Тем не менее, доехал я спокойно. По дороге пару раз останавливался переждать, но это уже стало привычным.

Ближе к полуночи я въехал в автоматически открывшиеся ворота и остановился во дворе. Дверь дома открылась, и в светлом проёме появилась Валентина собственной персоной, одетая в какие-то явно домашние штаны и фланелевую рубашку на несколько размеров больше.

— Очень надеюсь, что у тебя по-настоящему серьёзный повод, — проворчала она.

— Будь он несерьёзным — я бы дождался утра, — заметил я, вылезая из машины вместе с ноутом и бумагами. — Пошли, Чарли.

Мы зашли в дом, и Валентина махнула рукой в сторону кухни.

— Чаю? — спросила она.

Я чуть не запнулся на ровном месте.

— Нет, спасибо, на сегодня уже напился.

— Ты в курсе, что у тебя на лице кровь? — нахмурилась Валентина. — Чья это?

— Медиатора, — не стал я ходить вокруг да около. — Это его планшет, его часы, деньги, жёсткие диски из системы видеонаблюдения и его бумаги.

Говоря это я выгреб из карманов свой улов. И только в этот момент вспомнил, что так и не отключил скрытую камеру. Она как писала с момента, как я подошёл к дому Медиатора, так и продолжала писать. Ну и ладно, пусть пишет. Посмотрим, что скажет Валентина.

А она, глядя на все эти вещи, осела на стул. Будто из неё воздух выпустили. Сидела и смотрела.

— Он мёртв? — наконец, она посмотрела мне в глаза.

— Пустил себе пулю в голову. 9 мм — это, конечно, не экспансивная 0.45, но в упор и она мозги эффективно выносит. Только пришлось ему немного помочь, он сам не хотел. Вот и забрызгался.

— Как это случилось? — Валентина спрашивала спокойным голосом, но пахло от неё в этот момент таким коктейлем, что нетрудно было догадаться, что спокойствие это напускное.

Да и голос у неё подрагивал.

— Я зашёл к нему в гости, якобы предупредить, что его хотят арестовать. Мы выпили по кружечке чая, поговорили, а потом я оговорился, назвал Фокса не Николаем, а Фоксом. Ну и Юра попробовал меня пристрелить. Самооборона, — я развёл руками. — Это если тезисно.

— А если не тезисно? — Валентина, совладав с эмоциями, приподняла бровь.

— То он рассказал мне одну свою теорию, довольно забавную.

Я взял со стола сложенные вдвое листы и подал их Валентине.

Очень любопытно оказалось следить за выражением её лица по мере чтения отчёта и разглядывания фотографий.

— И что за теория? — она посмотрела на меня.

— Что именно СССР открыл аномалии и попытался использовать как супер-оружие, но пока что стабильно получается создавать прорывы только локально. А удалённо — как ссать против ветра, брызги во все стороны, и на себя тоже. И что спутник для «Пульсара» — генератор аномалий с целью отправить Штаты в мир иной. И то, что в отчёте Министерства обороны удельные потери по Союзу в пять-шесть раз ниже — доказательство того, что аномалии дело рук СССР вообще и Валентины Морозовой в частности.

— И ты ему поверил? — ощутимо напряглась Валентина.

А ещё от неё повеяло страхом.

И вот тут её можно понять. Приходит к ней человек, который сам по себе — машина убийства, подручными средствами динозавра одолевший. Морда в крови, только что человека убил. Ну ладно, не совсем человека, мразь продажную, но всё же. И тут такие теории заговора всплывают.

Что вот она должна от меня ждать? А вдруг я такой внешне спокойный, а на самом деле в состоянии аффекта? От расстройства, что меня за нос водили?

— Теория стройная, но в ней есть несколько упущений, — ухмыльнулся я. — Во-первых, территории. У нас просто напросто самая низкая плотность населения в мире! Отсюда и относительно низкие прямые потери, и меньшее распространение болезней.

— Согласна, — кивнула Валентина.

— Во-вторых, — продолжил я, отгибая по одному пальцы, — похоже, что Медиатор не знал про механизм использования аллогенов. А это резко меняет всю картину по распространению иномирных бактерий и вирусов. Общественный иммунитет и всё такое. А ещё первыми носителями новых бактерий становятся именно аномальщики. В нашем организме новая, дикая, болезнь усмиряется и идёт циркулировать в обществе уже в куда менее опасной форме. Правда, аномальщики из-за этого гибнут чаще. Но что поделаешь, такая работа.

— Сам догадался? — прищурилась Валентина.

— Что-то сам, но в основном это теории Завельева, — признался я. — Не настолько я во всём этом разбираюсь, чтобы такие предположения строить. И, похоже, Медиатор обо всём этом вообще не в курсе.

— У него образование совершенно по другому профилю, — пожала плечами Морозова. — Было.

— Ну и самое главное, — я отогнул средний палец, — то, чего Медиатор не знает точно.

А самое главное, что не укладывалось в теорию Медиатора — Валентина. Да, на людях у неё очень удачно получается поддерживать реноме холодной суки. Но пообщавшись с ней, я понял, что на самом деле она очень глубоко переживает за людей. И за своих подчинённых, и за тех, кто становится жертвами аномалий. Поэтому и работает без выходных и праздников. Вот почему её дом выглядит таким нежилым — потому что она здесь почти не бывает.

— Что же? — Морозова чуть подалась вперёд.

— Он не знает тебя, как человека, — усмехнулся я, легко переходя на «ты». — Только как политика и функционера, про которую говорят, что провинившимся она собственноручно головы ржавой ножовкой отпиливает. Он не видел, как ты украдкой вытираешь слёзы, слушая песни у костра под гитару. Не видел тебя на месте обрушения Байконура. Так что я просто не поверю, что ты способна на такое.

Валентина с минуту, наверное, боролась эмоциями. Краснела, бледнела и чуть было в самом деле не разревелась.

— Спасибо, — наконец выдавила она из себя. — Только если кому-нибудь об этом расскажешь, я всё же найду старую ржавую ножовку. У отца в гараже где-то была.

Она смущённо улыбнулась, окончательно растеряв образ железной леди.

Подозреваю, что вот такой Валентину уже лет двадцать никто не видел. Да она поди сама себе в зеркале никогда вот так не улыбается. Приятно, конечно. Почти романтично даже… было бы в иной ситуации.

— Подготовка к экспедиции завершена, — я резко перешёл на жёсткий, деловой тон. — Завтра сто двадцать человек пройдут медкомиссию. И прежде чем мы отправимся в эту чёртову аномалию, я очень хочу знать, какого хрена происходит. Потому что то, что ты способна устраивать прорывы аномалий, — я ткнул пальцем в ту фотографию с приборами, — медицинский факт!