Скамейка в сквере была холодной и мокрой - осень уже полностью захватила город. Сквер усеян желтыми и красными листьями клёнов. В этот ранний час здесь совсем пустынно, а в воздухе словно висела взвесь из мельчайших серых капель. И не дождь, и не туман. Я, озябнув, повела плечами, но уходить мне не хотелось.

Вспомнился вчерашний вечер в моей уютной, теплой, но такой одинокой квартире. Да, вот так бывает. Почти всю рабочую жизнь соединяя юные и не очень сердца, я оставалась одна - ни мужа, ни детей. Просто не складывалось. Вся моя юдоль была в работе.

Даже собаку или кошку не заводила из-за суеверных мыслей, что если со мной что-то случится, несчастное животное останется одно в этой квартире.

От жалости к моему несуществующему любимцу, глаза наполнились слезами, и я уткнула лицо в ладони.

Часом раньше, не спеша приближаясь к нашему районному зданию загса, я издалека разглядывала его, словно впервые.

Обложенное светло-серой мраморной плиткой, с широкой парадной лестницей, по которой каждую пятницу и субботу дефилировали пары молодоженов и толпы разряженных гостей, оно иногда выглядело дворцом, утопающим в цветах.

В остальные дни недели загс походил на обычный офис - регистрировались рождения и смерти, а также разводы и прочие акты гражданского состояния населения.

Тридцать долгих лет я ходила сюда изо дня в день по знакомой дороге, обычно торопясь и не глядя по сторонам. Нынче же невольно медлила, стараясь запомнить каждый шаг - этот день на работе был последним. Сегодня меня должны были торжественно проводить на пенсию.

Я уже почти подошла к нашей парадной лестнице, но вдруг свернула в сквер, который располагался совсем рядом, чтобы посидеть там немного, потянуть время. Вот так вот, впервые в жизни решила сознательно опоздать на работу. Я избегала мыслей про “последний день”, но знала, что когда поднимусь по лестнице и войду в двери, от этого уже не уйти.

Для меня не было никаких проблем, чтобы продолжить работать и дальше - был опыт, силы и желание. Однако, мне не предложили. В последний год к нам пришли работать несколько совсем молоденьких девочек - только-только после института. Я радовалась пополнению в коллективе и с энтузиазмом обучала новеньких всему, что знала сама.

Больше всего тонкостей заключалось в регистрации браков. Выполнение этого ритуала считалось в загсе самым ответственным и престижным. И я занималась этим, сколько себя здесь помнила.

Вчера я достала и развернула все фотоальбомы, что были дома, решив, что бороться с воспоминаниями будет больнее - лучше пролистать их заново.

Вот моя первая регистрация - глаза испуганные, костюмчик с иголочки - специально шился на заказ к этому дню. Привычка всегда оставлять что-то на память заставила меня тогда разыскать фотографа и попросить занести хотя бы один снимок.

С тех пор так и повелось - свадебные фотографы уже знали и почти всегда приносили мне мою своеобразную “памятку”. Может даже и посмеиваясь над такой причудой.

Зато теперь у меня была возможность пролистать практически всю свою жизнь, кадр за кадром, день за днем. Я вспоминала лица молодоженов и даже их имена. Вкладывая в работу всю душу, я проживала с каждой парой мгновения их счастья, радуясь, что причастна к этому таинству - рождению новой семьи.

Новые девочки тоже должны были осваивать регистрацию браков и периодически им поручалось проводить “несложные” регистрации. Не торжественные или с малым количеством гостей.

Для меня-то они все были одинаково важными. И тем болезненней было видеть поверхностное отношение девчонок к делу всей моей жизни. Они посмеивались за спиной у новобрачных, вели себя по отношению к ним порой высокомерно и пренебрежительно.

Теперь в этих светло-серых мраморных стенах, куда приходят люди со своими радостями и печалями, останутся только они. А я сегодня отправлюсь домой, чтобы больше никогда не возвращаться.

