— Да чо их там сторожить то⁈ Наш Егор же там, Васька опять же с Саввой приглядывают, чо с ними будет? Перестраховщик ты, Серёга!

— То есть, оставить арестантов под присмотром ссыльного пивовара, попа-книголюба, это нормально по твоему? А ничего, что там то же пиво под боком? А если с наследником чего случится⁈ Все под трибунал пойдем!

— Да не гони! Мы их осмотрели на предмет ножей же! И даже хоть что-то, отдаленное похожее на шнурки и ремни изъяли!

Участковый взялся за голову: «С кем работать приходится!»

Глава 9. Нам песня строить и жить помогает!

Южный Урал, июнь 1797 г.

Вчера вечером участковый внял убеждениям казака, утверждавшего что с арестованными ничего не случится. А голос долга — залил пивом, все три сорта продегустировал, и не по разу. Но сегодня утром встал пораньше, решив лично проверить условия содержания и состояние сидельцев. До визита императора, который должен был объявить свою монаршую волю — все на борьбу с клещом! И на свободу с чистой совестью, после окончательной зачистки всей территории.

Преступал порог дома Вацлава и Савва морально подготовленным — Егора знал с детства и был готов к любым сюрпризам. Лишь бы наследник был цел и невредим, хотя бы визуально, всё остальное решаемо. И действительность его ожидания оправдала — Саввы давно не было (к делам церкви он относился ревностно), Вацлав чем-то гремел в амбаре-пивоварне, а арестованные вместо погреба дрыхли мертвецким сном в самом доме.

— Ты чо под кроватью делаешь⁈ — После бесплодных попыток разбудить брата или наследника со Строгановым, Серёга вытащил из-под кровати Никиту. — Почему не в камере?

— Вчера меня сюда определили, в рамках уголовной иерархии! — Пожаловался депутат и принялся стучать как барабан. — Ещё полночи петь меня заставляли, то «Владимирский централ», то «Кольщик, наколи мне купола», и только на «И снова третье сентября» угомонились! Ещё у них нож там в погребе, Серёга, свинокол! Они им вчера окорок резали, потом в стену метали, хотели ещё меня поставить, чтоб как в цирке! Спасибо Гнидославу, заступился!

— А стукачей топить в сортире! — Поднял голову с лавки наследник и с протяжным стоном уронил её обратно на тряпки, заменяющие подушку.

— Ну Егор! — Взбеленился участковый. — По блатной романтике параши соскучился, ещё и аристократию фене учит! Неси воды, Никита, сейчас подъем устраивать буду и утреннюю поверку!

Серёга был не в духе, тут и всеобщий аврал (вчера после первого дня работы по дезактивации земель от иксодового клеща оценили фронт работ, сравнили с тем, что сделали за день — и решили навалиться всем миром, чтоб не возиться до морковкина заговенья, ещё и Азата попросили помочь), и Маня утром поставила перед фактом, что не намерена ждать и собирается венчаться с Ермоловым как можно быстрее. А тут ещё эти, устроили лагерные порядки в отдельно взятом подполе! Бог направил, не иначе — пораньше придти и самому порядок навести. Самодержец бы такой картине явно не обрадовался!

Обошлось без водных процедур, у Егора при определенной тональности звуков голоса брата — срабатывал ген осторожности. Вот и сейчас — подхватился, словно и не спал, и живо растолкал сокамерников. А вот Строганов с Серегой знаком не был, и успел спросонок ляпнуть, возмущенный столь ранней и несвоевременной побудкой: «Жизнь ворам, смерть мусорам!» Теперь потирал грудину, стоя вместе с остальными навытяжку возле стены и дивился мудрости Павла Петровича, который не только отменил телесные наказания, но и настаивал на непременном исполнении всех законов.

— Мда, работнички из вас сегодня аховые… — С сомнением оглядел участковый опирающихся на стенку суточников. Только Никита более менее выглядел прилично, вид Егора и Павла вызвал бы в двадцать первом веке коллективный непрекращающийся вой со стороны «комитета солдатских жен и матерей», и прочих подобных организаций. Наследник тоже не радовал, вчера, до водворения, выглядел не в пример приличней. А сейчас под глазами мешки, лицо отекло, а запах — лучше рядом не дышать.

— Вы чо, по углам вчера ссали, запах по всему дому⁈ — Скривился участковый. — Егор, я в курсе, что ты бардак разводить любишь, но такого не ожидал!

— Это депутат косорукий! — Принялся выгораживать Егора цесаревич. — Что ему не поручи, всё провалит!

— А чо я то сразу! — Осмелел в присутствие Серёги Никита. — Там бадья сорокалитровая, Гнидослав несколько недель копил, да эти лоси вчера после пива добавили! А выносить меня одного заставили, в потемках, вот я и споткнулся!

— Давайте на улицу все, там стройтесь! — Решил участковый и на всякий случай зарядил ещё и Никите в корпус, без замаха. — А ты чтоб в следующий раз под ноги смотрел и вообще, думать надо, что творишь! Тебе же пару раз в месяц для профилактики подмолаживать надо, чтоб не натворил чего!

На улицу выбрались вовремя, успели до приезда Павла Петровича. Император был прикинут по деревенски, в рабочую одежду и на удивление — немногословен и краток:

— Все на борьбу с клещом! Я вот тоже, как и подобает самодержцу в годину бедствий и испытаний, поведу народ за собой! Лично за вами присматривать буду, кто как работает!

Толкнув речь — отошел в сторонку с Серёгой и пока арестантам раздавали рукавицы, перекинулся с ним парой слов.

— Ваше Величество, ну а вы то зачем поперлись? Без вас управимся!

— Не могу в стороне остаться! Захар Петрович, несмотря на преклонный возраст и хвори, тоже собирается! Сейчас в медцентр зайдет, проверится и в поля! А я чем хуже⁈ Да и за этими оболтусами пригляжу, совместный труд сближает!

Егора со Строгановым милосердно определили на телегу с инструментом и отправились через поле к выделенному им участку работы. Впереди них пылила колонна солдат, оглашая утро ревом доброй сотни молодецких голосов:

'Белый снег, серый лед, на растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней — город в дорожной петле.

А над городом плывут облака, закрывая небесный свет.

А над городом — желтый дым, городу две тысячи лет,

Прожитых под светом Звезды по имени Солнце…

И две тысячи лет — война, война без особых причин.

Война — дело молодых, лекарство против морщин.

Красная, красная кровь — через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава, через три она снова жива

И согрета лучами Звезды по имени Солнце…' Кино

Император, с одобрением прислушиваясь к хору бойцов, мечтательно произнес:

— Орлы! — И тут же покосился на свою команду, которая не заслуживала лучшего определения, чем арестантско-инвалидная. Кроме крестьян, выделенных в поддержку императорской бригаде, те смотрелись не в пример бодрей и главное, к месту. — Не то что вы, немощи! Ажно стыдно за вас, мало того, что еле плетётесь как на виселицу, так ещё и в гробовом молчании! Чего притихли, нехорошее всяческое про меня думаете⁈

— ПапА! — Поспешил развеять отцовские подозрения наследник. — Мы тоже спеть можем, вчера разучивали всякое, Паулюс, запевай нашу!

Егор повалился на телегу, но спрятаться среди лопат, пил и топоров было проблематично. А Александр с Павликом затянули:

'Запахло весной, метелям отбой