Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Погода тоже, как назло, выдалась пренеприятной. Точнее, очень даже приятной, относительно теплой и безветренной, идеальной для прогулок по старинным кварталам для всяких безмозглых парочек, то и дело встречавшихся по пути… Но только не для отчаявшейся маркизы. Все эти влюбленные, как назло, выползли отовсюду, из всех щелей, словно уже наступило четырнадцатое февраля, до которого оставался еще практически целый месяц, и ничего кроме отвращения внушать не могли. Глядя на них и проходя мимо, Рицци нарочно цепляла на лицо надменно-презрительное выражение, которое из-за частых тренировок выходило у нее ну очень уж выразительным, и повторяла себе, что никогда не желала бы оказаться на их месте.

Но главная проблема заключалась в том, что ей хотелось. Хотелось неловких первых свиданий в дешевых кафе, букетов цветов и дурацких плюшевых медведей, и романтических прогулок за ручку под луной, как бывает у всех подростков. Размышляя об этом, Патриция чувствовала только боль и злость. Она уже далеко не подросток. И… она все пропустила.

Первый ее поцелуй случился в двадцать пять лет с человеком, который даже не догадывался о том, что Рицци его поцеловала. Он наверняка совсем не помнил ее и не ждал. И не факт, что вообще находился до сих пор в лечебнице Флеминга. Возможно, его отпустили домой или перевезли в одну из больниц земного мира…

Патриция сдерживалась как могла, чтобы не зареветь и не разнести полквартала, как настоящее чудовище, которым она и являлась. Отвратительная уродина в красивой маске, которую не исправят ни серебряное колье, ни даже подобранные профессионалом идеальные духи. Она пообещала Деметре покончить с глупостями и не портить себе жизнь. Знала бы дорогая подруга о том, что ее жизнь никогда толком и не начиналась…

Однако чертова надежда назойливым ручейком продолжала точить окаменевшее сердце, словно шепча: «Что же тебе в таком случае терять? Попробуй еще раз, самый последний… А что, если получится?»

Это проклятое, ненавистное «а что, если», о которое она обламывалась каждый раз, когда подходила, улыбалась, писала очередному лицу противоположного пола… Сколько специалистов было посещено, сколько научных книг просмотрено… Упорство привело только к одному – весь Нью-Авалон узнал о ее специфической проблеме. И гребаная надежда была права только в одном: терять Рицци Альфано и в самом деле было нечего.

Вздохнув и впившись до крови ногтями в ладони, она все же ступила на первую ступеньку лечебницы, поднялась, потянула на себя ручку двери и вошла внутрь. Единственным решением, чтобы избавиться от раздражающих мыслей о Шерле Прамнионе, ей представлялось поскорее стать отвратительной и для него тоже. Только так можно было покончить с этим и существовать дальше, по-прежнему стабильно и спокойно ненавидя весь мир.

– Подскажите, ваш пациент… – начала Патриция сдержанно, как могла, подходя к регистратуре.

– О, здравствуйте! Вы спрашиваете о Шерле Прамнионе? – приветливо поинтересовалась та самая медсестра, которая встретила их с Деметрой в прошлый раз. Подумать только, как будто иных медсестер в этой лечебнице не имелось! – Он чувствует себя вполне неплохо и будет очень рад вас видеть, если вы этого пожелаете, миледи!

– Проводите меня к нему, – смиряясь со своей участью, сказала Рицци.

Бывший глава светлых выглядел действительно неплохо, в чем она смогла убедиться лично через несколько бесконечно долгих минут, потраченных на путь до его палаты.

Шерл понравился Патриции с первого взгляда, еще в тот момент, когда она увидела его на собрании Верховного Ковена. Некоторые черты, вроде темной бронзовой кожи, сразу выдавали человека с индийскими корнями, другие же – например, прямой нос или совершенно европейский разрез глаз и радужка с синими отблесками – указывали на явное смешение кровей. Таких людей с уникальной и запоминающейся внешностью сложно было встретить не то что среди аристократов Нью-Авалона, но даже среди жителей всего архипелага.

