Не понимая, отчего он решил задержаться, Рицци поднялась вслед за ним на тесную круглую площадку, огороженную каменными зубцами.

Воздух на вершине был приятен и свеж, а над головой, вместе со звездами и луной, мерцали золотые искры волшебной пиротехники. Впрочем, красотами сейчас любоваться вовсе не хотелось. Патриция подошла к самому краю и осторожно посмотрела вниз.

Темнота не позволила ей разглядеть в черных водах моря Мелиора оставшиеся острова их мира. Однако от этого происходящее не стало выглядеть менее циничным.

Шерл подошел к ней ближе, отвлекая внимание на себя. Он держал что-то в своей руке и протянул это ей на раскрытой ладони. Рицци увидела белоснежный платок, который мужчина явно извлек из нагрудного кармана. И в этом платке лежало что-то маленькое, на листке бумаги, исписанном непонятными словами…

– Семечко? – с удивлением спросила она, поднимая взгляд на Шерла.

– Ты спасла мою жизнь, Рицци… Там, в лечебнице, когда все считали меня безнадежным, ты одна приходила ко мне. А теперь я спасу тебя – все честно, – ответил он с улыбкой. – Это очень редкий индийский цветок под названием Брахма-Камал. Цветок богов, обладающий волшебными свойствами, растущий только в Гималаях и распускающийся по ночам. Я все узнал о той легенде. Хотел подождать более удачного момента, но… его может больше не представиться.

– Так вот для чего вы летали в Лондон, – прошептала Патриция, не зная, что еще сказать. – Что мне нужно делать?

– Применить магию, прочитать заклинание и подставить цветок лунному свету – все как в легенде о Раджани и Говинде, – сказал Шерл, не скрывая предвкушения.

Патриция кивнула, хотя внутри у нее все переворачивалось от волнения. Она перепробовала так много способов избавиться от своего проклятия, что даже не верила в то, что это может действительно когда-нибудь свершиться. Но внутренний голос подбадривал, говоря: «А что, если?..»

Облизнув пересохшие губы, она взяла в одну руку самый драгоценный дар от Шерла, а в другую – бумажку с заклинанием.

Сосредоточив магическую энергию в ладони, Рицци сразу же увидела, как засияло семечко. Из его сердцевины, пробив оболочку, словно скорлупу яйца, пробился росток и удлинился в изящный стебель, выбросивший закрытый зеленый бутон. Сохраняя концентрацию, Патриция перевела взгляд на бумажку. Заклинание было написано на санскрите, с транскрипцией на английский язык. Но в переводе звучало так же, как и в легенде:

– Для достижения всех желаний, я поклоняюсь тебе и молю о милости, о прекрасный цветок, созданный Брахмой, – сказала она дрожащим голосом, надеясь, что не ошиблась при прочтении транскрипций, и всем сердцем пожелала, чтобы главная ее мечта исполнилась.

В то же мгновение бутон начал медленно раскрываться, выпуская жемчужно-белые лепестки. Аромат цветка был непередаваемо сладким и словно бы сакральным, являющим собой тайну древней магии. По мере того, как лепестки разворачивались, они притягивали к себе лунный свет и тут же отражали его. Свет и тьма танцевали на них, олицетворяя все величие вселенной и магии природы.

В руке Рицци Брахма-Камал сиял, как крошечный факел в ночи. Цветок богов… Самый прекрасный из когда-либо виденных раньше. Едва ли для его магии нашлось бы более удачное место и более подходящее время…

Глубоко вдохнув, Патриция решила, что ждать больше нельзя. И прижала цветок к груди, мгновенно почувствовав кожей, сквозь ткань платья, теплый и нежный жар. Он проник вглубь до самого сердца, растапливая ледяную корку, склеивая между собой каменные осколки и вновь наполняя их жизнью.

Не прошло и нескольких секунд, как сияние цветка померкло, а чудо прекратилось. Это произошло так внезапно, что Рицци испугалась вернувшейся темноты.

– Не сработало, – сказала она Шерлу Прамниону. – Так и знала.

– Если это не сработало, – протянул он с улыбкой, беря ее за руку, – то почему я могу дотронуться до тебя, Рицци?

