Что интересно, я помнил, у Анфалара всего шесть рубцов. Точнее, для меня это огого, а для того же крона — незначительная мелочь. Так, грязь на ботинке, не заслуживающая внимания.

Однако сейчас я смотрел на ведуна и не мог понять, откуда взялся еще один рубец. Больше того, промысел рубежника продолжал расти, как на дрожжах. И твари, пусть и обступившие ведуна, ничего не могли с ним сделать.

Но это все лирика. Меня больше беспокоила угроза с воздуха и стрекот крыльев который приближался. Ладно, несколько раз подобным образом мне получится защитить себя и почти наделавших в штаны мужиков. А что потом? Я и после первого раза почувствовал, как много выплеснулось промысла. Можно попробовать докинуть копье. Проблема в том, без должных навыков и опыта подобное не получится. Хотя, есть у меня одна идея.

Со стороны все это выглядело, наверное, идиотски. Рубежник вместо того, чтобы доблестно защищаться, сел на задницу, уперся спиной в небольшой камень, упер себе древко копья в живот и руками направил острие в Вертолет. Блин, далековато, надо ждать. Еще, еще.

Мыследвижение вышло средним по силе. Хотя мне и не было цели пробить тварь насквозь. Во-первых, я боялся, что не смогу контролировать полет копья при мощном заклинании. Во-вторых, у меня не стояло задачи убить монстра. Мы же тут в идеале новых рубежников инициируем. Ну, и пытаемся выжить, конечно.

Грудь твари вновь стала наливаться цветом, когда я вложил в уже созданную форму хист. Копье вылетело «из живота», словно я только этим и занимался в свободное время.

Вертолет крутанулся в воздухе и устремился к земле на камни, рухнув с неприятным хрустом.

— Стражники, быстрее, добить! — заорал я.

И оцепеневшие воины будто проснулись. Кинулись прочь с нашей небольшой площадки, устремившись в поверженной твари. Даже Раннагар бежал, лишь на середине пути остановившись и поняв, что ему торопиться не надо. Я догнал его, указав в сторону Анфалара. И тогда рядом полыхнул хист.

Тот самый сорокалетний дядька, очередь которого нарушил Раннагар, тоже обзавелся хистом.

Вроде бы со всех сторон мы должны были радоваться. Два рубежника вместо одного, пусть первого Скугга и не приняла.

Но у меня на душе кошки скребли. Казалось, что все это не останется незамеченным высшей силой. И лучшее, что мы могли сейчас сделать — помочь Анфалару с монстрами и поскорее убраться отсюда.

Хотя ведуну не особо и была нужна наша помощь. Сколопендра уже лежала разорванная пополам и мертвая. А Анфалар тащил за один наполовину обломанный рог Бэмби к нам.

— Скорее, скорее! — поторапливал я единственного чужанина среди группы рубежников.

А сам рассматривал, как можно пробить твердый хитин Бэмби. Начнем с того, что его нужно хотя бы обездвижить. Я поднял заклинанием огромный камень, стараясь не намудрить с «запятой» и обрушил на тварь. Монстр рухнул, а Анфалар тут же взобрался ему на голову, пытаясь вырвать рог с корнем.

— Скорее, иначе он убьет его!

Несчастный стражник подвернул ногу и теперь торопливо прихрамывал, подбираясь к твари. Было видно, что он невероятно волнуется и боится. Однако долг вел молодого мужчину. Я даже подсадил его, чтобы тот взобрался на спину Бэмби, а Раннагар подал копье.

— Бей между туловищем и головой! — крикнул он.

И несчастный обессилевший чужанин, словно обретя второе дыхание стал торопливо колоть оружием монстра. Бэмби рванул было в сторону, чуть не сбросив стражника, но я предусмотрительно вновь обрушил сверху камень. А спустя четверть минуты наш отряд лишился последнего чужанина. И обрел рубежника.

Схватка была поистине короткой и вместе с тем героической. Инициированный стражник спрыгнул с поверженного монстра, без всяких признаков хромоты, обнялся сначала с Раннагаром, а после и с подоспевшим мужчиной. Надо было хоть имена их узнать.

Однако меня волновало не это. Я надел очки и видел, что происходит с пятном вдалеке. С каждым мгновением оно становилось ярче.

