— Мьелдон, — я решил обратиться к монаху. — Ты же знаешь, что сделать, чтобы уничтожить их?

Тот промолчал, помогая послушникам закинуть еще одну веревку. Я покрутил головой: двое крепких парней держали довольно толстый кусок каната, который натянулся, вероятно, от веса третьего послушника, которого можно было вытащить наружу.

Но вместо того, чтобы тянуть вверх, они попросту стояли на месте, не зная, куда им податься, как будто на том конце послушник отчаянно сопротивлялся. Или происходило еще чего похуже.

— Помоги! — кряхтел один. — Не стой, помоги! Бавлер! Бавлер!!

Последний крик вывел меня из оцепенения. Довольно было стоять на месте. Я подбежал к парочке, ухватился за веревку, попробовал потянуть, но безуспешно. Чтобы нам троим не хватило сил? Не может этого быть!

— Еще! Сюда! — пользуясь краткой передышкой, выдал послушник за моей спиной.

К нам рванули еще трое, но длины веревки им не хватило — у края стоять никто не хотел. Поэтому они встали сзади, ухватившись за последнего. И помогали тому тянуть веревку, правда, сил в руках ему не хватило.

— Скользит! — только и успел выдать тот.

Больше не успел никто и ничего. Второй послушник не отпустил веревку, когда та проскользила даже в моих ладонях, сбил меня с ног, увлекаемый вниз — и, разжав пальцы лишь в последний момент, проехался до самого края, соскользнул с него, даже не успев ухватиться. И через пару секунд мы услышали лишь гулкий удар тела о землю

Зато сразу же внизу заклацали кости и до наших ушей долетел крик, полный боли.

У меня из головы вылетели все предстоящие схватки с Мордином, форты, строительство и прочее. Эта задача — первоочередная. И ее надо решить — лишь бы грунт подо мной не обвалился.

Так что я постепенно отполз с края.

— Мьелдон! — заорал я, встав на ноги. — Сделай уже что-нибудь!

— В Монастырь за помощью уже убежали, — доложился послушник.

Все остановились. Монах вытащил пустую веревку. Спасать больше было некого. Кто-то из послушников рискнул наклониться к краю, чтобы посмотреть вниз. И тут же отпрянул обратно:

— Живых больше нет, — стуча зубами, проговорил он. — Никогда такого не видел.

Этими словами он заставил меня посмотреть вниз. Я тоже такого никогда не видел.

По ту сторону ямы послушники вытаскивали лестницы, а отряд скелетов, уже полностью собранных, включал в себя двенадцать штук. Как их еще назвать? Монстров? Останков? Людей⁈

Терминология быстро ушла на второй план, потому что стояли они недвижимо, как статуи, повернувшись в одну сторону — в нашу. Где стояли мы с Мьелдоном.

На дне ямы лежали послушники, куда меньшим числом, чем прежде. Кто-то, вероятно, так и остался под землей, куда его утянули костистые руки. Зрелище пугало не столько своей необычностью — такого я, как и все остальные, не только раньше не видел, но и даже не представлял, — сколько внезапным молчанием и тишиной.

Как только в яме не осталось живых, скелеты попросту замерли.

— У меня есть вопросы, Мьелдон, — сказал я, когда убедился, что скелеты не шевелятся, не лезут наверх и не пытаются убивать кого-то еще. — Что это за…?

— Прибудут знающие люди — и помогут нам, — ответил монах. — Сейчас я не в силах с этим разобраться.

И он так же, как и прежде, остался стоять столбом на краю ямы. Послушники молча дополняли эту похоронную картину, молча глядя вниз на тела погибших товарищей.

— Отойдем? — предложил я, теперь уже с усилием отведя в сторону монаха. — Что ты сделал? Это ошибка в твоей магии? Или что? Почему здесь не выросло ни одного дерева, ни единой травинки, но кости собрались воедино и получились существа, противные всем законам природы? Что ты сделал? — тихо повторил я.

— Это не ошибка, — ответил Мьелдон. — Магия не работала так. Не должна была работать. У нас есть описания по всем рунам, которые имеются в распоряжении монастыря. Эти руны обладают определенным радиусом действия, направлением, ограниченными возможностями. Огненный шар не может плавить металл, но может раскалить его так, что держать в руках будет невозможно. Все тонкости обращения с магией прописаны!

