— Да, всё решилось. С меня коньяк.

— Да ну что Вы, зачем коньяк… Моя фамилия Маркин, если что, я до вечера в дежурке.

Я аккуратно приземлил трубку на корпус аппарата и только задумался на пару секунд, как аппарат зазвонил снова.

— Это Вы, дежурный?

— Нет, Аркадий, — ответила трубка совсем другим голосом, — Не знаю, кто такой дежурный и по «чему» он там дежурит, но это Семёнов.

— Какой Семёнов? — мне потребовалась целая секунда, чтобы вспомнить, что это офицер секретной службы его императорского величества российского государя. — Знаете, Семёнов, у меня тут канал связи совершенно не защищён. Помехи, шумы, даже посторонние иногда на проводах сидят.

— Бывает, — легко согласилась трубка и, кажется, поняла мой толстый намёк на то, что мой телефон, может быть, под прослушкой со стороны «сольпуг». — Я тут к Вам хотел приехать, по Вашему вопросу… На рыбалку, у Вас там, говорят, рыбалка шикарная. Но, к сожалению, в ближайшее время не смогу.

— А что делать? — ошеломлённо сглотнул я. Неужели секретчики решили положить на меня большой болт?

— Не переживайте, кто-то из моих племянников приедет. Ждите.

— Родственникам только рад. Известно, кто? Если что, есть, где поселить.

— Пока определяемся. Советуемся с дядями.

— Дядям поклон.

— У Вас адрес тот, что по номеру, который мы установили? Подкарьерный переулок, восемь дробь два?

— Нет, мне номер перенесли. У меня Каспийский проспект сто тринадцать. Да и в городе каждая собака знает. Запишите ещё мой номер мобилета, недавно приобрёл. Сколько ждать?

— Вы, главное, себя берегите, Аркадий, — по-деловому, но уклончиво ответила трубка.

— И Вы. А то глядишь, может, у Вас и получится. Ну, лично приехать. Буду рад. Коньяк с нетерпением ожидает нашей встречи в сухом и тёмном барном шкафу.

— До связи.

Я снова приземлил трубку на корпус, и некоторое время с опаской ждал, не разразится ли телефон новым звонком, замерев, как перед заряженной бомбой.

Теперь, выровняв дыхание и исключительно про себя, считая, что говорить вслух может быть опасно, даже не с точки зрения «прослушки», я подвёл итоги.

Не понимающий ни тонких, ни толстых намёков Скоморошинский в очередной раз попытался меня кинуть. Ну что ж, у меня в надёжном и хорошо защищённом месте припрятан большой железный аргумент с паром и колёсами. Подозреваю, что когда недокупец, полуюрист и оборотень в погонах наспорятся до хрипа, а потом выяснят, что с места хранения паровоза тот выбыл, причём, сравнительно законным путём, то вернутся назад. Так сказать, выйдут на второй заход.

Всемогущая и наводящая ужас спецслужба империи, вся такая таинственная и загадочная, пока что всего лишь сигналит мне в тумане, что про меня не забыла и приедет помочь. Может быть. И уж точно без особой спешки, так что есть хороший шанс, что успеют аккурат к моим похоронам.

Китайцы трудолюбиво работают и вообще самые лапочки в этой истории.

Документы по автопроблеме Кастета продуманы и заказаны, при этом торопить мастера по фальсификациям в их изготовлении я никак не намерен, пусть Канцлер работает так, как ему удобно. Откажись он, я бы вообще не смог ничего сделать.

Родственники мои понаехавшие усиленно и вдохновенно ковыряются в местной непаханой юридической целине, наивно полагая, что могут отнять у меня хлеб. Тогда как у меня тут вовсе даже не хлеб, а горы говнища, а между ними выкопана ожидающая меня могила.

Зато процесс покупки конторы в Москве запущен.

Кстати, об этом. Размял пальцы и выдохнул. Бланки, ручка, листы бумаги.

Пишем: «Компания „Грюнк“ (вольный город Кустовой) покупает у компании „Цукерман и сыновья“ (город Москва) ферромарганцы и иное сырьё для сталелитейной промышленности по качеству, наименовании и цене, согласно спецификациям».

