Вспоминается маленькая деревушка Бобары́ки159: всего три дома в красном160 сосновом бору на берегу родникового озера. У костра писатель Фёдор Александрович Абрамов161 с женой Людмилой Владимировной162, папа Игорь, мама Дина и дед Василий. Мне пять лет, и я, глядя вдаль, допытываюсь у взрослых:
– Что там – за полем?
Мне отвечают, что за полем озеро.
– А что за озером?
– За озером – лес.
– А за лесом?
– За лесом?.. За лесом – горизонт.
Но я не унимаюсь:
– А ещё дальше?..
Дядя Федя внимательно слушает и задумчиво говорит отцу:
– А ведь твой Гришка пытается заглянуть за горизонт…
Накануне поездки в Бобарыки мы с ребятами ходили в кино смотреть «Человек идёт за солнцем». Этот фильм поразил меня волшебными переливами света и цвета. В нём был показан один день жизни мальчика моего возраста. Он услышал от друзей, что, если идти за солнцем, можно обойти всю землю и вернуться в то же место, откуда вышел. Поверив в это, маленький человек отправляется за горизонт – вслед за солнцем…
В пути ему встречаются самые разные люди. Продавец лотерейных билетов. Учёный из Института Солнца. Подросток с увеличительным стеклом. Мальчик на базаре, угостивший его спелым арбузом. Мотогонщик, выполнявший смертельный трюк, на деле оказавшийся робким человеком. Строители, накормившие вкусным обедом. Девушка, поливающая подсолнухи, и её начальник, который приказал вырвать их с корнем. Чистильщик обуви, потерявший на войне ноги. Милиционер, отругавший мальчика за излишнюю самостоятельность. Казалось, юный герой вот-вот догонит солнце, но на закате огненный шар ускользнул за горизонт. Наступила ночь, которая заворожила огнями большого города и очаровала песней163:
У тебя такие глаза,
Будто в каждом по два зрачка,
Как у самых новых машин.
По ночам из шоссе, в шоссе,
Пролетают машины, шумя,
Двумя парами фар.
У тебя двойные глаза,
Их хватило б на два лица,
И сияет весь океан
От помноженных на два глаз.
А потом уснувшего мальчика взял на руки военный музыкант и, когда тот проснулся, внимательно выслушал его рассказ. В родной двор маленький путешественник вернулся вместе с восходящим солнцем.
Фильм поразил меня. Возможно, он разбудил самые ранние воспоминания о Ленинграде: его призрачных фонарях; свете фар в потоках дождя; мерцании огней в реках и каналах. Что-то непостижимое пробудилось во мне после этого фильма:
Понимаешь, твои глаза
Двух земных полушарий карта,
Ты когда закрываешь их,
Погружается на ночь экватор.
А когда их прошу открыть я,
В них два полюса голубых
В миг открытья.
Мы с ребятами не раз обсуждали, как может светить солнце в Америке, если она под нами, и что будет, если идти всё время за солнцем? Сколько дней уйдет на то, чтобы обогнуть Землю? И для того чтобы узнать, что там, за горизонтом, я всерьёз надумал пойти за солнцем. Однако, прежде чем отправиться в дальний путь, решил посоветоваться с дедом Василием.
– Вот вырастешь, выучишься, тогда и осуществишь свою мечту, – ласково урезонил он меня.
Я доверял любимому дедушке и согласился повременить с дальним походом. И пока радовался тому, что хотя бы в кино – человек идёт за солнцем…
Глава 12. Сом Егорка
Дядя Федя Абрамов не был заядлым рыбаком, но очень хотел поймать большого сома164. На городокских озёрах сомы не водились. Но неподалёку находилось озеро Ужо, которое славилось своими усатыми гигантами165. Фёдор Александрович долго уговаривал Василия Ильича поехать на Ужо. Наконец такое решение было принято.
Несколько дней мы ловили живцов, на которых надеялись взять хотя бы одного здоровенного сома. Дядя Федя изучал по книгам истории поимки самых крупных озёрных хищников и получал экспертные советы отца – бывалого рыбака. Папа Игорь долго убеждал друга, что большой сом лучше всего берёт на жареного с чесноком гуся. Заведующий кафедрой советской литературы166 тщательно записал рецепт приготовления «сомовьего гуся».
Приехав в деревню Ма́рченки на берегу озера Ужо, мы с дедом отправились ставить кружки́167. А Фёдор Александрович первым делом пошёл в деревню, купил гуся и приготовил его в чесночном соусе. Потом жаркое пронзили огромным кованым крючком, привязали к толстой капроновой верёвке, упаковали в водонепроницаемую плёнку и поместили в специальный мешок. Отец указал Абрамову на торчащее из воды бревно, где, по словам местных, клевали самые крупные сомы.
Доверчивый дядя Федя привязал снасть к бревну и забросил «гусиную жерлицу»168 в чёрную пасть озера.
– Только Василию Ильичу ничего не говори, – попросил отец. – Сделаем ему курприз169.
– Хорошо! Покажем ему, что и мы не лаптем щи хлебамши170. Это будет наш гусьприз! – согласился Абрамов.
Вечером на берегу мы разожгли костёр, сварили уху и устроили знатный ужин. А потом дед запел «Песню бобыля»171:
Ни кола, ни двора,
Зипун – весь пожиток…
Эх, живи – не тужи,
Умрёшь – не убыток!
Богачу-дураку
И с казной не спится;
Бобыль гол как сокол,
Поёт-веселится.
В эту тёплую летнюю ночь мы заснули прямо у догорающего костра. Дядя Федя проснулся чуть свет, разбудил всех, и мы поплыли проверять кружки. В тот день нам повезло, и мы поймали двух сомов: восьми и двенадцати килограммов. Прежде чем рыба оказалась в лодке, пришлось долго гоняться по озеру за ныряющими кружками, а потом медленно вываживать и подсачивать тяжёлую добычу. Рыбалка удалась, но кое-кто с нетерпением ожидал проверки «гусиной снасти».
– Чует моё сердце, нас ещё ждёт курприз, – подмигнул мне отец.
– Что ещё за курприз? – насторожился Василий Ильич.
– Наш гусьприз, – весело отозвался Абрамов.
Дед Василий лишь покачал головой.
На сомовью охоту друзья отправились вместе, захватив гигантский подсачек и огромный багор. Я увязался за ними, а дед остался готовить завтрак. Когда мы подплыли к заветному бревну, верёвка оказалась туго натянутой. Фёдор Александрович в азарте вцепился в неё руками и закричал отцу:
– Поклёвка! Готовь багор и подсачек!
– Не горячись, – инструктировал папа Игорь. – Смотри, чтобы верёвка не намоталась на руку, иначе сом уволочёт тебя под воду и утопит. Помочь?..
– Сам справлюсь!
Абрамов долго водил гигантского сома по дну. А тот взбаламучивал донный ил, не желая подниматься на поверхность. Но знаменитый писатель упорно боролся с хищником. Наконец, утомившись, он обратился за помощью к отцу:
