– Не могу поверить в то, что говорю, – начал Дрейк и не смог сдержать усмешки – в своих словах жена выразила его собственные горькие мысли, – но наша поездка во Францию все-таки состоится.
– В каком смысле состоится? – удивилась Рубина, явно гадая, хорошей была эта новость или нет. – А как же развод?
– А развод здесь ни при чем, – ответил Дрейк, садясь повыше. – Дориан позвонил вчера поздно ночью – во дворце Эмайна хотят, чтобы мы с тобой полетели в Париж в поисках ответов и выяснили, отчего разрушается Нью-Авалон.
– Они знают, где именно стоит искать там эти ответы? – приподняла брови Рубина и облокотилась на подушку. – Я имею в виду, Париж просто огромен, в нем живет несколько миллионов человек, не считая магов и волшебников. А сколько там может быть исторических и современных мест, связанных со всякими магическими штучками…
– Вот в этом и проблема – больше никакой информации нет. Так что нам придется поработать за всех, – пожал плечами Дрейк.
Он призадумался на минуту, вспоминая то, что мог знать о Париже раньше. Как архивариусу, ему часто доверяли рукописи и документы на французском языке – Дрейк неплохо знал его еще с момента обучения в частной школе. А в последней прочитанной рукописи, которой он занимался в тот день, когда от Рубины пришла злосчастная записка, как раз говорилось о…
– В центре Парижа существует какой-то скрытый магический город, – сказал он вслух и посмотрел на жену. – Ты знаешь что-нибудь об этом?
– Ты говоришь об Элизиуме? – Рубина, казалось, удивилась еще больше. – Мама рассказывала мне о нем. В нем она много лет скрывалась от преследований Винсента Ларивьера. Но это все, что мне известно.
– Такой город должен быть очень хорошо спрятан, – задумчиво протянул Дрейк. – Алана не говорила, где именно находится его портал?
– Где находится портал в Элизиум? – спросила Рубина и вдруг рассмеялась, посмотрев на него как на дурака. – Ну конечно же, на Елисейских Полях[15]!
Они поспешно оделись и сложили немногочисленные вещи в небольшую дорожную сумку, не собираясь злоупотреблять гостеприимством Софи Райнер и намереваясь покинуть дом как можно скорее. Однако, спустившись на первый этаж, наткнулись на мистера Боба Гудвина, забиравшего утреннюю почту, и почувствовали соблазнительные запахи, доносившиеся с кухни.
Как и вчера, муж Софи настоял, чтобы гости поели вместе с ними, а затем, узнав, что им нужно в Хитроу, предложил подвезти молодоженов до аэропорта. Мужчина излучал такую теплую доброжелательность, что сложно было отказаться.
Сама же Софи, казалось, испытывала некую неловкость от поведения мужа – она никогда не была дружна ни с Далгартами, ни с Вэлфордами и вообще относилась к окружающим с подозрением, но Дрейк подумал о том, что стесняться ей было совершенно нечего. Такие редкие люди, как Боб, обладали уникальной способностью не делить мир на «чужих» и «своих», одаривая каждого частичкой доброты, на что мир, как правило, отвечал взаимностью. И с мужем миссис Гудвин определенно повезло.
Утро за завтраком и в дороге до Лондона пролетело незаметно.
– Вы чудесная пара, ребята, и все у вас в семейной жизни сложится. Это сразу видно. У меня чутье на такие вещи, – сказал Боб, останавливая свой «Форд» на стоянке аэропорта. – А трудности – они у всех бывают. Нужно только уметь держаться друг за друга, вот как мы с Софи. Темные времена в итоге всегда проходят, и из-за туч показывается солнце. Не забывайте об этом.
– Вообще-то мы с Рубиной… – проговорил было Дрейк, но жена перебила его с милой улыбкой:
– Спасибо, мистер Гудвин, – сказала она. – Это действительно ценный совет.
Рубина явно повеселела после пробуждения в его объятиях и после новости о продолжении путешествия. Весь путь до аэропорта и следующий за этим полуторачасовой перелет до Парижа она провела за своим любимым делом – планированием всех деталей.
Учитывая, что искать портал им нужно было лишь на одной улице, остановиться решено было на ней.
