– Гиллан, – выпалил Дориан, испытывая такой леденящий страх, которого не знал прежде. – Зачем?! Ведь я убил твоего брата…

– Прошлое должно остаться в прошлом, – едва слышно прошептал Гиллан, в то время как его взгляд замирал. – Я просто хотел жить мирно…

Голос его потонул в реве Мелиора. Прежде чем новая волна захлестнула их, Дориан вновь ощутил себя в воздухе.

Черные беснующиеся воды пронеслись перед его взором, в дюйме от лица…

И вот уже Дориан рухнул на землю рядом с остальными. Рубина, глядя сверху вниз, победоносно сверкнула глазами. Это она применила для него чары левитации.

К рассвету, когда друзья добрались до дворца в Эмайне, весть о затонувшем Стурворме уже опередила их. Оставшуюся часть путешествия они провели в гробовом молчании, пораженные пережитым, а также смертью дворецкого Гиллана, от которого никто подобного самопожертвования не ожидал. Только у Рубины нашлись силы, чтобы поострить над Дорианом на тему того, что «его не нужно было спасать», как он просил их незадолго до удара стихии. Но даже шутник Леон ее не поддержал. А сам Дориан выглядел так, словно все-таки умер там, на мосту, и явно находился в шоке.

Все понимали: они выжили только благодаря чуду, в то время как остров погиб вместе с его обитателями. Так же, как и Вайлдхант.

После такого количества катастроф жители волшебного мира не пожелали оставаться и на Броллахане. Они торопливо собирались и отправлялись на главный остров уже почти исчезнувшего архипелага – Нью-Авалон.

К полудню Вильгельмине Спирите сообщили о том, что чары «моста»-портала, наконец, были восстановлены. И магистру пришлось сделать страшное заявление о возможной гибели мира перед всей площадью Эмайна. Как она и предсказывала, сразу началась паника, которую быстро пресекли сотрудники Штаба. Они как могли успокоили людей и организовали тех, кто пожелал немедленно перенестись в Хэксбридж.

К «мосту» выстроилась длинная очередь. Но нашлись и те, что решили остаться на Эмайне до последнего, не желая покидать свои дома.

Не дозволялось бежать лишь членам Верховного Ковена и работникам дворцового комплекса. Их семьи, проявляя чудеса выдержки и смелости, также остались во дворце. А сам дворец в кои-то веки ожил – он был полон людей и тревожных разговоров.

Лекари мистера Флемминга преподнесли всем из команды по спасению Дориана специальное успокаивающее снадобье, благодаря которому они проспали несколько часов без сновидений. И к тому моменту, как Деметра Лоренс проснулась в своей временной спальне, в Эмайне уже наступил новый вечер.

В этот раз Дориан лежал рядом с ней – он не спал и смотрел остановившимся взглядом в потолок.

– Как ты? – спросила Деми, с беспокойством глядя на него.

– Мне спас жизнь человек, брата которого я убил, – тихо проговорил парень и повернул к ней голову. – Как думаешь, как я?

– Тебе плохо, как и всем нам, – ответила Деметра. – Рут погибла вчера в Кроу-хаусе… И я понимаю, что ты чувствуешь.

– А я думаю о том, что мне нет места в новом мире, где не существует ни светлых, ни темных, – все так же мрачно продолжил свою мысль Дориан, едва ли вообще уловив страшную новость о Рут. – Я уже давно это подозревал, но понял только теперь.

– Можно подумать, ты вечно хотел быть убийцей-охотником, – протянула Деми, подкладывая подушку себе под спину.

– Бывших охотников не бывает, – покачал головой Дориан, безучастно глядя на нее. – Я солдат, Деметра. Привык выполнять приказы и как можно меньше думать о том, что за ними стоит. Если бы я жалел каждую свою жертву, то уже давно покончил бы с таким жалким существованием. Когда выполняешь задания, привыкаешь отключать все эмоции и сосредотачиваться на деле. Возможно, поэтому я и не могу привыкнуть к изощренным дворцовым интригам типа той, что вы устроили для меня на днях.

– Я была под чарами, я же тебе сказала, – нахмурилась Деметра.

– И мне стыдно, что я не заметил этого, – ответил Дориан. – Но ты не была осторожна. А я…

– Поддался на чары бывшей девушки? – хмыкнула Деми.

Она все еще не знала о том, что произошло между ними той ночью, и не была уверена, что хотела бы знать. Возможно, в новых обстоятельствах ее это уже не волновало вовсе.

– Нам просто нужно было с ней поговорить… Только и всего, – сказал Дориан и вдруг усмехнулся, явно через силу. – А ты так хотела бы, чтобы я поддался?

