В Выборг наконец-то пришло лето. То самое, настоящее, без яркосолнцезаменителей с хитрым ветром. Когда можно взять несколько литров разливного пива и, сдувая пенную шапку, цедить его, глядя на воды Финского залива.

Тем, кто не хочет злоупотреблять алкоголем, тоже есть чем заняться. Например, сесть в теньке на веранде перед тарелкой окрошки. Само собой на квасе, а не на кефире и прочей ереси. И медленно есть, щурясь при взгляде на жаркое светило.

Можно заняться и откровенным извращением. Выбраться на ту же дачу, фазенду, огород (нужное подчеркнуть) и заниматься ловлей витамина D, путем его агрессивного захвата поясничным отделом. Попутно выращивая овощи.

Вообще, летних занятий было на удивление много. И все они представлялись по-своему приятными. Но не для меня.

Потому что мне недосуг было заниматься прокрастинацией или даже столь полезным для организма отдыхом. Мало того, что рубежные дела не требовали отлагательств. Так их еще нельзя было назвать приятными.

С другой стороны, кто, если не я? Нет, не в том смысле, что у меня на звонке стоит «Расплескалась синева», а на машине была наклейка с парашютом, окруженным двумя самолетами. Просто кроме меня Следопыту правда никто не поможет.

Поэтому я быстро нашел пластиковую литровую бутылку и перелил туда остатки волшебного белого вина от Василя. Да, выглядит довольно непрезентабельно. Будто алкоголик решил догнаться тем, что осталось со вчера. С другой стороны, какое мне дело до мнения каких-то непонятных людей? Главное, что намного легче, чем таскать с собой огромную стеклянную бутыль. Что до дозировки… Мне казалось,что литра на мой вес должно хватить.

На всякий случай я приготовил пару бутербродов, налил обычной воды и кинул в рюкзак незаменимые резиновые сапоги. Не так я представлял себе жизнь великого волшебника. Ладно, не великого, но хотя бы обычного, рядового. Где летают на метлах, колдуют с помощью палочек, приручают демонов и волшебных существ. А в итоге я шастаю по лесам и болотам, встречаясь с теми, кто хочет меня сожрать.

Хотя, может это и есть то, чем занимаются волшебники в России? Что называется, ожидание — реальность. Ладно, чего теперь страдать — надо делом заниматься.

Нечисть вдруг проявила невиданную инициативу в желании проводить меня к Васильичу. Гриша привычно забрался в портсигар, а юноша Митрий преобразился скорее не в подростка, а в молодого человека лет двадцати. Мотивацию последнего я понял, он хотел покрасоваться перед Марфой. Ну, или просто ее повидать, то по поводу беса ответить затруднился. Банальное любопытство? Может быть.

Я намеревался быстро поговорить и все так же быстро договориться с соседом, а затем уже отправиться к Вите. Чувствовал я себя прекрасно. Тот самый откат, обещанный Ингой после зелья отложенного промысла не сработал. Я нейтрализовал его своим пятым рубцом. Да и вообще много думал, каким образом проявится моя новая способность? Будет ли работать сразу? И как именно?

Но это были еще не все вопросы, которые решила вынести судьба на повестку дня. Самым главным был — что за женщина завелась у Васильича?

Удивился не только я. Митя тоже встал, как вкопанный, глядя на тонкое невысокое создание в легком ситцевом платье. Она вешала мокрое белье на веревку и что-то негромко пела себе под нос. Судя по всему, не старая. Фигура, по крайней мере, ничего. Вот Васильич! Седина в бороду, Гриша в ребро?

А когда женщина обернулась, словно почувствовав нас, я стал медленно офигевать. Почему медленно? Потому что не сразу срисовал свою знакомую, взгляд все скользил по фигуре. А уже после обратил внимание на длинный нос и стал присматриваться к лицу.

— Марфа? — выдохнул я.

— Матвей, — кивнула она.

Можно было сказать, что я привычный ко всему. Но вот то, что нечисть невозможно будет на глаз отличить от обычного человека… Это уже что-то из разряда фантастики. Ну, или фэнтези. Пусть даже городского, но не суть.

Единственное, что выделяло кикимору — это рост. Точнее, отсутствие такового. Сколько она метр пятьдесят пять? Или около того.

