Не обманываясь, Мурена отлично понимал задумку Суллы оставить эти легионы в Азии, как и понимал, что спокойствие этих легионов зиждется на их финансовом благополучии. Потому несколько месяцев назад полководец без ведома Суллы продолжил атаки на земли Митридата. Формально объясняя свой шаг надобностью сбора контрибуции с проигравшей стороны.

Без объявления войны Мурена повел войска на Команы Понтийские и разграбил храм. После зимовки в Каппадокии, поняв, что Сулла никак не реагирует на демарш, Мурена уже без особой оглядки на Рим вышел к берегу Галиса и сравнял здешние поселения с землей. Но теперь ситуация быстро менялась. Мурена всегда понимал, что если Сулла станет огрызаться, он, Луций, всегда сможет присоединиться к его врагам — и там уже получит все, что захочет. Но нынче из Италии приходили неутешительные вести. Сулла забрал Рим, разгромил врага и, получив единоличную власть, вспомнил про Мурену.

Не с наградами вспомнил он Луция, а с приказами — иными словами, принялся давить. По сути, он заставлял полководца отказаться от своей мечты. Сулле было невыгодно, чтобы власть Мурены в Азии усилилась, как и не хотел он новой войны с Понтом. Вендетта Мурены мешала ему, но Сулла не имел возможности выводить из Италии войска, чтобы не потерять власть… С чем же Сулла отправил Мурене посла? Директива римского правителя виделась полководцу предсказуемой. О появлении посла как раз сообщили ликторы, стоявшие у входа в шатер.

— Заводите его, — Мурена, отхлебнув вино, небрежно отдал приказ.

Один из ликторов удалился, и через несколько секунд в шатер зашел посол. Это был высокий молодой мужчина в начищенных доспехах. Он с пренебрежением смерил взглядом ликторов, зная, что пропретору они не полагаются. И, фыркнув, обернулся на Мурену.

— У меня к тебе послание, — без должного приветствия, не представившись, посол сразу перешел к сути дела.

— И тебе привет! — Мурена не торопясь приподнял чашу с вином, продолжая показывать свое полное безразличие.

— Счастливый Корнелий Сулла запрещает тебе продолжать войну с Понтом! — процедил гость. — Немедленно отведи солдат от берега, и не советую тебе проверять, каков Луций Корнелий в гневе.

Мурена холодно выслушал посланника, отхлебнул вино и поставил чашу. Сам встал, разминая затекшую шею. И впился взглядом в юнца.

— Тебя как зовут, мальчик? — буднично поинтересовался он.

Посол аж побледнел. Вскинул подбородок. Наверное, в его представлении, имя, которое он носил, должен был знать каждый далеко за пределами Рима.

— Тий Серий Флавий! — гордо выпалил он.

Едва заметное движение, и ликторы взяли посла под руки, воткнув его лицом в землю. Тот попытался высвободиться, но ничего не вышло. Мурена подошел к юному Тию и со вздохом присел на корточки.

— Передай своему господину Сулле, что от меня ему не удастся избавиться, едва вздумается, — зашипел он.

Посол не ответил. Только что для него прозвучало жесточайшее оскорбление. Мурена назвал представителя знатнейшего рода рабом.

— Научите это невинное дитя хорошим манерам, — заключил полководец. — И отпустите, пусть передаст мое послание в Рим.

Ликторы подняли обескураженного посла и вывели из шатра. Мурена проводил их взглядом, допил вино и крепко задумался. Своим посланием Сулла поставил Мурену с его легионами вне закона и развязал Митридату руки.

На лице полководца расплылась нервная улыбка. Мурена понял, что попал в капкан. С одной стороны, он лишился поддержки Суллы, а с другой — Митридат от обороны теперь перейдет в нападение. Нужно было только выяснить, когда это произойдет. Но ждать оставалось недолго. В шатер влетел запыхавшийся легат.

— Луций! Митридат выдвинул один из отрядов для перехвата обоза, — затараторил он. — А сам возглавил войско и направил его навстречу нашим легионам. Что прикажете делать?

Мурена не ответил. Крепко задумался, принимая решение. Времени оставалось не так много…

— Вы кто будете, уважаемые? И почему без спроса зашли на мой корабль?

