Спускающиеся с купола разноцветные лучи заставили мужчину оторвать взгляд от панорамы сражения и поднять голову вверх.

Тысячи мерцающих точек одна за другой загорались и гасли на каменном своде, образуя замысловатые узоры и посылая свои лучи в центр зала к многогранному сверкающему камню, состоящему из множества кристалов различных оттенков, которые, быстро перемещаясь, окрашивали их во все цвета радуги.

Ослепший от яркого света филин безмолвно восседал на одной из покрытых толстым слоем пыли висящих в воздухе над полом прямоугольных поверхностей, мигая неподвижными жёлтыми глазами.

Ведун оглядел покрытые пылью валяющиеся на полу предметы и, подняв один из них, протёр широким рукавом.

Кубок.

Скорее всего, золотой.

А вон ещё один.

А это…

Ведун взялся за край скомканного покрывала и хотел было встряхнуть его, но тонкая ткань просто рассыпалась в его руках на мельчайшие кусочки, превратившись за сотни лет в нежную труху.

«Как давно это было?» – подумал мужчина, вытаскивая из закоулков памяти давно забытое прошлое.

–Уааа!

Словно возникший ниоткуда, детский плач оторвал Ведуна от размышлений и он огляделся по сторонам.

В одном из углов у лестницы прямо на голой земле неподвижно лежала окровавленная женщина в разодранных одеждах, из-под которых слышался тоненький плач. Несмотря на размазанную по лицу грязь, смешанную с кровью и слезами, и взлохмаченные, посеревшие от пыли, скомкавшиеся волосы со следами колючек, она была очень даже хороша собой. Правильные черты лица были нежны и аккуратны. Её вздёрнутый носик вызывающе смотрел в верх, а светлые глаза застыли с выражением немого вопроса: « За что?..»

«Несомненно, это она», – равнодушно подумал мужчина, быстро подошёл к ней, осторожно убрал прикрывающие женщину лохмотья и достал из-под них маленькое трепещущее красное тельце.

–Как же ты, маленький, – осторожно взяв ребёнка на руки, пробормотал Ведун и тот, словно почувствовав тепло человеческого тела, замолк и посмотрел на старика огромными голубыми глазами.

…Полная Луна лениво освещает тёмную поляну в самой чаще сумеречного леса.

Неглубокий ров с останками когда – то уповающих жизнью, а теперь разлагающихся тушек тушканчиков и птиц, тонким ручейком обрамляет местность. Вековые ели небрежно раскинули свои мохнатые лапы, переплетаясь в непроходимую стену, недоступную случайному путнику, забредшему в столь отдалённый от людей край.

Среди них, совсем незаметно на восьми пеньках-опорах стоит хижина из переплетённых еловых веток. Её стены украшают иссохшие от времени головы волков, зияющих пустыми глазницами, веники сухих трав и цветов, поникших обезвоженными головками и рыжие шапки опят, густыми пучками вылезающие из-под сырых пеньков.

За торчащие из брёвен ветки, лениво раскачиваясь, цепляются сонные вороны, время от времени приоткрывая один глаз, а рядом, на столбе у двери хижины сверкает глупыми глазами филин, озабоченно вертя головой в разные стороны, едва заслышав чуть заметный шорох не спрятавшейся на ночлег мышки.

Образуя круг, на поляне стоят четыре неумело вытесанных из дерева статуи с кривыми лицами и широкими скалящимися ртами. Они безмолвно наблюдают за лежащим младенцем, безжизненно раскинувшим свои ручки и ножки по стоящему посреди поляны плоскому камню.

Чуть дальше него на тонком настиле из веток лежит тело мёртвой женщины из пещеры. Маска спокойствия и благоденствия накрыла её красивое обескровленное лицо и поседевшие от пыли волосы густыми прядями прикрыли обнажённые плечи и шею.

Невесть откуда с победным криком вылетел большой чёрный ворон, сделал круг над будущей жертвой, опустился на землю у камня, трижды каркнул, деловито задрав голову, и ущипнул младенца за пухлый пальчик, скосив жёлтый взгляд наглых глаз на лицо малютки.

Дверь хижины со скрипом открылась и из неё вышел Ведун. Его торжественно сияющее лицо было удивительно спокойно и радостно. Высоко задрав голову, он посмотрел на сияющие на небе звёзды и перевёл взгляд на пыхтящего на камне младенца.