— Надо уходить, — озвучил я без того понятные слова.

Со мной были согласны все. Что может быть лучше, чем стать рубежником? Только вернуться домой живым и здоровым. Пусть даже Скугга не приняла тебя, но как правильно заметил Анфалар, ты еще можешь послужить на благо города. Вот только как раз с ведуном и возникли основные проблемы.

— Куда уходить? Посмотри на нас, мой друг! Мы непобедимы. Пускай придет сотня тварей, мы одолеем их всех.

Я глядел офигевшим взглядом на рубежника и не мог произнести ни слова. Хотелось закричать: «Анфалар, мать твою, что ты несешь?». Однако я был мастером дипломатических переговоров, поэтому постарался взять себя в руки.

— Дело не в тварях, Анфалар. А в том, кто их посылает.

— И кто это?

— Крон.

В моей Вселенной, люди были разумными, четко воспринимали риски и исходя из этого планировали будущее. Я забыл только об одном. Что в данный момент общаюсь с безумцем.

Горячка боя еще не отпустила Анфалара. Сейчас его хист был полон, как никогда прежде. По ощущениям рядом стоял кощей, не меньше. А по разуму оказалось, что ребенок.

— Тем хуже для крона! — потряс кулаком небу Анфалар. — Убьем крона и тогда твари никогда больше не побеспокоят нас.

Я тяжело вздохнул. К такому жизнь меня не готовила.

Что сказать, когда все аргументы тщетны перед взбудораженным воображением оппонента? На что сделать упор, когда твоего мастерства убеждения явно недостаточно в сложившейся ситуации? Как поступить, когда все твое восприятие мира не сходится с пониманием сути вещей собеседника?

Думаю, многие философы и великие ораторы не могли сходу разрешить подобную проблему.

Я нашел ответ на все эти три вопроса довольно быстро и непринужденно. Как всегда умел. Мне даже в голову не пришло пытаться упирать на разум, коли у Анфалара именно он теперь отсутствовал. Я просто дождался, когда рубежник повернутся ко мне спиной, поднял подходящий для этих целей камень и ударил им по затылку моему новоиспеченному другу.

Не то, чтобы на камне было написано «В случае некоторого дерьма резко приложить к голове буйнопомешанного». Но мне казалось, что это единственный вариант относительно безопасно вытащить отсюда Анфалара. Ладно, не прям безопасного, но лучше в столь короткий срок не удалось ничего придумать.

В удар я вложил всю ведунскую силу, которая у меня осталась. Не потому, что очень не любил рубежника (хотя после его выходок мои симпатии чуток подугасли), просто помнил, что в состоянии «боевой трансформации» ему очень трудно навредить.

И все получилось в лучшем виде. Анфалар без чувств рухнул мне под ноги, резко перехотев сражаться с кроном.

Мне бы радоваться. А в идеале подхватить рубежника под мышку и бежать отсюда, как на пожар. Но я не учел одного очень важного фактора. Я дал обещание беречь Анфалара ценой своей жизни. И собственноручно нанесенный вред явно не вписывался в эти правила.

Ощущение было, словно я манекен, состоящий из множества спиц. И в какой-то момент все эти спицы вдруг резко выдернули. Увлекаемый силой тяготения, которая в Изнанке оказалась такой же бессердечной сукой, как и в нашем мире, я рухнул рядом с Анфаларом. Здорово, друг, один тут отдыхаешь?

Хист словно был наполнен в огромную бутыль, у которой неожиданно разбили дно. Мгновение, и весь промысел куда-то ушел. Судя по бессознательному Анфалару, точно не в него.

Стражники смотрели на этот модный иммерсивный театр, не зная как себя проявить. Понимаю, современное искусство оно такое, сложное для восприятия неподготовленного зрителя. Благо, в отличие от того же Анфалара, я находился пусть и не в добром здравии, но в сознании.

— Раннагар, помоги, — обратился я к отверженному рубежнику.

Не потому, что больше всего симпатизировал ему или считал надежным товарищем. Просто это был единственный, чье имя я знал. А говорить: «Эй, мужчина, да, да, вы, с усами, помогите перспективному и молодому рубежнику. Ну куда же вы пошли, мужчина?» как-то стремно.