Он знал сотни способов убийств и противодействия им.

Хотя сам он себя оценивал без пафоса, мы, его ученики, понимали, что он полсотни раз ходил под смертью, не боялся её и не бравировал этим.

На таких людях, в любом обществе, стране и эпохе держится система расследования.

Конечно, мой нынешний «напарник» пошёл по другому пути. Работал в сфере, в которой понимал до боли много, опираясь, как я догадываюсь, на поддельные документы об образовании. Судя по его последним годам жизни, определённые выводы он сделал, и законы в Кустовом не нарушал.

Я же не ощущал никакого беспокойства, тем более, что в переулке было темно, хоть глаз выколи. Мне легко дышалось, я дышал трепещущей влажностью ночи, я ощущал разреженную магию в воздухе, в конце концов, я не боялся тьмы.

— Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи, — беззаботно ответил я и потащил упрямого «поджигателя» к гаражам. — Нам с Вами нужна разведка.

Для этой не совсем законной операции мы сейчас используем мою машину, но вот поехали уже без Джо. Во-первых, я не собирался ставить китайцев в известность про свою диверсию, во-вторых, авто у меня двухместное.

Мы осмотрели здание и подходы к нему. Проще всего зайти прямо с улицы, эта часть гаражей имела собственный въезд и ворота собственного входа, где караулил охранник «сольпуг».

Авто не видно, но их, по крайней мере сейчас — семь штук. Спасибо магическому чутью.

— Ну, вроде всё понятно, — заторопился Эдуард. — Пошли?

— Две секунды, — я взял своего подрядчика за руку и активировал Шило, отчего немедленно оказался на Изнанке.

— Где мы? — нахмурился он, потому что тут было если не день, то, по крайней мере, светлые сумерки.

— Изнанка, первый уровень.

— Портальный свиток?

— Типа того, — отмахнулся я от его расспросов и стал осматривать местность.

Ну что, покрытая впадинами степь, на которой неравномерно росли странные растения, похожие на одинокие стебли бамбука, только невысокие, до полуметра и увенчанные маковкой зелёного пушистого цветка.

В целом приемлемо, монстров нет, опасностей самого места, вроде обрывов, тоже, деревьев нет… словом, подойдёт.

Пока мой персональный поджигатель стоял и не понимал, что мы тут делаем, я снова взял его за руку и активировал Шило, вернувшись на тёмную улицу Кустового.

Потребовалась ещё минута, прежде чем глаза снова привыкли ко тьме.

— Ну, теперь-то пойдём? — вздохнул он.

— Один момент, — он не мог видеть мою улыбку, но она определённо блуждала по моему лицу.

Подобрав с земли камень покрупнее, я размахнулся и по большой дуге бросил в металлические ворота отдельного въезда.

Луны не было, только крупные звёзды на частично закрытом облаками небе, так что видимость крайне скудная. Зато слышимость чумовая…

Камень громыхнул о металл ворот со зловещим грохотом средневекового набата, вызывающего на войну или уплату налогов местному лорду.

Эдуард дёрнулся всем телом и отступил на пару шагов. Впрочем, мы и так были в стороне от здания.

Из ворот с грохотом показалось окружённое ореолом матюков тело, подсвеченное из-за спины светом здания, и подслеповато сощурилось в темноту.

— А ну пошли нахер отсель! — заорала фигура, — Гимназисты недобитые, шпана голозадая!

Силуэт достал с пояса нечто похожее на револьвер и скорее всего им и являющееся.

Стрелять он не стал, ни в нас, ни в воздух, но мы и так очень даже поняли его намёк и поспешили ретироваться (сбежали, как упомянутые гимназисты).

Сидя в машине, мы ещё какое-то время не уезжали, а приходили в себя.

Разведка на местности показала, что подъехать или подойти можно легко, как и уехать, что охранник на месте, вооружён, бдит и легко возбудим.

Завёл машину и повёз Эдуарда домой, чтобы он смог вернуться на ближайшее время к своей жизни.

— Мы на «ты»? Ну, с учётом всего, что происходит? — спросил его, он неуверенно кивнул. — Какие нужны ингредиенты для зажигательной смеси, к которой ты привык?

— Немного фосфатов, бензин, сахар, патока… там кое-что по мелочи. Я сам куплю, Вы… ты. Просто денег дай.

