— Ты Мамба-лекарь⁈ — ткнул он в меня толстым указательным пальцем.

— Я.

— Идём с нами.

— Куда?

— К визирю.

Я молча оглядел десятника. Суровый вид, хмурое бородатое темнокожее лицо, буйная шевелюра, едва прикрытая странным головным убором, больше похожим на платок. В руках он держал копьё с бронзовым наконечником, тело прикрывала броня, сделанная из льняного полотна и кожи. За поясом торчал бронзовый топор и широкий нож с другой стороны. Его подчиненные воины имели в руках только копья и ножи на поясе, а броня и вовсе отсутствовала. Слабовато как-то, слабовато.

Хотя, чего это я прицепился к их одежде, большинство людей, которых я встречал, её и вовсе не имели, или имели по минимуму, это мне ещё повезло не рассекать голышом. А вот рабы, которые попадались всё чаще, ходили практически без ничего, так что воины оказались ещё роскошно одеты, по местным меркам, но это я отвлёкся.

— К визирю⁈ Но я слишком ничтожен для того, чтобы явиться перед его глазами.

— Это ему решать, достоин ты или не достоин. Собирайся. С собой можешь взять только самое ценное. Оружие оставь здесь.

— Могу ли я с собой взять хотя бы кинжал?

— Нет. Я же сказал, всё оставь здесь.

— Но я воин!

— Тем более, не стоит дразнить льва клыками. Сегодня ты воин, а завтра — раб. Понял?

— Да.

С трудом удержавшись, чтобы не пожать плечами, я оставил все свои вещи в мешке и направился вслед за десятником, следуя за ним на выход из караван-сарая.

Воины окружили меня, ведя как бы под конвоем, мне же оставалось только не противиться этому сопровождению и, подняв гордо голову, я пошёл вместе с ними. Через несколько минут мы оказались перед воротами довольно высоких стен города. Ну, как высоких, метра три с половиной они были, вряд ли выше.

У местных правителей, по моему разумению, ресурсов и не было для того, чтобы строить стены настоящих крепостей, да и окрестные народы не имели никаких осадных орудий для их штурма, так что, и три метра высоты для местных дикарей хватало, что называется, за глаза. Жопа мира — она везде такая, и я в неё благополучно попал, спасибо Змееголовому.

На воротах стояли два стражника с огромными копьями. Кивнув нам, они без разговоров сразу же пропустили всю процессию в город. Очутившись по ту сторону стен, я стал с искренним любопытством осматривать всё, что попадалось мне на глаза. А посмотреть было на что. Одно и двухэтажные здания с плоскими глиняными крышами громоздились по обеим сторонам узких улочек, где с трудом расходились два всадника, и чем дальше к центру, тем уже становились улицы.

Город всё же оказался больше, чем показалось сначала, и мы шли долго, петляя вслед за изгибами улицы, которую выбрали для нашего маршрута стражники. Город-то больше, но здания оказались хуже, чем я ожидал. Редко встречались дома из сложенных вручную камней, больше попадались глинобитные, реже — сделанные из обожжённого, грубого, как местная природа, кирпича.

Наконец мы вышли на большую площадь, в конце которой располагался большой дворец, видимо, это и была резиденция царя Аксума. По высоте он достигал примерно трёхэтажного дома. Но ни объёмных колонн, ни римских портиков или чего-либо подобного не имел. Простое, хорошо сложенное здание, украшенное резьбой и несколькими изображениями различных зверей, главным образом львов.

Возле его входа располагались две статуи, изображающие львов, крепко стоящих на четырех лапах, высечены они были из камня местной породы. А возле львов зорко наблюдали за происходящим четверо стражников, одетых в разноцветные одежды, в руках они крепко сжимали огромные копья. И у всех наконечники копий оказались бронзовые, а это показатель, и не сильно хороший.

Десятник обменялся паролем со стражниками, и нас пропустили, но пошли мы не во внутренние покои, а сразу свернули влево и двинулись по длинному коридору, что закончился резными дверями чёрного дерева. Возле них стоял ещё один стражник, он пропустил десятника, а мы остались ожидать снаружи.

Через несколько минут десятник вышел и, махнув мне рукой, кивнул на дверь. Я вошёл, двери за мной тут же захлопнулись. В комнате царил полумрак, а напротив меня находилось высокое массивное деревянное кресло, на котором кто-то сидел. Я вгляделся.

