— Ничего сложного, — сказал напоследок квестор. — Это стандартная процедура, регулируемая буквой закона. Тем более, это будет происходить при помощи свидетелей и будет зафиксировано документально.

Я пожал плечами и пошел прочь. Договорились, что квестор сам найдет свидетелей, надо только погулять полчасика-часик, пока дело делается.

— Так и сказал? — грек, нетерпеливо дожидавшийся меня у входа в городской совет, как будто изменился в лице.

Я подробно рассказал Паримеду о существе разговора, состоявшегося в городском совете.

— Не ждал? — уточнил я.

После недолгой, но красноречивой паузы Паримед ответил, что все, в общем-то, в порядке.

— Ладно, порядок — значит, порядок. Скажи, дружище, где можно вкусно и сытно пожрать? — я оглядел городскую площадь.

Не знаю, как грек, но я с самого утра ничего не ел. В животе урчало, а идти на голодный желудок и кого-то выселять… в общем, следовало подкрепиться.

— Полчаса, говоришь, до того, как свидетели придут? — грек обвел взглядом площадь. — Вон там, сразу за углом есть неплохая термополия. Есть горячее.

Горячее подавалось далеко не во всех харчевнях и забегаловках, поэтому это было несомненным плюсом.

— Ну или если отойти чуть дальше, можно поискать попину, ты как — горло не прочь прополоскать? — недвусмысленно поинтересовался Паримед.

Даже ладони потер, в ожидании возлияния. Не подозревал грек, что его любовь к вину была самой настоящей зависимостью.

— Я не прочь нормально поесть, а на встречу пойти трезвым, чего тебе тоже желаю. Или ты не пойдешь?

Грек вздохнул немного разочарованно.

— Ну пойдем в термополию.

И слава богам. Потому что попины, если упростить, были схожи с наливайками из далекого будущего. Приходили туда за тем, чтобы закинуть за воротник. Никаких горячих или сложных блюд там не было в принципе. Исключительно закуски к горячительному. С термополиями дела обстояли чуточку лучше. Туда приходили те, кто не имел возможности принимать пищу на своей кухне или у кого этой кухни в принципе не было. Еда там была дешевая, так что если попину можно сравнить с наливайкой, то термополию — с фастфудом. Но мне сейчас не приходилось выбирать.

Мы вышли с Форума и обнаружили за углом заведение, о котором говорил грек. Им оказалось совсем небольшое помещение с прилавком на улице, возле которого можно было только стоять, и там уже толпился народ.

— Нам сюда.

Сидячих мест здесь я не обнаружил. Народ топился в очереди у прилавка, покупал еду и, не отходя, ее ел.

Здесь же крутились зазывалы, привлекающие покупателей. Сразу несколько пацанят сновали по улице туда-сюда, выкрикивая:

— Горячие лепешки!

И надо сказать, что это работало. Народ останавливался, интересовался, и некоторые после короткого разговора шли к прилавку подкрепиться.

— Что будешь? — Паримед несколько раз вздохнул запах пищи и облизал губы.

У меня от запаха ещё сильнее заурчало в животе. Мы подошли к прилавку, в который оказались встроены несколько больших котлов с горячей водой. В них были погружены горшки с едой, сами же чаны поддерживали температуру за счёт горевшего внизу огня.

Здорово придумано, приготовленная еда попросту не успевала остыть. Хотя, учитывая количество покупателей, и без котлов она бы не успела остыть.

— Посмотрю сначала, что у них есть.

Не мог же я признаться греку, что в первый раз вижу здесь уличную еду. Я внимательно оглядел прилавок — здесь красовалась выпечка, начиная от черного хлеба грубого помола и заканчивая пышными булками из белой муки. Лепешки с кучей начинок — по типу осетинских пирогов. Было подобие лобио из фасоли, а также похлебки с горохом. Отдельно над прилавком висели колбаски, сочные куски вяленой рыбы и мяса.

— Проваливай давай, видите ли, волосы у него попались! Так это с твоих же мудей!