Может, придумать для себя какое-то дело? Или уже поздно начинать…

Я вспомнила один из своих альбомов, где не было личных фотографий. Это было одной из моих слабостей - из картинок, зарисовок и небольших описаний я моделировала идеальные свадьбы, мечтая быть или организатором, или хозяйкой салона для новобрачных. Однако, это была слишком дорогая мечта. Поэтому она существовала только на страницах моего альбома.

Может, не всем мечтам суждено сбываться, вопреки расхожему выражению…

Оторвавшись от воспоминаний, я взглянула на часы. Всё-таки, нужно было идти.

- Валентина Романовна! Поздравляю вас с последним днем рабочей каторги! - заведующая улыбнулась радостно и фальшиво.

Она пришла к нам работать около трех лет назад и сразу начала менять персонал. Конечно, имела право, но…Меня, впрочем, она додержала аж до пенсии - кто-то же должен был научить всему новеньких. В последние месяцы я понимала, что меня просто используют, но верить в это не хотелось.

В холл стянулся весь коллектив - видимо, это была торжественная часть “проводов”.

К счастью, долго экзекуция словами “в ваш последний день” и “ваша жизнь, отданная работе” не продлилась. Мне наскоро вручили несколько букетов - от самой начальницы, от профсоюза, от коллег. Далее последовали подарки - торжественно преподнесли тяжелую хрустальную вазу и несколько коробок конфет.

- Ну, Валентина Романовна, с вас тортик к чаю, - пропела начальница, завершая процедуру. - Кстати, вы сегодня еще полноценный член коллектива, поэтому не расслабляйтесь - я вам запросы положила на стол, отработайте их до конца рабочего дня.

- Да-да, конечно, - торопливо пробормотала я, желая только одного - исчезнуть, провалиться сквозь землю. Только бы не расплакаться от унижения и жалости к себе.

Постепенно все разошлись. Кто-то еще подходил, поздравлял, а я всё страшилась поднять глаза.

- Ничего, Валечка, ничего…- рядом орудовала веником наша уборщица тётя Галя, сметая в совок опавшие лепестки из букетов, - всё наладится. И жизнь по-новому пойдёт, привыкнешь…

В своем кабинете я свалила цветы и подарки на ряд стульев, едва не грохнув об пол здоровенную нелепую вазу. Нужно ещё сходить за тортом.

Я села за свой стол и, первым делом, взялась за запросы - самая неприятная часть нашей работы. Начальница не поскупилась и напоследок отписала мне целую пачку. В некоторых были списки до сотни человек. Каждую из фамилий нужно было пробить по базе, а потом еще и свериться с актовыми записями в архиве, составить ответ.

Похоже, на это уйдет целый день.

Из большого зала донеслись звуки марша Мендельсона. Мне даже не предложили провести последнюю регистрацию в последний рабочий день.

- Дорогие молодожены! - послышался деловитый голос юной Ирочки, интонации сухие и без капли тепла. Я заткнула пальцами уши и закрыла глаза. Не могу этого слышать. Может, и хорошо, что мне приходится уходить. Может, это я малохольная дурочка, а к работе нужно относиться просто как к работе?

Когда этот день, наконец-то, закончился, у меня просто не было сил ни с кем прощаться еще раз. Подхватив ненужные цветы и коробку с личными вещами, я снесла их вниз с помощью тёти Гали.

Та помогла мне сесть в такси и перекрестила напоследок.

- Давай, Валечка, давай, моя хорошая… И помни - новая жизнь начинается!

Дорога к дому была перекрыта для машин - велись какие-то работы, сновали рабочие и грохотала техника.

- Извините, дальше никак, - виновато сказал водитель такси, оборачиваясь ко мне и оценивая ворох в моих руках и рядом на сиденье, улыбнулся, - у вас сегодня день рождения, да?

“День смерти, - чуть не брякнула я”. Потом спохватилась. Ну при чем тут этот мальчик. И ответила просто.

- На пенсию проводили.

- Ух ты, поздравляю! А вот проехать дальше не смогу, здесь припаркуюсь.

- Ничего, я как-нибудь. Мне только дорогу перейти, - я неловко собирала цветы и скользкие коробки. Вазу тетя Галя упаковала в пакет с ручками.