Впрочем, что Аракчеев, что Макаров — этот настрой императора разделяли. Тут и сведения из будущего свою роль сыграли и непосредственное разбирательство во всех этих делах, связанных с дворянским беспределом и махинациями. И чем больше всплывало подробностей в ходе предварительного следствия и оперативно-розыскных мероприятий, тем более непримиримыми становились оба руководителя силовых ведомств. А в свете непонятно как складывающихся отношений с ведущими европейскими державами (ожидать следовало чего угодно, вплоть до образования коалиции и объявления войны империи, но только не равнодушия) — репрессии против потерявшего берега истеблишмента были признанны целесообразными.

И даже необходимыми, со многими крупными заводчиками и землевладельцами удалось достигнуть договоренностей, а остальных ждала национализация производств и конфискация имущества. Проводить всеобъемлющую модернизацию производства, а по сути — создания многих отраслей на пустом месте — нужно было за чей-то счет. Не за счет крестьян же, которые хоть и были самым многочисленным сословием, но во первых — крепостными и не успели обрасти жирком, во вторых — их император рассматривал как свою опору и источник кадров. А вот дворян, которые не вняли увещеваниям и отказывались поделиться со страной своими капиталами (по большей части — нажитыми несправедливо или вообще дарованными прежними правителями за сомнительные заслуги) — решили не жалеть.

В общем, планов и задумок у императора было столько и таких, что нередко после совещаний Аракчеев с Макаровым совместно выпивали, предварительно уединившись и затягивали на два голоса песню, перенятую всё у тех же потомков:

'Будет весело и страшно

Будет больно и смешно

Будет как на промокашке

Будет как в немом кино

Будут белые палаты

Будет добрый взгляд врача

Будут братья акробаты

Три звонка и три ключа

Будут радость поражений

И пощечины удач

Будут праведные речи

И визгливый бабий плач

Будут кислые помои

Будут сытые глаза

Будет всякое такое

Будет разное нельзя' Черный Лукич

Отягощенные знанием истории на двести лет вперед и взглядами оттуда (пусть порой и противоречивыми, с разными трактовками и интерпретациями), на всю историю человечества — руководители силовых ведомств связали свою судьбу с волей императора и, несмотря на то, как бы пафосно это не звучало — с судьбой империи. А ряды МВД и КГБ неустанно пополнялись бывшими солдатами, после указа о ограничении срока службы пятнадцатью годами — массово покидающими армию по сроку службы. Однако и тут была хитрость, одной только выслуги лет для демобилизации было мало, в первую очередь её удостаивались грамотные, а всем остальным — предоставили все условия для ликвидации безграмотности.

Надо ли говорить, что уроки у военных проходили по специально составленным методичкам и перемежались политинформацией? А небольшая пенсия по выходу в отставку способствовала дальнейшему желанию трудоустроится. Так кадровый состав силовиков уже пополнился мотивированными сотрудниками, обученным грамоте и как правило — из рекрутированных в свое время крестьян. И более того, с перспективами повышения по службе, вплоть до жалования личного дворянства. И достаточным денежным содержанием, чтоб держаться за свое место и бояться его потерять из-за взятки или пренебрежения или неисполнения служебными обязанностями.

Идею о разграничении сфер деятельности силовых ведомств император разделял и поддерживал, но в данный момент это было непозволительной роскошью. Ну и до абсурда это доводить не собирался, дабы не приводить к соперничеству, вредящему делам. Так картотека дактилоскопическая с самого начала создавалась для общего пользования, как и база данных по преступившим закон и подозреваемых в этом. Так что Аракчеев с Макаровым пока работали в тесной связке, координируя как свою деятельность, так и своих подчиненных.

А к началу осени ждали оснащения ведомств ламповыми радиостанциями, что позволит связываться не только с Уралом, но и наладить мгновенную связь, хотя бы для начала, с губернскими городами. Только одно это позволяло организовать порядок во всех отдаленных уголках страны, не полагаясь более на медленное почтовое сообщения и неизменные отписки на местах. Слова Павла Петровича, обращенные к чиновникам и губернаторам: «Если гражданская власть и законы не будут исполнятся ответственными за это людьми, порядок установится на штыках армии!» — не все ещё восприняли всерьёз.

Александр Семёнович, решившись — доложил императору сведения, полученные в результате допроса заговорщиков по горячим следам. О должных вспыхнуть на Урале беспорядках, поддержанных кем-то из заводчиков и старейшинами из башкир, приуроченных к планируемым выступлениям в столице. Конкретики в словах заговорщиков не было, только эти, весьма расплывчатые сведения. Что лишний раз подтверждало о наличии у этого заговора не только чрезвычайно большой сети участников, но и о координаторах-кукловодах, дергающих за нитки, при этом оставаясь за пределами юрисдикции Российской Империи.

Но то заботы внешней разведки, как уже не единожды высказывался Павел Петрович, а сейчас перед руководителями КГБ и МВД на ближайшие дни стояла ясно очерченная задача — изолировать, арестовать и выявить степень вины и соучастия многих фигурантов. Иные из которых настолько уверовали в свою исключительность и неподсудность, что император дал добро на ликвидацию, в случае оказания сопротивления при аресте. Как он сам выразился: «Лучше при задержании ликвидировать, оно и потом меньше вонять будет, да и другие в чувство придут, гонор свой и норов поумерят…»

При новостях о грозящей семье и потомкам опасности — Павел Петрович катнул желваками:

— Повлиять мы никак не можем, если только весть отправить, от которой проку никакого. Пока дойдет, они отобьются. Не верю я, что сколько нибудь значимый ущерб причинить враги смогут. Всё таки и Суворов там, и потомки не совсем опидарели, за себя постоять смогут! А вот задавить эту гидру, здесь окопавшуюся, в наших силах! Работайте, господа!

Глава 19. Скоро улечу я в солнечное лето…

Южный Урал, август 1797 г.

В Могузлах дороги обоза с комплектующими для завода и Егора со спутниками разошлись. Монтажники двинули в Верхние Тыги, а молодые папаши вместе с наследником свернули направо, отправившись на летний выпас в верховья Ая, где по уверениям старейшин — обретался Азат.

— Я это, на обратном пути заеду, посмотрю, как все работает! — Попрощался Егор с караваном.

— А чо там проверять? — Удивился ответственный за установку. — Мы же запускать не будем, просто поставим. А уже осенью приедем, для наладки и обкатки, так что езжайте на свой сабантуй, или куда вы там намылились…

Егор, под смешки Лёхи — отстал с наставлениями от рабочих и наконец разъехались в разные стороны. От предложенного проводника отмахнулись, только уточнили, где именно искать Азата.

— Мы у себя дома! Вот ещё, чо, не найдем на реке, где стан устроили что-ли⁈ — Возмущался Лёха. — Туда и дорога по любому есть, вон Азат, то и дело у нас шкуру трет…