— Нет, слишком палевно, в смысле, полиция будет проверять всех, кто имеет репутацию поджигателя. Постой. Давай с начала. Я тебе один умный вещь скажу, но только ты не обижайся.

— На что не обижайся? — само собой, Эдуард не знал цитаты из советского кино.

— Есть такое выражение, — я повернул налево, вырулив на сравнительно крупный проспект города, где работало скудное городское освещение. — Amat victoria curam. Это латынь.

— И чё там латыняне заворачивали?

— Это примерно можно перевести как «победа любит подготовку». Доложу тебе, Эд, что это одна из главных мыслей, которые я вообще встречал в жизни. И не раз вешал эту цитату над кабинетом и вообще коллегам своим советую. Моё дело, а оно затрагивает много ситуаций, в одной из которых я должен причинить вред определённым людям. Это потребует подготовки. Охрененной, по качеству, подготовки.

— Не проще ли от тех людей, кем бы они ни были, отступить?

— Нет, не проще. Хотя бы потому, мой дорогой, что те же латиняне говорили — кто бежит от битвы, будет вынужден драться снова. От льющегося на тебя говна не убежать.

— Ну, я всё же смог, — по его лицу в отблеске фар встречного автомобиля пробежала улыбка.

— Да, смог. Но! Вернёмся к нашей ситуации. Довезу тебя, ты напишешь, сколько нужно для идеальной реализации ингредиентов и прочей всячины. Потом мы всё подготовим и даже проверим. Потом сядем и проговорим. Вдвоём. И даже будем позволять себе критику. Искать слабые места и варианты действий при самых экзотических вводных. А потом возьмём и реализуем.

— Ну, я никогда не проворачивал такого вдвоём… — задумчиво выдал он.

— А теперь, про «убежать от проблем».

— Да? — вздрогнул он, вспомнив о чём-то своём, личном, из его весьма мутного прошлого.

— Ты можешь убежать от места, от людей, от ситуаций, но в новое место ты тащишь себя. Ты же понимаешь, что являлся частью той проблемы, той болезни, которая случилась в твоём личном «когда-то».

— Ну, там такая ситуация сложилась…

— Погоди. Не рассказывай. Не договаривай, не додумывай. Я тебе пример приведу. Вот я.

— Ты…

— Работал с алкашами… Ну, в смысле, они не то, чтобы совсем алкаши, это как раз не важно. Они водку производили. Деньги большие водились, платились. А с их генеральным я каждый день срался. Ну, в смысле ругался. А то и два раза в день, три. Надеюсь, он уже умер.

— В каком смысле? — ужаснулся Эдуард.

— В буквальном, я надеюсь, что он уже подох. Да это не важно. Пёс бы с ним. Я сейчас о другом. Я тебе простую мысль пытаюсь объяснить, скажу. В том, что я собачился с тем ублюдком, виноват, в том числе, я сам. В том, что ты был вынужден спалить дотла кучу объектов, виноват ты сам. Это не значит, что ты или я плохой. Просто ты — часть той ситуации, как и я.

— А вывод? И когда это ты успел столько накуролесить в свои-то годы? — Эдуард ошибочно полагал, что он старше меня.

— А я ранняя пташка. Вывод в том, что надо менять себя. И главное, — мы уже почти доехали, так что я сбросил скорость. — Почему ты, почему я, почему огонь? В свои, как ты верно заметил, небольшие годы, я трижды тушил пожары.

— Выдел Владыку?

— Огонь. Видел огонь. Вывод из общения с ним сделал не такой, как ты. Я ему по мере своих психованных… в смысле скромных сил — противостоял. Но я представляю, что такое огонь, неудержимая стихия, которая, если хорошо кормить, может сожрать весь мир. Давай дадим ему покушать. Это наш общий знаменатель. Но действовать будем, не теряя голову. Закупка ингредиентов за мной, у тебя никаких следов химикатов на случай обыска. Комплект одежды одноразовый, сразу же выкинем. Само по себе мероприятие — внутри твоего ординарного ритма дня и работы. И что в случае обыска и допроса говорить, тоже научу. Короче, есть выражение отстреляться «на отшибись» и «на зашибись». Мы всё сделаем «на зашибись».