Медленно, словно в танце, Шерл приблизился вплотную. Его рука нежно подняла ее подбородок.

– Все получилось, – прошептал он. – И я так долго этого ждал…

Губы мужчины коснулись ее губ, мягко и осторожно, затем более настойчиво и уверенно. В этом поцелуе раскрылась вся страсть, которую они скрывали, и вся нежность, которую чувствовали друг к другу.

Рицци ощущала пульсацию своего живого сердца, из плоти и крови… Сильную и непредсказуемую. Она впервые чувствовала себя так прекрасно и понимала, что совпадения вовсе не случайны. Шерл Прамнион ждал ту единственную, что пробудит его от зачарованного сна, а она – человека с доброй душой, который разглядит красавицу под маской чудовища. Все сказки в этот момент были настоящими.

– Простите, что прерываю, – ворвался в мысли чей-то голос, и Рицци, поспешно отстранившись, увидела стоящую около лестницы Антуанетту Вайерд. – Однако я совсем забыла вам сказать. Тринадцать Первых просили передать послание Вильгельмине Спирите.

– Какое послание? – тихо спросила Патриция, сжимая руку Шерла и будто предчувствуя ужасное.

– Должно быть, вы считаете меня бесчувственной. Но я и вправду сожалею о несчастье Нью-Авалона. Поэтому надеюсь хоть как-то помочь, – ответила Антуанетта. – Когда богиня вызвала меня, то просила запомнить одну фразу для вас. «Время пришло».

Дрейк и Рубина замерли перед Триумфальной аркой, не решаясь сделать шаг вперед. Никогда они еще не видели порталов таких грандиозных размеров – он сиял на свету и переливался всеми цветами радуги, словно поверхность необъятного мыльного пузыря.

– Вместе? – предложил Дрейк и протянул жене руку.

Она улыбнулась, с благодарным взглядом сжимая его ладонь. Когда они шагнули, растворившись в магическом полотне, легкий ветер прошелся по их коже.

В тот же миг дорожное кольцо с плотным потоком автомобилей и улица, виднеющаяся впереди, исчезли. Вместо них появилась просторная площадь, вымощенная гладкой брусчаткой и окруженная изящными зданиями с причудливыми крышами. Выйдя на нее, Дрейк с Рубиной увидели множество магов и волшебников, чинно прогуливающихся по мостовой. Некоторые из них, заметив гостей, улыбались и мимоходом кивали головами в знак приветствия.

На Триумфальной арке появилась новая высеченная надпись, как корона, венчающая портал: Élysée Rossignol.

Дрейк хоть и понимал, что каждый магический город обладал своими неповторимыми чертами, все же оказался впечатлен увиденным. Казалось, ни Эмайн, ни даже Эйрин, о котором он слышал из рассказов Рубины во всех подробностях, не мог сравниться с «парижским раем».

Все в Элизиуме было выстроено в стиле французского рококо и неоклассики, с изысканными деталями и вниманием к каждому архитектурному элементу. Улицы утопали в тени множества деревьев, окутанных красками вечной теплой осени со всеми оттенками, от насыщенного оранжевого и красного до глубокого охристого и золотого. Опавшая листва скапливалась у обочин дорог и у зданий, создавая мягкий шуршащий ковер.

Фонтан на главной площади струился золотистой водой, падающей в большие мраморные чаши и разбивающейся магическими искрами, взлетавшими вверх, как крошечные феи. Вокруг него бегали дети, стараясь поймать фей в ладони, пока те не исчезли.

Следующие за ним густые аллеи из алых кленов и коричневых дубов вели в разные части города. Бульвар Шатои оканчивался новой площадью перед великолепным дворцом с высокими башнями, а улица Лун – пышным садом. Узкие улочки с маленькими магазинчиками и кафе, казалось, дышали атмосферой романтики и магии, а ветер разносил то ароматы цветочных духов, то свежего хрустящего багета и горячего какао. Скульптуры, поражающие своей красотой, встречали гостей на каждом углу. Возле них играли музыканты на скрипках или аккордеонах.

Каждый уголок Элизиума выглядел живописным полотном, на котором воссоздавалась Франция во всей своей красе и величии. И складывалось впечатление, будто все, что существовало здесь, было посвящено искусству, красоте и наслаждению жизнью.