– Я бы хотела, чтобы мы с тобой тоже говорили о проблемах, а не замалчивали их, – заметила Деметра. – Иначе все получится, как у Дрейка с Рубиной…

– Да-да, и мир сразу станет прекрасным, и природа оживет, – саркастически заметил Дориан. – Давай лучше думать о том, как вытащить тебя отсюда. Голосую за вариант с превращением в ворона. А ты?

Не выдержав, Деми запустила в него подушкой, и разговора больше не получилось.

Магистерские слуги принесли им новую одежду взамен испорченной – костюм для Дориана и совершенно отвратительное желтое с разноцветными цветочками платье для Деметры. Надевая его, она думала о бедной погибшей экономке, которая наверняка согласилась бы умереть еще раз, но не выпустила бы ее в таком виде из комнаты.

Впрочем, выйти все равно пришлось.

В одной из гостиных, куда привел их коридор, за чаем собрались некоторые из новых обитателей дворца.

Были там и восстановивший силы Ричард Хаттон, сидевший как-то слишком уж близко к Алане Бланшар, и Морган с котом-фамильяром, и Рубина с Дрейком, и даже Файра Спирита, серьезная и мрачная, как всегда. Деми и Дориан расположились на одном из диванов перед низким столиком, куда вскоре им тоже подали чай с сэндвичами и пирожными.

Деметра быстро отметила, как оценивающе сестра смотрит на ее аляповатый наряд, и была уверена, что свое элегантное черное платье та наколдовала сама. Не выдержав и минуты, Рубина подошла и села с ней рядом.

– Хочешь, я подправлю твое платье? – шепотом спросила она. – Это несложно, правда. Только пальцами щелкнуть.

– Нет, благодарю, – сдержанно ответила Деми. Она все еще не была уверена, как стоит себя вести. Сестра одновременно и заслуживала прощения, и нет.

Едва заметно вздохнув, Рубина сунула руку в карман платья и достала из него медальон Антуанетты и Людвига.

– Хотела тебе его вернуть, – сказала она, протягивая украшение Деметре.

– Не нужно, оставь себе, – покачала головой Деми. – Пусть будет напоминанием…

– О свадьбе? – перебила сестра, сжимая медальон в ладони. – Из этой свадебной традиции ничего хорошего не вышло. Дрейк собирается развестись.

– Это он только говорит, что собирается, а на деле… – усмехнулся Дориан, и по его тону Деми с удивлением поняла, что парень, после спасения его жизни, очевидно, перешел на сторону провинившейся. – Я бы на твоем месте не торопился выбрасывать кольца.

Рубина хотела было ответить что-то еще, но ее отвлекло появление в гостиной Вивьен Ашер и Грим Фаталь, вслед за которыми величавой поступью вошел и жрец Артур Эмброуз.

Увидев Грим, Морган Далгарт сорвался с места и подбежал к девочке, на ходу что-то спрашивая об утонувшем острове и о том, не пострадала ли она. Пампкин тоже подскочил к ней и так громко замурлыкал, что от его чар во всей гостиной зазвенел фарфор. Тут уж вмешались взрослые, и скоро дети были чинно рассажены по креслам, а чаепитие возобновилось. Даже фамильяру выдали отдельную миску с молоком.

Но как бы все ни старались отвлечь себя вкусной едой и светскими беседами, самых главных тем избежать не удалось. Деметра услышала, как Ричард начал разговор о проклятии, и подсела ближе.

– Слова Антуанетты Вайерд звучали так: «Если ты нарушишь баланс магии с помощью Ворона, то от проклятия Ворона падет и весь род твой, и весь народ твой», – говорил Ричард Хаттон жрецу Артуру, Алане и Файре Спирите. – В них не содержалось ни слова насчет природы или нашего мира в целом. Архивариусы Тэда Кларенса… и здесь Дрейк не даст мне соврать, обнаружили в старом архиве, что небо на Нью-Авалоне стало красным в начале девятнадцатого века. Тогдашний магистр, предшественник отца Антуанетты Джозефа, отчего-то очень хотел скрыть эту информацию от потомков. Он распорядился изъять все письменные источники с упоминаниями этого события, запечатал их в подвале под библиотекой и чарами прекратил всяческие разговоры и пересуды на эту тему. Черно-белые фотографии не могли передать верный цвет неба, и поколения, родившиеся уже после битвы Антуанетты и Людвига, не зная всей правды от своих предков, логически связали проклятие с мертвой природой архипелага. Считали, что мисс Вайерд, а может, и вся ее семья давно задумали извести наш мир.