– В отеле «Мариотт» все номера заняты, естественно. Но я чудом смогла договориться и восстановить нашу бронь на лучший люкс в «Крийоне», – сообщила она с довольным видом, стоило только шасси самолета коснуться посадочной полосы. – Пришлось заплатить им существенный штраф за дни простоя. Я рассказывала тебе об этом отеле, когда мы планировали медовый месяц. «Крийон» располагается в особняке восемнадцатого века, что отлично подходит моему титулу.
– А это не слишком? – уточнил Дрейк, глядя на голубое небо и поля за окном, – контраст с хмурой и дождливой зимней Англией был разительным. – Нам нужно только оставить где-то вещи, и даже спать, возможно, там не придется.
– Не о чем волноваться, любимый, – улыбнулась Рубина. – Если мы разводимся, то семейного бюджета у нас уже нет, а мое наследство, полученное от отца, позволяет мне останавливаться там, где захочется. Я никогда и никуда не выезжала дальше Нью-Авалона и Хэксбриджа. И раз уж судьба все-таки занесла нас в Париж, я собираюсь насладиться этим сполна. Присоединишься?
– Я подумаю, – хмыкнул Дрейк, про себя отмечая, что ему нравится видеть девушку в приподнятом настроении.
Его собственное настроение тоже улучшилось, когда стало понятно, что Париж встречал путешественников ярким солнцем и совершенно замечательной, не по-февральски теплой погодой. Да и размещение в люксе одного из самых дорогих отелей Парижа все же несло в себе некоторые приятные привилегии.
Сразу на выходе из аэропорта «Шарль-де-Голль» их встретил одетый с иголочки водитель в строгом черном костюме с галстуком, на автомобиле от «Крийона». Это позволило им избежать толкучки в электричке или автобусе – хотя Дрейк сомневался, что Рубина хоть раз вообще ездила на автобусе, – и избавило от необходимости вызывать такси.
С комфортом устроившись на широком заднем сиденье, они наблюдали в окна за тем, как по обе стороны от автострады проносятся голые деревья и лужайки с яркой зеленой травой, не желающей умирать даже зимой. Солнце плавно скользило по небесной дуге, заставляя лучи играть на стеклах машины и освещать окружающие пейзажи золотистым светом, которого так не хватало в мрачном Нью-Авалоне.
Скоро показались пригороды с современными зданиями, и автомобилей на дорогах стало больше. Но чем ближе они подъезжали к сердцу Парижа, тем чаще замечали детали, которые можно было встретить только здесь: невысокие здания с живописными пекарнями или овощными лавками на первых этажах, с яркими тканевыми навесами и причудливыми вывесками. Они видели уютные скверы и живописные бульвары, кофейни и бистро… Причем во многих кафе столики даже в такое время года стояли на улице. И, что самое удивительное, за ними сидели посетители, проводя время в компании чашечки кофе. Владельцы заведений специально размещали столики рядом с газовыми уличными обогревателями, чтобы всем было теплее.
Ближе к центру города дома становились выше и выглядели помпезнее от улицы к улице. Париж был похож на все крупные европейские города и одновременно от всех них отличался. Было что-то неуловимое в его атмосфере, так и витающей в воздухе, пропитанном запахами выпечки и кофе, заставляющее относиться к знакомым вещам иначе, чем в Англии. Прохожие здесь никуда не торопились и не прятали лица за отворотами пальто – они будто бы наслаждались одним тем фактом, что имеют честь жить в такой красивой столице, как эта.
А когда водитель будто нарочно сделал крюк, проехав мимо «Оперы Гарнье» – великолепного театра второй половины девятнадцатого века, даже Дрейк почувствовал, что у него на секунду замерло дыхание. И тут же вспомнил о том, как пару лет назад оделся на бал-маскарад в костюм «Призрака оперы», чтобы впечатлить Деметру Лоренс, и улыбнулся собственной глупости. Тогда он хотел выглядеть круче, чем был на самом деле, а сейчас считал это не более чем наивной и жалкой подростковой попыткой. Такой же неудачной идеей стало и необдуманное желание заделаться магом-хранителем в Штабе. Ему никогда не хотелось изображать кого-то из себя в присутствии Рубины, и в этом заключалась главная разница.
