Весна – время таинств. Весной просыпается земля. Весной воскресает жизнь. Как только на деревьях появляются первые листья, об этом извещает ликующий птичий хор. Но вечер, когда вылетают майские жуки317 – фееричный318…
Происходит это на закате солнца. Сперва в воздухе барражируют319 невесть откуда появившиеся одинокие жуки-пилоты. Потом на ветки рассаживаются жуки-разведчики. И вскоре несметные полчища майских жуков облепляют все деревья. А жуки летят и летят… Так что жужжание жучьих эскадрилий перекрывает даже пение птиц.
Майские жуки – знатная наживка на крупного язя, а самым лучшим местом охоты на них был горсад320 – настоящее царство майских жуков. Здесь под вековыми липами притаилась танцплощадка, так что жуков мы ловили под аккомпанемент ВИА «Лель»321.
В этом таинственном саду находился и кинотеатр «Родина», где мы смотрели «Подводную лодку Т-9»322 и фильмы про неуловимого Фантомаса323. Эти фильмы всецело завладевали нашим воображением. Но лично меня больше всего поразила фантомасова подлодка, в которой международный преступник скрывался от бесстрашного неудачника комиссара Жю́ва.
Когда впервые с киноафиши на меня глянул синелицый человек, похожий на инопланетянина, – душа ушла в пятки324. Эти необыкновенные плакаты придумывал наш любимый учитель рисования – Борис Иванович Майоров. Они сражали наповал! Мы, как зомби325, ходили на все сеансы «Фантомаса» подряд. И всякий раз, когда злодей замогильным голосом выводил своё знаменитое «Ха! Ха! Ха!», тряслись, как собачьи хвосты.
Взрослые были странными людьми: им нравились фильмы о любви. После фильма «Нежность»326 вечерами с танцплощадки доносилось:
У моря, у синего моря
Со мною, ты рядом со мною.
И солнце светит лишь для нас с тобой,
Целый день шумит прибой
327.
А нам нравился – «Фантомас»! И мы переиначили эту песню на свой лад:
У моря, у синего моря
Сидит Фантомас дядя Боря,
И рыбу ловит он сейчас для нас,
Дядя Боря – Фантомас!
Мы любили дядю Борю, ведь он был не только отличным рисовальщиком, но и знатным удильщиком. Не раз мы рыбачили вместе с ним на городокских озёрах, и обловить его было ох как непросто!
А Жана Маре328 полюбили ещё до «Фантомаса», после фильмов «Граф Монте-Кристо» и «Парижские тайны». Посмотрев «Железную маску», где дядя Жан играл д`Артаньяна, мы твёрдо решили стать мушкетёрами и теперь ходили по Городку со шпагами. Готовясь к серьёзным схваткам с неведомым противником, мы «выковали» клинки из толстой проволоки, а гарды329 сварганили из консервных банок…
Одним солнечным вечером я поймал в огороде майского жука-мутанта размером с крупную полевую мышь. И мы с Сашкой Артюхом, Славиком Лахно и Лёнькой Хазановым отправились на глубокий омут ловить язей.
Как только снасть с гигантским жуком тяжело плюхнулась в воду – тотчас клюнуло… Все вместе мы схватились за удилище и стали тянуть из воды что-то неподъёмное. Мы замерли, ожидая увидеть язя-монстра. Но из бездонного омута с бурлением всплыла… Фантомасова подлодка!!!
Люк бесшумно откинулся, из него высунулась синяя голова и презрительно прогундосила330:
– Ха! Ха! Ха!..
Мы присели от страха, но, вспомнив, что при нас шпаги, выхватили их и в ужасе прокричали:
– Фантомас! Снимай маску!
Жан Маре не спеша стянул с головы синюю резину и подмигнул мне:
– Привет, подводник!
– Почему подводник? Я не подводник! Я мушкетёр! – возмутился я.
– Ха! Ха! Ха!.. – сказал Фантомас-Маре и на прощание помахал рукой.
«Какая-то фантасмагория!» – подумал я. Мне бы и в страшном сне не приснилось, что в своё время я и правда буду служить на подводной лодке331…
Когда я проснулся и вышел на крыльцо, солнце уже село, а воздух, напитавшись светом, тихо лучился. Вокруг мирно кружили майские жуки. Я долго вглядывался, нет ли среди них жука-мутанта, но все жуки были одного размера. А стоило мне окончательно успокоиться, как на моё плечо грузно приземлился шоколадный332 – майский жук…
Глава 6. Ночь на мельнице в Третьяках
Когда я учился в четвёртом классе, на киноэкраны СССР вышел фильм «Вий»333. И теперь нам повсюду мерещилась нечистая сила. Чтобы от неё защититься, кто-то стал тайно носить крестик или иконку, а кто-то пробовал пить чай с чесноком или осиновой стружкой334. Других способов борьбы с чертовщиной мы не знали: в Городке не было ни одного действующего храма. И немудрено – вся Витебская область, по указанию Хрущёва335, была провозглашена центром образцового атеистического воспитания населения.
Мы любили леса и поля, реки и озёра, болота с их туманами, восходы и закаты. Мы разговаривали с ними, словно с живыми. Родная природа была наполнена неразгаданными тайнами и на время заменила нам храмы. И слово «святое» мы произносили, лишь говоря о нашем любимом Святом озере. Так, сами того не ведая, – мы искали Бога…
Старая мельница в Третьяках всегда притягивала меня с неодолимой силой. Здесь падающая вода промыла за плотиной глубокий омут, где жило до про́пасти336 рыбы. О таких заповедных местах писал Фёдор Абрамов: «Леса по этой речке пока ещё не были вырублены, кишмя кишели337 зверем и птицей, а сама речка была забита рыбой»338.
Иногда под вечер мы отправлялись к мельничному омуту в надежде наловить налимов. Одна из таких рыбалок вспоминается и поныне…
Тепло, очень тепло, всё вокруг так и пышет жаром. Напекло за день землю, ночь будет ласковая. Солнце залезло наполовину за гору. Высунувшись оттуда, оно ещё светит, частью скрытое тучей, словно кусок битой огненной тарелки. Но и этот осколок прячется прямо на глазах.
Мельница отдыхает после тяжёлого дня. Был большой помол, и жернова поработали на славу. А теперь они остановились и тихонько поскрипывают, и половицы тоже вздыхают. Тяжело в такую жару молоть муку.
Мельница старая. В ней и днём сумрак. В щели со всех сторон просачиваются солнечные лучи, и в них кружится мучная пыль. Под крышей всё затянуто паутиной, на которой густо осела мука; даже пауки ею покрылись и стали какими-то мучными. Паутина под ветхой кровлей местами проседает клочьями, и тогда сквозь неё видны летучие мыши, висящие головами вниз. И кажется, что сейчас из мрачных глубин мельницы выйдет старая зна́харка339, трясущимися руками снимет мышей и бросит их в котёл, бормоча заклинания. Что и говорить, хозяйство запущенное.