— То есть, ты сделал то, что было написано где-то, а это оказалось ошибкой? — уточнил я, передернув плечами. — Не слишком ли большая ошибка?

— Пирокант поможет, — выдохнул Мьелдон, повторяя те же слова. Случившееся и для него стало полной неожиданностью. — Людей жалко.

— Людей всегда жалко. Надо сделать так, чтобы они из ямы не выбрались ни в каком виде. Забор явно не поможет. И как они вообще существуют, эти твари?

— Магия, — развел руками Мьелдон.

Так себе магия, подумал я. Случайно использовал руну, а вместо полезного роста растений получаешь толпу скелетов. Прекрасно сохранившихся, кровожадных и еще неизвестно насколько шустрых.

Вопросов было так много, что я решил было дождаться Пироканта, когда тот прибудет сюда лично — если Мьелдон только вновь не ошибался в своих расчетах.

Не то что селение новое в лесах создавать теперь было опасно — еще и сам Рассвет мог оказаться в беде, если отряд скелетов продолжит пополняться новыми наборами костей.

— Может, ты все же хоть на что-то сможешь ответить? — спросил я Мьелдона. — Как так получилось? Почему скелеты стоят? Почему не распадаются? Как они собрались? И предупреждаю, если ты скажешь про «магию»… мне нужен точный ответ.

— Точно тебе может даже и Пирокант не ответит, — негромко отвечал монах. — Отходите все прочь! — крикнул он послушникам. — Оставьте троих-четверых дозорных, а все остальные отходите в лагерь.

— Если здесь опасно, всем вам хватит места в Рассвете, — сообщил я.

— Нам надо следить. И не допустить распространения этой заразы… — осекся Мьелдон. — Руна сработала не так. Точнее, своеобразно. Она дала жизнь, но не семенам. А останкам.

— В обратную сторону? — удивился я.

— Что-то вроде того. Магия и жизнь — это своеобразные нити. Как мышцы заставляют кости двигаться, так и нити магии могут соединять и поддерживать… Вот как там, внизу. Оттого они не рассыпаются. И стоят на ногах.

— Жуть, — только и ответил я. — Мне такое соседство не нужно.

— Пирокант. Ждем Пироканта, — в который раз сказал Мьелдон. — Большего я не могу тебе обещать. Только он скажет, что можно сделать со всем этим.

Я вздохнул. Ждать и тратить время из-за одной неточности в книге по рунам — этого мне хотелось меньше всего на свете.

Каким чудом из Монастыря вытащили Пироканта, мне никто не объяснил. Но самый главный человек посмотрел на побоище, которое учинили внезапно успокоившиеся скелеты и… повеселел.

Его радость почему-то вызывала у меня еще большее отторжение, чем вид скелетов, что столпились внизу. Те несколько часов стояли без движения — до момента прибытия монаха я так и не ушел никуда, продолжая контролировать.

Хотя после увиденного едва ли можно было говорить о возможности хоть какого-то контроля над ситуацией. Скорее уж она легко выйдет из-под контроля — шансов побить магических существ практически не было.

Пироканту же рассказали о происходящем, как о целой армии мертвецов, что восстала из земли. Никто так и не понял, что дело было в одной-единственной руне, которая сработала не так. И это даже не эксперимент был, а простая… шутка?

Мьелдон лишь продемонстрировал магию, а оказалось, что на мертвых ее нельзя показывать в таком виде. И оттого получился небольшой коллапс. Пирокант погоревал о погибших, но у меня возникло стойкое ощущение, что сделал он это исключительно для вида. Не более.

Оставшимся он громко объявил, что проблем нет. И угроза, которую все видели в этой яме со скелетами, слишком преувеличена. Безосновательно преувеличена.

Я слушал монаха, как какого-то политика. Даже Миолин говорил не так. Делал не так. Выглядел более честным и открытым в сравнении с монахом, который прибыл не столько для того, чтобы решить проблему, сколько для того, чтобы повлиять на людей.