Триерарх стоял прямо рядом с бочкой, поэтому его слова я слышал очень хорошо.

А вот ответ слышал хуже, к тому же тот говорил сиплым, севшим голосом. Но суть ответа сводилась к тому, что сиплый возглавляет отряд, посланный городским советом…

— Мы ловим особо опасного предателя и преступника. Врага Республики, именующего себя Квинтом Дорабелой.

То, что я, помимо этого, центурион Суллы, сиплый опустил. Мудро, кстати. Наверняка вся команда корабля состояла из ветеранов. Далеко не все, особенно в такие непростые времена, могли остаться в стороне, если обижали солдата. И узнай команда корабля, кого именно ищут преследователи, все могло обернуться резней.

— Здесь нет того, кого вы ищете, — последовал ответ капитана. — И никакого Дорабеллу я не то что в глаза не видел, мне даже слышать о нем не приходилось.

— Так оно и есть, — слова капитана подтвердил кто-то из матросов.

Сиплый ничего не ответил. Я притаился в бочке, стараясь не шевелиться и практически не дышать. Очень быстро в ней начал кончаться кислород, я чувствовал духоту и покрывавшую лоб испарину.

— Если других вопросов у вас нет, то нам пора, — продолжил триерарх. — Пока море спокойное, надо плыть.

— Вам придется задержаться, — настаивал сиплый. — Мы должны убедиться, что на корабле никого нет.

— Пожалуйста, только не думаю, что это понравится покупателю, — послышался вздох. — Мы и так вынужденно отложили отплытие из-за непогоды. А в Риме, знаете ли, намечено празднование триумфа, и будет нехорошо, если на столе триумфатора будет отсутствовать…

— Мы не займем много времени, — перебил сиплый, не впечатленный словами капитана.

Послышались приближающиеся шаги.

— Что в бочках? — голос сиплого раздался ближе и теперь звучал отчетливо.

— Гарум, — уверенно ответил триерарх. — Его-то в Риме и ждут.

Удивил. Выходило, что мой рыжий моряк, пока бегал в порт с вопросами, продал соус капитану. Или как бочки оказались на корабле? Поразмыслить об этом следовало, просто так яйца не могли оказаться сложены в одну корзину. Но позже. А ещё интересны слова про триумф в столице. Столица? Рим и Испания были по разные стороны от Помпей.

— Открывайте бочки, — последовал приказ сиплого.

Естественно, на палубе он был не один, и я услышал приближающиеся шаги его людей, таких же головорезов.

— Вы испортите дорогой товар, — сухо отрезал капитан. — Не думаю, что это хорошая идея.

— А какая, по-твоему, хорошая? — спросил сиплый.

— Поверить на слово.

Я понимал, что, по большому счету, триерарху ничего не стоило сдать меня с потрохами преследователям. Деньги за плавание были уплачены, и на эту сумму никто из преследователей не претендовал. О ней никто даже не знал. Но был все же другой сдерживающий фактор. Проскрипции. Раз меня называли врагом Республики, значит, имя Дорабеллы оказалось наспех вписанным в списки. Если так, то каждого, кто помогал мне, могли убить, если этот обман вскроется. Убить и забрать имущество. Триерарх понимал это не хуже меня.

— Те бочки, где есть гарум, мы не будем трогать, — после длительной паузы последовал ответ сиплого. — Остальные же будут открыты. Так положено.

— Пустых бочек на корабле нет.

— Вот и проверим.

Тут у капитана не нашлось что возразить. Послышались глухие удары о дерево. Били, судя по всему, рукоятью гладиуса. Я понимал, что звук в моей бочке будет, конечно, совсем другим, чем у тех, что и вправду заполнены жидкостью, как бы она ни пахла. Несколько минут — и крышку моей бочки поднимут. Следовало к этому чуточку заранее приготовиться. Я умудрился вытащить кинжал, не задев стенок своего убежища, зажал его крепче и продолжил ждать.

Стукнули еще несколько раз. Причем с разных сторон. Видно, чтобы ускорить досмотр, за работу принялись сразу несколько человек.

— Утверждаешь, что даже не слышал о Дорабелле? — сиплый и капитан продолжили разговор. — Нам известно, что твой гарум куплен у рабов предателя.