его объятий. Внутри нее еще теплилась светлая мысль о том, что это состояние исчезнет и она проснется в своей постели, рядом с любимым… Однако свет казался настолько слабым, словно был последним огоньком догорающей свечи.

Свеча отмеряла время, и это время почти истекло.

Свет морозного утра заполонил комнаты Кроу-хауса, когда Деметра проснулась.

Голова ее была тяжела от непроходящей тоски, выпитого накануне шампанского и часов, проведенных без сна. Воспоминания в голове перемешивались – Деми не могла в точности восстановить хронологию вчерашнего дня. Таинственная душевная болезнь, никуда не девшаяся, очевидно, прогрессировала. А сильное беспокойство только подстегивало ее.