Увидев Ведуна, ворон с криком взлетел вверх и продолжил кружить в небе тёмным пятном, пока совсем не превратился в маленькую исчезающую точку.

Подойдя к костру, Ведун бросил на поленья горсть тёмного порошка, равнодушно наблюдая, как они моментально вспыхивают, поглощая лежащую на них женщину.

Взяв ребёнка на руки, мужчина поднёс его к пламени и тихо произнёс:

– Посмотри на свою мать, малышка. Скоро ты встретишься с ней.

Жар огня обдал хрупкое тельце и, нервно заёрзав, ребёнок издал пронзительный крик. Но, не обращая на это никокого внимания, Ведун положил его на большой плоский камень и, достав из-под полы тёмного плаща большой острый нож, занёс его над испуганно моргающим младенцем.

«Ты должна была жить…

Как минимум лет пятнадцать…

Но теперь…

Теперь это не важно.

Я заберу то, что принадлежит мне сейчас и всё будет кончено.»

Размышляя, Ведун высоко поднял нож и, прицеливаясь, остановился, увидев с надеждой смотрящие на него глаза младенца.

И в этот миг…

Промелькнувшее среди плотно окружающих поляну ёлок светлое пятно отвлекло его внимание и мужчина, опустив оружие, внимательно обвёл взглядом окружающие поляну тёмные кустарники.

Неожиданный треск ломающихся веток заставляет его моментально перевести взгляд в сторону деревьев и увидеть убегающую невысокую фигуру.

Не долго думая, Старик резко выбросил руки вперёд, закатил глаза и начал шептать, притягивая тощими руками невидимую верёвку так, что вены на них вздулись и быстро запульсировали.

И вскоре из – за деревьев на поляне появляется сопротивляющийся невидимой силе притяжения тоненький мальчик в длинной белой рубахе с испуганными глазами. Он так отчаянно упирался ногами, что непомерно большие лапти врезаются в сырую землю, покрытую мягким мхом.

И чем ближе Ведун придвигает его к себе, тем больше и больше расширяются тёмные зрачки мальчика с отражающимися в них языками пламени.

Ещё чуть-чуть и он упал на колени прямо у ног нависшего над ним Старика и зажмурил глаза.

–Что ты здесь делаешь? Подглядываешь? – голос Ведуна был таким тихим, что, кажется, он вовсе и не злился и Мальчик, открыв глаза, жалостливо, словно взывая к милости, посмотрел на него.

–Нет! Нет! Я коровку ищу. Потерялась она. Вот батька и послал искать,– дрожит голос ребёнка в слабой надежде на пощаду.

В ответ Старик неподвижно обводит поляну и лес взглядом и улыбается:

–Коровку, говоришь?

Рассчитывая на милость незнакомца, паренёк падает лицом в землю и начинает биться головой о его ноги:

–Пустите меня, дяденька! Я никому не скажу! Всеми богами клянусь…

Но тот брезгливо отталкивает его и, сделав шаг назад, ещё раз оглядывается по сторонам и тихо шепчет:

–Верно, не скажешь.

Голос мужчины так спокоен, что мальчик поднимает голову от земли и с надеждой смотрит на него. Но тот крепко берёт его костлявой рукой за плечо, легко, словно поднимает пушинку с земли, ставит на ноги перед собой и, наклоняясь так низко, что паренёк чувствует его холодное дыхание, начинает бормотать в самое ухо.

Мальчик неуверенно дёргается, пытаясь освободится, но рука Ведуна крепка, как сталь и тверда, как камень.

–Пустите меня, дяденька, богами кляну-у-у-у, – плаксиво ноет он, но слова внезапно зависают в воздухе, растворяясь и образуя зловещую тишину, утопающую в мрачных вершинах ночного леса.

Старик отталкивает мальчика от себя:

–Ну, ступай, ищи свою коровку.

Пытаясь что-то сказать, мальчуган беззвучно открывает рот, хватая воздух немыми губами, но вместо слов слышаться только беспомощные шлепки пересохших губ и он со всей силы зажимает их руками.

Глаза в ужасе смотрят на удовлетворённого своим злодеянием Ведуна.

–Ну, что же ты, иди, иди.

И, улыбаясь, словно ничего не произошло, старик машет рукой на мальчика и тот, сначала медленно пятясь, а потом ускоряясь, с обезумившим взглядом, бежит к лесу, подальше от этого ужасного места, падает, встаёт, снова бежит и вскоре скрывается за мохнатыми ветками деревьев.