— Здравствуй, лекарь, что спас мою дочь от смерти.

Я молча склонил голову, пытаясь одновременно рассмотреть того, кто сказал эту фразу. Это оказалось сделать нелегко, ведь света в комнате хватало только на то, чтобы разогнать тьму, превратив все окружающие предметы и людей в серые тени. Лишь одно узкое, как бойница, окно допускало сюда солнечные лучи, и я не смог толком рассмотреть того, кто приветствовал меня.

— Приветствую тебя, о мудрейший! Я всего лишь приложил немного знаний, что достались мне по наследству от предков.

— Не скромничай, лекарь, или ты воин?

— Я, скорее, воин, чем лекарь, и никого не лечил, кроме себя и соратников. Мне помогли, приняв в караван, а я расплатился своим умением. Мне по силу остановить кровь, убрать лихорадку или удалить зуб, но не больше того.

— И, тем не менее, этого оказалось более, чем достаточно, чтобы вылечить девочку.

— Да.

— Ты знаешь, кто я?

— Нет.

— Я визирь Ахмек-тэре, и ты спас мою дочь, а не дочь купца Шафата. У меня имелись серьёзные причины на то, чтобы никто не узнал о её путешествии. Ты не знал о том и, тем не менее, справился, и за это получишь награду!

— Благодарю, о мудрейший, но меня уже наградил Шафат и старейшина селения, что дал мне в дорогу продуктов.

— Это недостойная награда за спасение моей дочери. Её жизнь стоит намного большего, поэтому ты можешь попросить у меня всё, что захочешь.

— Благодарю тебя, о мудрейший. Я даже не знаю, что у тебя просить.

— Я жду, — улыбнулся визирь, по-прежнему сидя в кресле и не пытаясь мне помочь. Я задумался.

— Я бы не отказался от лошади или верблюда и комплекта брони с хорошим щитом.

— Гм, коня я не обещаю, а вот верблюда и броню ты получишь, но скажи мне, зачем ты шёл в Аксум?

— Я собирался посмотреть город и наняться в охрану каравану, чтобы вместе с ним вернуться домой, но это так далеко, что одному мне и пешком никак не дойти. Мой путь лежит обратно в царство Куш, а потом морем в Египет и дальше.

— А не хочешь ли наняться в войско здесь?

— Пока не думал об этом, мне по нраву вольная жизнь и приключения.

— Но ты можешь остаться лекарем в городе. Уверен, что ты быстро найдёшь множество людей, что с радостью придут к тебе за помощью, и ты сможешь получать много денег. Женишься, построишь или купишь себе дом и будешь благоденствовать на славу богам и себе.

— Я думал об этом, но пока не знаю, что будет лучше для меня и что мне окажется по нраву.

— Путь воина труден и, насколько я знаю, ты уже получил множество ран. С такой жизнью можно и не дожить до собственной свадьбы и уйти к богам холостым, не передав тех знаний, что ты имеешь, своим сыновьям.

— Жизнь, о мудрейший, сложна и полна опасностей, но тем она и интересна. Если я останусь лекарем, то никогда не достигну того, что хочу.

— Гм, а что же ты тогда хочешь?

— Я хочу славы и власти.

— Ха, а ты мне нравишься, но, начав путь простым воином, ты рискуешь не дойти до крупного военачальника, слишком много на твоём пути будет препятствий и сражений, чтобы успешно их пережить.

— Я знаю, и я готов.

— Что же, блажен, кто верует, воин. Лекарем ты мог достичь большего, но твоя судьба в твоих руках. Если бы ты не спас от смерти мою дочь, то, пожалуй, я тебя и не спрашивал, но боги послали именно тебя, и ты смог всё сделать, а потому, я не буду перечить богам и навязывать им свою волю. Ступай, сегодня же тебе приведут боевого верблюда и дадут лучшую броню, что найдут на складах.

Я поклонился, прижав руку к сердцу.

— Ты свободен. В знак благодарности за спасение моей дочери я дарю тебе небольшую безделицу, она пригодится, коль ты вздумал бродить по нашему царству, а быть может, даже спасёт жизнь. Ты ведь вольный воин, но только пока не нужен царю. Трудно остаться одному и ни от кого не завесить. Подумай об этом, — визирь щёлкнул пальцами, и сбоку открылась неприметная дверца, из которой вышла стройная, гибкая девушка, держа в руках небольшую резную шкатулку.