Продавец за прилавком замахнулся на сгорбленного мужичка, который попытался тому предъявить за качество полученной лепешки. Остальные покупатели в очереди заржали, как кони. Кстати, контингент здесь был соответствующий, сказать грубее — уличный сброд. Разношерстный и разномастный. И в дополнение к ним — случайны люд, проголодавшийся и оказавшийся слишком далеко от дома или приличной каупоны. Как мы с Паримедом, ну или как два легионера, которые все время на меня пялились с нескрываемым любопытством и то и дело перешептывались. Оба были обычными солдатами, но, судя по седине в висках — выслужившимися. Ветераны уже купили себе лепешки и уминали их в паре метров от прилавка. Я посмотрел на них, и вояки тотчас отвели взгляды. Надо бы смириться с мыслью, что такой молодой легионер, еще и в должности центуриона, будет предметом пристальных взглядов и обсуждений.

Очередь быстро таяла, и через пару минут я оказался у прилавка. Оттуда на меня недружелюбно посмотрел продавец. То есть, начала недружелюбно, потому что потом, завидев мой армейский пояс и гладиус (его вернули по выходу из городского совета), он тотчас заулыбался во все тридцать два. Лучше бы он этого не делал — лицезреть черные пеньки вместо зубов у человека, который сейчас будет начерпывать тебе еду, это сомнительное удовольствие.

— Чего желает командир?

Я обратил внимание, что на стене сбоку выцарапаны названия и к ним — расценки в ассах. Рассчитывать на смену блюд в меню и наличие сезонных блюд с таким подходом особо не приходилось.

— Порцию бобовых, горячий гороховый суп и вот эту лепешку с рыбой и яйцом, — я указал на желаемое.

— Корж, в смысле?

Оказывается коржом звали лепешку, заранее надрезанную на несколько частей, как сейчас режут пиццу.

— В смысле корж, — и улыбнулся в ответ. — Без волос только.

Продавец на секунду завис, но потом с той же дружелюбной улыбкой начал собирать мой прендиум, как здесь называли второй завтрак.

Один из покупателей вернул продавцу чащу, тот быстро поставил ее рядом с другими чашами на полке над амфорой с разбавленным вином. Даже не ополоснул.

— Желаешь вина? — продавец неверно истолковал мой взгляд и кивнул на амфору.

— Воздержусь.

Пить из этой жечаши я не хотел. В этом мире надо быть осмотрительным, не только если к тебе подослали убийц — если здесь прицепится болячка, то шансы вылечиться с нынешней медициной минимальны.

— А вот я не откажусь! — встрял в наш разговор Паримед и от предвкушения ладони потер.

Вскоре подали заказ. Все было свежее и горячее.

— Шесть ассов, — крякнул продавец.

Я сунул руку в мешок и достал два сестерция.

Продавец жадно облизал губы.

— Может, девочки? — он заговорщически подмигнул, указав пальцем на второй этаж.

— В следующий раз.

Паримед забрал свой заказ, расплатился, и мы отошли к скамье.

— Расскажи мне подробнее про Луца? — попросил я, попробовав первым гороховую похлебку.

На вкус варево чем-то напоминало суп быстрого приготовления, практически с полным отсутствием соли. Но есть можно.

— Луц, — грек отхлебнул вина и вонзился зубами в кусок варенной свинины, продолжив говорить уже с набитым ртом. — Серьезный человек… в прошлом. Вот эта термополия, кстати тоже ему принадлежала, как и пара десятков остальных подобных заведений в Помпеях.

Я обернулся на прилавок, где количество народу никак не уменьшалось, напротив, показалось, что очередь только увеличилась. Неплохой бизнес, постоянные живые деньги и отличный оборот. Почему «принадлежали», а не «принадлежат», и так ясно.

— Луц поддерживал Мария? — прямо спросил я.

Грек покачал головой — мол, аккуратнее с вопросами в общественных местах.

— Не совсем… — Паримед взял небольшую паузу, чтобы пережевать свинину. — Он поддерживал Страбона во время Союзнической войны. Понимаешь, откуда ветер дует?

— Лучше выпрямить, — фасоль оказалось куда вкуснее, чем гороховая похлебка, и я ел ее с удовольствием. — Не понимаю.

— Ну ты ведь помнишь, что, когда начались междоусобицы, Страбон не поддержал ни одну из сторон?

— Допустим.