Взгляд упал на собственные ноги с твёрдыми, как копыта, ороговевшими подошвами. Они, наверное, никогда не знали сандалий, или знали, но совсем уж грубые, имеющие не кожаные, а деревянные подошвы. Да, трудно на этот раз мне придётся. Ну и наплевать! Кривая ухмылка растянула губы, а в сердце зародилась злость. Всё для себя решив, я поднялся из пыли и, развернувшись, направился в ту сторону, где находился Аксум.

К вечеру я достиг места, на котором, видимо, останавливались караваны. Широкая поляна, плотно утоптанная следами животных и людей, приветливо осклабилась серой поверхностью с кучками золы от старых костров. Немного вдалеке виднелась площадка, на которой, скорее всего, размещали животных на ночь. Обойдя ее, я обнаружил небольшой колодец, на дне которого в свете лучей уходящего солнца блестела вода.

Наличие колодца весьма обрадовало и, вдоволь напившись, я заполнил водой все имеющиеся тыквенные фляги и котелок, что чуть позже поставил на огонь. Идя по пути изрядно нагруженным, я, тем не менее, собирал попадающиеся по пути сухие ветки, зная, что придёт ночь и нужно будет разжигать костёр. А в саванне мало топлива: деревья редки и срубить получится не всякое. Конечно, это изрядно замедляло путь, но и торопиться мне некуда.

Выбрав место, я запалил небольшой костёр, вскипятил воду в котелке, набросал туда полезных трав, выпил полученный отвар и ещё долго сидел, бездумно глядя в догорающий огонь. Очередную ночь я провел, улегшись спать на каменистой площадке. Ночных хищников поблизости не оказалось, значит, можно опасаться только змей или скорпионов, ну и прочей членистоногой нечисти, что имела ядовитые жала.

Вероятность их случайного нападения и укуса сохранялась, но небольшая. Я уже давно нашёл нужные пахучие местные травки, что отгоняли насекомых от моего убежища. Всё же, опыт жизни в дикой Африке не пропьёшь и в карты не проиграешь. Подготовив себе место для сна и подложив под голову мешок с барахлом, я уставился в небо на далекие звёзды, что сияли разноцветными огнями в вышине.

Звёзды в этой части Африки казались необычайно яркими и крупными, они манили к себе, обещая неземной рай и всевозможные блага, которые только мог представить себе человек. Но Мамба, то бишь я, весьма приземлённый человек и поэтому не падок на замануху в прекрасное далёко. Мне бы что-нибудь ближе и понятнее, что можно пощупать или понюхать, а не все эти небесные кренделя. «Эх!», — и я прикрыл глаза, сразу погрузившись в лёгкий беспокойный сон.

Весь следующий день прошёл в непрерывном движении. Двигался я, правда, медленно, сказывались раны, но зато целенаправленно и почти не останавливаясь. Дорога казалась пустынной, только дикие животные порой перебегали её, с любопытством оглядываясь на меня. Хотелось поохотиться и поймать небольшое травоядное животное, наделать шашлыков, либо подстрелить крупную птицу. Но в это время ещё не придумали огнестрельного оружия, а луком я пользовался очень плохо.

Поэтому приходилось добывать всякую мелочь и подъедать запасы, хорошо хоть воды с собой имелось достаточно. Так прошёл один день, второй, третий. Я по-прежнему спал, где придётся, лечился, как придётся, и питался, чем придётся. Набирая по пути нужных трав и корешков, варил целебные отвары, промывал ими раны и поддерживал свои силы. На дороге по-прежнему царила пустота: никаких населённых пунктов или отдельных отрядов на ней и в окрестностях не наблюдалось.

Лишь только шакалы да иногда гиены следовали по моему пути. Один раз я встретил леопарда, но он оказался сыт, иначе мне бы не посчастливилось так просто от него уйти. Львы к дороге не выходили, а завидев издалека слонов или носорога, я сразу же прятался, от греха подальше.

Да я совсем уже и забыл, каково это: шарахаться по саванне одному и практически без оружия. Копьё да топор против носорога или того же леопарда — это как иголка против волкодава. При большом профессионализме можно и убить, но в реале всё окажется, скорее всего, наоборот.