Кто-кто, а Рицци уж точно умела выбирать из толпы самых привлекательных и труднодоступных мужчин, чтобы как можно скорее переболеть ими, словно тяжелой, но недолгой болезнью. Первым был Дориан Далгарт. А теперь…

– Доброго дня… мисс Альфано? – прервал поток ее мыслей вклинившийся бархатистый голос, и Рицци обнаружила себя вот уже как несколько секунд стоящей на пороге палаты и откровенно пялившейся на полусидящего на кровати Шерла.

– Доброго дня, мистер Прамнион, – поспешно ответила она, делая голос холодным и твердым, как лед. – Мне было поручено навестить вас от лица Верховного Ковена, справиться о самочувствии и заверить в том, что все искренне рады вашему чудесному возвращению.

– Такому ли чудесному, мисс Альфано? – вкрадчиво спросил Шерл Прамнион, и сердце Патриции кольнуло. Не мог ведь он в самом деле помнить, как она приходила к нему и как она… О боги! – Прошу вас, задержитесь ненадолго, раз уж пришли. Гостей у меня здесь бывает немного.

Кивнув и сразу гордо вскинув подбородок, Рицци прошла до своего обычного места на стуле возле его постели, где провела бессчетные часы… Размышлять о которых ей больше не хотелось, но которые назойливо лезли в голову против воли именно сейчас.

– Так как вы себя чувствуете? – спросила она, с неудовольствием отмечая, что голос ее все же потеплел на пару градусов.

– Что ж… – многозначительно протянул мужчина, обводя рукой палату. Взглядом Патриция проследовала за движением, мгновенно отмечая изменения в обстановке. На тумбочке возле кровати появились книги – Чарльз Диккенс, Кен Фоллет, Герберт Уэллс, на спинке кресла – небрежно накинутые на нее брюки, рубашка и теплое пальто. – Могу признать, что быть живым гораздо приятнее, чем существовать где-то на грани. Врачи говорят, чтобы я как можно больше ходил пешком и тем самым восстанавливал силы, но сделать это непросто, несмотря на всю их терапию и микстуры.

– У меня есть трость, – выпалила Рицци и мысленно поморщилась. Спокойнее, спокойнее, равнодушнее… Никто не должен ни о чем догадаться. – Я имею в виду… я понимаю вас, мистер Прамнион. События позапрошлого года так же вынудили меня оказаться на больничной койке, после которой приходилось заново учиться ходить. И эта трость теперь лежит без надобности. Могу прислать ее вам, если это хоть чем-то поможет.

– Был бы весьма признателен вам за заботу, – улыбнулся Шерл настолько понимающе, что Патриции вновь захотелось мгновенно применить чары перемещения.

Под его всепроникающим темным взглядом она ощутила себя даже в большей ловушке, чем тогда, на улице. И совершенно не понимала, кто из них пытался играть сильнее, – это рушило всю ее стратегию и выводило из себя. Как будто Рицци оказалась не в больничной палате, а посреди напряженной партии в покер.

– Быть может, вы развлечете меня своей компанией еще немного и расскажете о том, что я пропустил? – спросил мужчина в тот самый момент, когда она сделала едва уловимое движение телом, намереваясь встать и попрощаться. – Слышал, для Ковена трудные времена не заканчиваются?

– Так и есть, мистер Прамнион, – кивнула Патриция. – Трудные времена продолжаются для всех нас…

Увлекшись душевными терзаниями, она и вправду забыла о важном. О недавнем собрании правителей, где сообщали о возможных скорых природных катаклизмах и обсуждали отсутствие каких-либо значимых перемен на архипелаге после снятия проклятия, и о тайном проекте Тэда Кларенса, вознамерившегося выяснить причины этого как можно скорее… Политика никогда особо ее не интересовала. Даже в Штаб она когда-то рвалась только затем, чтобы попробовать пробиться в охотники и направить свою злость в нужное русло.

Тем не менее Рицци рассказала Шерлу все то, что ему необходимо было знать, прежде чем выписываться из лечебницы, и скоро с изумлением отметила, что беседа потекла плавно и естественно, без запинок, неловких пауз и шероховатостей.

– Значит, в Ковене начали сомневаться в проклятии, – подвел итог Шерл с таким видом, словно все понимал и в этом, чем опять заставил Патрицию напрячься.

21
{"b":"906322","o":1}