Потом три спецификации. Первая, потом одной датой вторая и третья.

Предоплата двадцать пять процентов.

Накладные и счета-фактуры, тоже три.

Первая отгрузка оплачена полностью. Якобы существующая отгрузка, якобы оплачена.

Вторая и третья — внесена предоплата, остаток оплаты не внесён.

Общая задолженность один миллион двести восемнадцать тысяч с копейками.

Неустойка по ставке ноль целых, пять сотых процентов в день за каждый день просрочки. Ещё порядка ста семидесяти тысяч.

Подсудность по месту исполнения договора.

При этом базис поставки — доставка силами и за счёт поставщика, так что место исполнения — Кустовой, подсудность будет местный суд, наш, кустовской торговый суд.

Гарантийное письмо на бланке, бла-бла-бла, обещаем заплатить.

А теперь я пишу собственно иск.

Картина маслом, как говорил один следователь из Одессы — договорились, за первую партию платили, дальше не заплатили. Обещали, «завтраками» кормили, то есть, чуть что, завтра заплатим, даже гарантийное письмо накатали.

Теперь Цукерман всандаливает иск на всю сумму с посчитанной за всю просрочку пеней.

Вместо оплаты госпошлины — стандартное ходатайство о предоставлении отсрочки, к нему справка о составе счетов, там только один счёт и справка банка об отсутствии денежных средств на счёте.

А ещё — ходатайство о наложении ареста на расчётные счета и имущество должника. Делается такое для того, чтобы ответчик не свистнул денежки и не сидел потом голый-босый и говорил, что решение, конечно, признаю, но платить не буду, нечем.

В моём случае это инструмент, чтобы капитально так подгадить компании «Грюнк».

Документы все в копиях (придётся заскочить в академию и откатать, копир в городе исключительная редкость), заверенных печатью компании «Цукерман…». Само собой, Канцлер изготовил под это дело печать, чтобы ставить, где понадобится и изобразит подписи.

Как рассказал отец, сам Цукерман не одарён сыновьями. Пёс его знает, зачем он так назвал контору — «и сыновья». Он, по словам моего патриарха, вообще человек лихой и скрытный, и действительно занимался поставками компонентов для создания сталей и сплавов в интересах нужд министерства обороны. И хотя он был мелкой сошкой, за ним присматривала военная полиция, хотя бизнес он вёл через две другие конторы.

Есть такое выражение, что врать надо натурально. Моя большая и совершенно вымышленная история про поставки опиралась на некоторые правдоподобные детали.

Конечно, «сольпуги» не дураки, они поймут, чьи перьевые уши торчат из этой истории, но одно дело понять, а другое дело, что я посредством небольшой мзды наложу арест на их расчётный счёт в порядке обеспечительных мер.

Голова шла кругом, так много текста за один присест я в этом мире ещё не пропускал через себя. За весь день полёт моей творческой мысли пару раз перебили посетители, которых я без огонька консультировал.

К вечеру приехал Чен, без каких-либо китайских церемоний давший мне на подпись кипу документов по прииску.

Подписав половину, я изнеможённо глянул на часы.

— Почти шесть. Мне пора. Чен, дружище, завтра подпишу остальное, пусть пока полежит на столе, «сок даст», чтобы выдержка была.

— Но тут всего сотня подписей осталась! — искренне возмутился китаец, который себя не жалел и работал при необходимости, до посинения.

— Спешу! Пора бежать, человека одного ловить!

Эдуард ждал меня на трамвайной остановке и заметно нервничал.

Когда я подкатил на своём шикарном двухместном тарантасе, а до этого мне пришлось ещё и высадить Джо на полпути к китайскому кварталу, соврав, что у меня свидание с девушкой, мой сообщник шмыгнул в машину и немедленно выдохнул.

— Вы простите, Аркадий, я так давно такого не делал.

— Ага, — согласился я, немного неискренне улыбаясь, а про себя думая, что лучше бы мне всю эту аферу одному провернуть было, чем нервные напарники.

Впрочем, когда мы подъехали к запертому боксу автомастерской Кастета, причём, как он и обещал, к отдельному входу, Эдуард уже полностью собрался с духом и окончательно успокоился.