— И что вы хотите? Убить того, кто убил вашего мужа?

— Нет, — мягко покачала головой Ритва. — Смерть плодит смерть, а ненависть лишь ненависть. Пентти это уже не вернет.

Надо же, почти моими словами ответила. Не про Вранового, само собой, а вообще.

— И что вы хотите?

— У Пентти был тайник. Место, где он держал какие-то ценные вещи. В последнее время дела шли неважно, но там могло что-то остаться. Можете вы посмотреть, вдруг, там действительно есть то, за что можно выручить деньги. Мне бы сейчас они пригодились.

Прошлый я готов был лезть в любой жир двумя ногами. Еще этим самым жиром обмазываться, чтобы после героически преодолевать возникшие трудности. Ведун Матвей Зорин хотел чуток подумать головой.

— А почему вы сами этого не сделаете?

— Пентти говорил, что его тайник охраняет нечто опасное для обычных рубежников. Поэтому кто угодно туда не проберется.

Ага, понятно, какие-нибудь защитные печати. Тут хорошо бы Саню дернуть, вот только существовало два «но». Во-первых, он мне резко перестал нравиться, как человек. Во-вторых, кто-то из этой тройки, по моим прикидкам, и был перевертышем. Вернее, им являлся кто-то один из нашей группы охотников.

Следопыта я опытным путем исключил, осталась финальная тройка игроков. Выяснять, кто именно из них пытался выведать про Шуйского и реликвию, а потом меня убить, я намеревался с Аси. И чуть позже. А сейчас хотел добраться до лешего.

— Чтобы понять, помогать или нет, мне нужно коснуться вас, — сказал я с некоторым содроганием. Очень не хотел опять увидеть кровь-кишки и все такое.

Ритва немного подумала и кивнула. Я коротко выдохнул и взял ее за худую руку.

И снова земля ушла из-под ног. А вместе нее образовался какой-то кусок камня, а под ним раскинувшийся лес. Будто бы не наши земли, у нас гор не особо много.

Ритва предстала в образе красивой и молодой женщины лет тридцати. Восстановившейся, набравшейся сил. А еще она была ведуньей. Интересно, это же сколько лет пройдет? Десять, двадцать, тридцать? Может, вообще сто?

В какой-то момент она прыгнула вниз. Я с замиранием сердца смотрел, как ее тело рухнуло, но вскоре в синее небо взмыла гигантская сорока, направившаяся к горизонту.

И все вернулось обратно, в нашу реальность. Ну, неплохо. В данном случая моя помощь, по крайней мере, никого не убьет. И ничего плохого вроде не будет.

— Хорошо, — сказал я. — Я попробую помочь. Но ничего не обещаю. А где найти этот тайник?

Вот тут оказалось чуть сложнее. Если Костян бы скинул координаты в навигаторе, Васильич нарисовал карту, Ритва обошлась лишь какими-то реперными точками. Следовать по дороге на Север до реки Вуоксы, до развилки, потом на северо-восток до первого озера и на восток до второго, а после по берегу озера до залива в форме сапога. Честно сказать, уже сам пожалел, что согласился. Ну да ладно, мне многое на первый взгляд виделось тяжелым и почти невыполнимым. А после оказывалось, что нет ничего невозможного.

На этом мы с Ритвой расстались. Она отправилась обратно, грызть гранит скучной науки. А я покинул Подворье, поехав за самыми вкусными кренделями мира. Потому что негоже заявляться в гости к лешему с пустыми руками. Вот только на душе было какое-то совсем нехорошее предчувствие. И хуже того, что проклятый внутренний голос очень давно не ошибался.

Вот вроде солнышко светит так, что даже пришлось включить кондер, на улице люди улыбаются, машин почти нет, а настроение было поганым. Потому что, как человек опытный, мог легко любой плюс превратить в минус.

Солнце в Выборге — девица с характером. Сейчас греет, а через минуту уже прячется за набежавшую тучу и договаривается о чем-то с холодным балтийским ветром. Улыбаются и не люди вовсе, а туристы. Это народ особый. Если бы я начинал день с глинтвейна, понимая, что никуда спешить не надо, то тоже бы демонстрировал все свои пломбы. Свободный трафик по одной простой причине — местные работу работают, а не прохлаждаются, как я.

Хотя не сказал бы, чтобы я совсем ничем не был занят. Я купил крендели и теперь ехал в машине, активно тревожась. Прям всеми фибрами души. Гребаный внутренний голос, который никогда не ошибается по поводу предчувствий беды. Хоть раз бы что-нибудь хорошее сказал.