— Проходите, гости, — распахнула нам калитку Марфа. — Я пока за Федором Васильевичем схожу.

Я как стоял с открытым ртом, так и сел возле калитки на скамью. А Митя пристроился рядом, правда, с чуть нахмуренным лицом. Бес, кстати, уже успел выбраться наружу и плотоядно улыбался, глядя вслед уходящей кикиморе.

— Ля, какая, да хозяин? Может, обратно ее попросим на пару деньков.

— Гриша, следи за языком, тут вообще-то Митя. А ему Марфа нравится.

Я поглядел на черта. И с тем творилось нечто странное. Он будто готов был вот-вот заплакать.

— Дяденька, она… она теперь такая обычная.

— А ты какую хотел? С тремя грудями или еще какими спецэффектами?

— Раньше мне Марфа больше нравилась, — признался Митя.

— Прошла любовь, завяли помидоры, ботинки жмут и нам не по пути, — нараспев продекламировал бес. — Оно и правильно. Нечего к одной бабе привязываться. В таких случаях хватку теряешь.

— Я надеюсь, Гриша лишь об одном. Что ты когда-нибудь влюбишься, — сказал я.

— Я же не дурак, зачем мне это? Телами дружить — еще куда ни шло. А вот все остальное — на фиг!

Хотя не могу сказать, что новость меня расстроила. Хуже влюбленного черта лишь черт, который страдает от неразделенной любви. Как там щас это называют? Крашиха. Жаль, что до нашего крохотного городка молодежный сленг доходит с жутким опозданием. Да и не приживается. Хотя, жалко ли? Лично меня все устраивало.

Короче, хорошо, что все возвращается на круги своя. Теперь и дальше будем жить своим тесным кружком, большинство членов которого страдает единственной любовью — к алкоголю.

Мы едва успели договорить, как дверь открылась и наружу вышел Васильич. Он тоже преобразился — надел выглаженную рубашку в клетку, вместо шорт на нем красовались штаны. Разве что по старинному русскому обычаю, сквозь лямки сандалий виднелись носки.

Мне сосед откровенно обрадовался. Поэтому рукопожатиями мы не ограничились. Васильич прижал меня к себе, как родного сына.

— Ты, стало быть, не один, с Митей. Ну, пойдемте, пойдемте. А у меня там как раз картошка в чугунке сварилась. Настоящая, из печи.

Я был не тем человеком, который от такого отказывается. Поэтому без лишних слов вошел внутрь. А там уже вовсю суетилась Марфа, накрывая на стол. Правда, с переменным успехом. При мне она уронила зеленый лук, тут же бросилась его мыть и сломала табурет, затем свалилась сама, споткнувшись о дрова. А на этапе доставки чугунка из печи, Васильич ее опередил. И мягко, но настойчиво отобрал ухват — эдакую металлическую рогатку, закрепленную на длинном черенке.

— Марфушка, давай я сам, все же тяжело.

— Спасибо, Федор Васильевич. Все-то ты меня балуешь, помогаешь.

— Да мне и не в тягость.

— Пойду я, белье довешу. Если нужна буду, кликни.

И выскочила из дома. Причем так ловко, легко, словно это не она совсем недавно спускалась с лестницы, как паучиха в человеческом обличье. Я только сейчас понял, кикимора даже сутулиться перестала. Видимо, хотела стать выше.

А Васильич откровенно выдохнул, когда нечисть покинула его жилплощадь.

— Чего, так достала? — спросил я.

— Да нет, она молодец, старается. Только словно на роду написано быть невезучей. Что можно сломать — обязательно сломает.

— Кикимора, — кивнул я.

— Хотя труднее всего в первый день было. Сейчас уже поменьше бед с ней.

— Так запретил бы ей помогать?

— Женщине, которая искренне хочет помогать, запретить это делать⁈ — искренне удивился Васильич. — Вот запомни, такого делать никак нельзя. Потому что в следующий раз, когда понадобится, она точно не захочет. Всякую инициативу нужно поощрять. И по возможности направлять в нужное русло. Хотя и есть определенные с ней неудобства.

— Определенные? — едва удержался я, чтобы не рассмеяться.