О том, что на дороге кто-то появился, я понял заранее. Нет, ко мне не являлся ночью Змееголовый, не проснулось шестое или седьмое чувство, доселе мне неведомое, просто я услышал крики обиженного судьбой верблюда и издалека заметил поднимающуюся пыль.

Кстати, о… птичках, то бишь, змеях. Змееголовый реально пропал и не являлся ко мне ни во сне, ни наяву, что само по себе казалось странным, а с учётом минимума информации и сложности условий, в которые я попал, так и вовсе давало повод задуматься о том, как поступать дальше. Может быть, он где-то перестарался и забросил меня совсем в другой мир, над которым не властен? Но тогда и жизнь здесь может стать конечной, без всякой следующей инкарнации. Грустненько, однако…

Услышав посторонние звуки, я сошёл с караванной тропы. Местность постепенно стала каменистой, так как начались предгорья, а дальше, на линии горизонта, стали видны и сами горы. Там будет проще укрыться, и дальше придётся идти перевалами. В общем, сплошные трудности. Сойдя с тропы, я залёг на небольшом пригорке, чтобы оттуда наблюдать за дорогой.

Вскоре появились те, что заставили меня сойти с тропы. Этой помехой оказался небольшой торговый караван, судя по внешнему виду путников и обрывкам их слов, он следовал из столицы Аксумского царства в Египет. Состоял из десятка верблюдов и ослов и двух десятков людей, половина из которых оказалась охраной каравана.

Затаившись, я следил за ними, не решаясь выйти. Мои раны только начали зарубцовываться, да и вообще, смысла нет: я один, а оружия имею столько, что проще отнять его у меня и поделить, чем брать с собой. Вон, рожи какие чёрные и бородатые, истинные ваххабиты, хотя я, скорее всего, и сам такой.

Машинально проведя рукой по лицу, я ощутил небольшую курчавую поросль. Такими же курчавыми были и волосы, а вот своего лица я так пока и не смог увидеть. Просто негде. В котелке особо ничего не разглядишь, а чистого озера или реки тут я пока не встретил. Зеркала, естественно, тоже в вещах ни у кого не оказалось. Короче, буду считать себя Великим и Ужасным.

Наконец, караван поравнялся со мной. Один из верблюдов почему-то оказался недоволен погонщиком и громкими звуками выражал своё недовольство, этот рёв я и услышал издалека. Наблюдая за караваном из укрытия, я всё же колебался: может, выскочить навстречу и попроситься идти вместе с ними? Ну, да все эти переживания от лукавого.

Во-первых, направляются они совсем в другую сторону, а во-вторых, будет проще прийти к ним ночью и банально попросить, гм, украсть, гм, просто взять, что мне нужно. Хотя они идут быстро и в противоположную от меня сторону. А что мне от них нужно? Котелок есть, оружие есть, еда, немного, но есть, вода тоже есть. Любви нет, но не к ним же за ней обращаться? Даже деньги есть, но их отнимут, короче, придётся пропустить караван и идти дальше в гордом одиночестве.

Караван в это время медленно проходил мимо меня. Кричали погонщики, озирались охранники, а я сидел, как мышь в подполе, и даже не шуршал, вот дожил, ей Бо… Змееголовый, ты где, хмырь? А⁈ В ответ тишина, только ветер дунул с удвоенной силой, и всё на том. Ни тебе шёпота тихого, ни смешка суетливого. Один ты, Мамба, теперь остался, только на себя и рассчитывай, прямо как в первый раз попал в Африку. Вот же, блин! Ну, да ладно.

Завершив мысленный диалог, я приник к земле, внимательно отслеживая уходящий вперёд, то бишь назад, караван. Вскоре он совсем слился с линией горизонта, а я пошёл дальше.

Караванный путь по-прежнему казался безлюдным. Где-то высоко над головой в чистом голубом небе парил степной орёл, зорко выслеживая добычу. Наверное, сверху я ему казался маленьким чёрным пятнышком на фоне жёлто-зелёной саванны. Некой букашкой, идущей по своим делам, заметной, если только начать пристально вглядываться в неё. Вдыхая звенящий воздух, я отметил про себя, что уже и позабыл то чувство, когда находишься наедине с поистине девственной природой, отвык, можно сказать.