Лето быстро закончилось, но я упёрся рогом81 и наотрез отказался возвращаться в Ленинград. И хотя мама Дина каждый год пыталась забрать меня назад, на целых двенадцать лет я остался в доме полюбившегося мне Василия Ильича.
Когда взрослые спрашивали:
– Мальчик, как тебя зовут и где ты живешь?
Я отвечал:
– Меня зовут Гриша Григорьев. Я родился в Москве, прописан в Ленинграде, а живу в Городке.
Лишь после окончания Городокской средней школы №182 я вернулся в Ленинград для поступления в Военно-медицинскую академию.
То первое лето в Городке было солнечным и жарким. А когда зной переполнял воздух, мимолётная гроза с ливнем приносила небесную прохладу. Травы быстро высыхали, и над землёй вырастала радуга.
Прямо из радуги вылетали мои любимые бабочки – павлиний глаз83. Их крылья украшали ярко-голубые узоры, похожие на глаза. Бабочки садились на цветы, травы и даже на руки. И казалось, луга смотрят на нас дивными синими очами.
Наш дом стоял на горе, а внизу журчала быстрая Горожанка с кристально чистой водой. А сколько озёр было окрест – не сосчитать!.. Вокруг раскинулись поля и леса. Много зверей и птиц жило в них. Всего было в избытке: света солнца, завораживающей голубизны и воздуха, духмяного от полевых цветов и трав. И повсюду раскинулся необъятный простор – городокское приволье.
Светило солнце, шли дожди – и лето казалось бесконечным…
Василий Ильич полюбил меня как сына, которого у него не было. Заядлый рыбак, охотник и грибник, он открывал мне в округе свои заветные места: Святое озеро необыкновенной глубины и чистоты84; старую мельницу в Третьяках85; позабытые крошечные деревушки на берегах лесных озёр и пугающие своей неподвижностью речные омуты86:
В заводи, чёрной, как дёготь,
Грузно полощется сом.
Воду сгущённую трогать
Боязно мальцу веслом.
В уши пугливую небыль
Сеет сторожкий камыш.
Омут от звёздного неба
Ещё недавно, по рассказам деда, маленькие речушки были полноводными реками, а потом пришла мелиорация88 – и реки обмелели. Но если не полениться встать до рассвета, и поныне можно поймать в речном омуте крупную рыбину.
Мы с дедом Василием шли по бескрайним луговым просторам и пели:
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Тёмно-голубые?
И о чём звените вы
В день весёлый мая,
Средь некошеной травы
Где-то впереди ещё громыхала уходящая гроза, а над нами уже стояло коромысло радуги. В зарадужной вышине открывались врата Царствия Небесного, и преддверием его было – Городокское приволье…
Глава 5. Мы пахали
Василий Ильич Захаров с внуком Гришей, 1961 г.
С раннего детства Василий Ильич воспитывал у меня любовь к родной земле и труду, словно прививал черенок розы к шиповнику. Как же можно мальца пяти лет приохотить к труду, спросите вы. Очень просто: его надо взять с собой на взрослое дело.
На горе у Первого (Лугового) озера в конце Зелёной улицы у деда было поле. Там мы сажали картошку. Конечно, плуг в то время мне было не удержать, но за бороной я ходил вполне исправно. Наш школьный коняга90 Орлик был доброго нрава, поэтому дед отдавал мне вожжи91, а сам шёл сзади. Я же, словно аист, вышагивал по пашне, крепко сжимая в руках длинные вожжи. Моя макушка едва доходила до середины густого хвоста ме́рина92. И от того, что дед доверил мне управлять этой живой горой, я, переполненный чувствами, готов был обнять всю землю…
Босые ноги по щиколотки увязали в бороздах. Солнце палило. Мне было жарко ходить по пашне, и, чтобы охладиться, я нараспев читал «зимние стихи»93:
Однажды, в студёную зимнюю пору,
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном
Лошадку ведёт под уздцы
94 мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах… а сам с ноготок.
Внизу, под горой, на Луговом озере, плёхала рыба. В прибрежных зарослях бултыхались и жировали кряквы95. А в безбрежном небе расплескался яркий свет.
Когда солнце вставало в зенит, мы отправлялись домой. Дед Василий вручал мне поводья, и я единолично управлял конём. Мне казалось, что все встречные смотрят на меня и завидуют.
Однажды, когда мы распрягали на дворе Орлика, мама Оля96 спросила меня:
–Ну что, сильно проголодался?
– Ещё бы! – гордо ответил я. – Ведь мы пахали!
– А знаешь присказку о воле́ и мухе? – улыбнулась мама Оля.
– Не знаю…
– Шёл вол с поля, а на рогах у него сидела муха. И когда вола спросили, откуда он идёт, муха важно ответила: «Мы пахали»…
Я вопросительно посмотрел на деда, а тот подмигнул: не обращай, мол, внимания! Я облегчённо улыбнулся и с чувством выполненного долга сел за стол.
На завтрак я любил картофельное пюре со сливочным маслом. Сооружал из него бульбяную гору и со всех сторон обмазывал домашней сметаной. К картошке полагалась яичница с ветчиной. А на сладкое – какао «Золотой ярлык»97, густое, холодное, с толстенной молочной пенкой.
Наворачивая за обе щеки, я то и дело нахваливал маму Олю: как же вкусно она готовила! В тот день у меня был зверский аппетит, ведь – мы пахали…
Глава 6. Луговые стрекозы
Каждый год мы с папой Игорем заготавливали новые удочки в лесу за деревней Прудок. Выбирали самые длинные и ровные стебли орешника и березняка, ошкуривали, шлифовали и, закрепив на поленнице98, сушили несколько дней.
Ярко светило солнце. Мы с отцом загорали в огороде, наматывали леску на удилища, делали поплавки и строили грандиозные рыбацкие планы. Эта работа занимала порой весь день, но счастливые часов не наблюдают99.