Когда я заглушил машину и вышел наружу, беспокойство лишь усилилось. Потому что меня встретила тишина. Ни белка нигде не проскочит, ни дятел вдалеке не простучит, ни хоть одна самая завалящая птица не пролетит. Нет, можно, конечно, допустить, что Врановой выкосил всю пернатую фауну вокруг. Но я был уверен, дело не в мертвом рубежнике. Все намного опаснее и запущеннее.

Ритуал «приветствия» я совершил с некоторой тревогой, допуская, что леший может не явиться. Создавалось ощущение, что теперь и вовсе нет хозяина. Я даже успел посидеть на траве, размышляя о дальнейших невеселых перспективах, когда наконец из-за дерева вышел батюшко.

Что сказать, выглядел он хреновенько. Примерно как тот же старик, которым я его оставил. А ведь сколько времени прошло, уж должен был немного восстановиться. Но что интересно, мое появление лешего искренне обрадовало.

— Здравствуй, Матвей. Не представляешь, как рад тебя видеть.

— Здравствуй, батюшко.

Мы обнялись, а я нахмурился. От лешего всегда веяло силой, могуществом, сейчас он виделся дряхлым стариком, которого оставили охранять хозяйство. Тем самым, кому даже ключи не доверяют, потому что сторож вроде пугала в огороде — может испугать лишь своим фактом присутствия.

Если подытожить, то батюшко буквально пахнул слабостью.

Вот и сейчас, он, отстранившись, сел на пень, как самый обычный пенсионер и стал медленно есть крендель, глядя сквозь меня. Словно у него больше не было никаких дел. Разве что съездить на девятом маршруте гречку по акции купить и дождаться Семеныча, чтобы узнать, к кому вчера приезжала скорая. Он реально напоминал старика на скамеечке. И мне это очень не нравилось.

— Что там черти, не хулиганят? — спросил я, стараясь хоть как-то завязать беседу.

— Черти? — посмотрел на меня леший. — Ушли черти.

— Как это ушли? Куда ушли?

— Туда, — меланхолично махнул рукой батюшко. — К болотам. В топях заброшенная деревенька была, теперь там живут.

— А чего они вдруг?

— Чувствуют, что недолго мне осталось. Скоро затопит этот лес, не сразу, конечно, постепенно. Уйдет он под власть Водяного Царя.

— Так, батюшко, давай мы прекратим устраивать меланхолию. Расскажи мне по порядку, что произошло.

Леший кивнул и поведал мне весь нерадостный расклад на жизнь.

Так уж повелось, что редко какой леший дружит с водяным, скорее даже наоборот. Переводя на чужанский, их можно было сравнить с кошкой и собакой. Вот и с местными водяными леший не особо дружил. С другой стороны, с ними и детей не крестить. Обитают где-то там на востоке, пусть бы их «анчутка и побрал».

Все изменилось после сражения с Врановым. Как-то прознал Водяной Царь про все, что здесь случилось. И науськал своих подданных. Стали они страху наводить на жителей леса. Сначала разбежалась самая слабая нечисть, потом удрали те, кто посильнее, а когда и черти снялись с места, стало понятно — все, приплыли, сушите весла.

Леший он же вроде посредника среди существ, проживающих на его территории. Из них хист черпает. И чем больше нечисти и зверья, чем сильнее они, тем могущественнее батюшко. Об таких тонкостях даже я знал. Да и не секрет это.

Вот и вышло, что лешему попросту не за чей счет восстанавливаться. Обложили его со всех сторон, да хуже еще то, что время работало против батюшки.

— Был бы в силе, раскидал мерзавцев, — со вздохом сказал он. — Сам Водяной царь сюда не лезет, все через болотников, да племянников своих — водяных и их помощников орудует.

— А тебе некому пожаловаться? В смысле, у тебя тоже же какой-то босс есть? Начальник, я имею в виду.

— Лесному Князю разве что, — кивнул леший. — Тот старый, под корнями трехсотлетнего дуба в самом сердце леса спит все время. Да только знаю, что будет. Встретятся Лесной Князь с Водяным Царем, а последний и скажет, что силу свою я сам растерял. Потому что рубежнику помогал. Получается, в своем праве они. Не место среди нас слабым. Эх, знать бы, откуда выведали про меня…