В книге упоминаются процессы, связанные с криптовалютой. Некоторые из них являются авторским выдумкой, поэтому не пытайтесь сопоставить с реальными процессами.

В стенах Болфорда я чувствовал тепло. Оно растекалось по венам, обволакивало, а после пробиралось в каждую клеточку. Оно казалось чуждым, до боли и обиды непривычным, но сидя в кресле, напротив кабинета вице-президента Болфорда, я жадно впитывал его. Кэтрин планировала выбить нам одну комнату. Я не стал препятствовать ее порыву, прекрасно понимая, что никто не даст такого рода согласие. Но ей это было жизненно необходимо. Кэтрин слишком часто слышала в свой жизни отказ и предпринимала лишь одну попытку, а после опускала руки.

Тишина рассекала пространство, позволяя погрузиться в свои мысли. И лишь Луиза, что с любопытным взглядом осматривала меня, чуть омрачала настроение. На ее языке вертелись вопросы, в то время как в глазах плескался страх. Она невольно прижалась к стене, стоило мне чуть склонить в ее сторону голову. И когда Кэтрин вылетела из кабинета, Луиза перестала уменьшаться в размерах и с жадностью ухватилась за возможность проводить нас до комнат.

Мне предстояло жить некоторое время одному: сосед отсутствовал по причине болезни. Я не сильно расстроился по этому поводу, хоть и мысленно пожелал ему выздоровления. В любом случае, закрыв за собой дверь, с губ сорвал вздох облегчения.

Комната оказалась просторной, светлой и безжизненной. Идеально застеленные кровати ждали своих хозяев. Пустые шкафы встречали затхлым воздухом и пустыми полками. Я спрятал под кровать нашу черную сумку, пододвигая ее к левому краю, чтобы удобно и быстро можно было вытащить. Остальные вещи аккуратно разложил, отделяя светлые ткани от темных. Я всегда придерживался видимого порядка, игнорируя развалины и хаос души. По крайней мере, возможность контролировать то, что меня окружает, успокаивала.

Взгляд остановился на книгах. Тех нескольких, что я успел купить перед отъездом. Сердце затрепетало в груди от мысли, что некоторое время они останутся рядом со мной. Их не придется отдавать в библиотеку или в места, где любой другой человек сможет найти и взять. Прочитать мои записи. Пробежаться глазами по цитатам, выделенными стикерами. У меня будет возможность вновь и вновь открывать помятые страницы, проводить пальцем по строчкам и перечитывать.

Книги были спасеньем, пока в моей жизни не появилась Кэтрин. Она никогда не смотрела с высока. Не оценивала одежду, в которой мне приходилось выходить в свет. Не поджимала губы, когда я забирался в ее комнату, проведя несколько ночей на улице. Кэтрин была такой же сломленной и разбитой, как и я. Мы вместе дрейфовали на обломках жизни, в надежде поймать волну и добраться до берега.

Я окинул взглядом все еще безжизненное пространство. Здесь не хватало уюта, мелких предметов, собирающих пыль, запаха чужого парфюма и тела, разбросанных вещей. Со всех сторон накатывало одиночество, в котором отчетливо звенело мое прошлое. Оно подбиралось со всех сторон, цеплялось за кожу и подкрадывалось в сердце. Я слышал ее голос. Ее крик. Последний крик. Мое имя перемешалось с другими звуками. А после тишина, которая сковала мое сердце ледяным холодом. Горло саднило от собственного крика, отчаянно рвавшегося наружу. Эти болезненные фрагменты служили напоминание и указателем. И черта с два я бы постарался выкинуть их из головы.

Почувствовав голод, я направился в комнату Кэтрин. Занятия уже закончились, и зеваки стремительно пересекали коридор, желая увидеть новоприбывших. Как только их взгляд касался меня, лицо искажала гримаса. Джефф Гилл не только себе обеспечил отменную репутацию, но и мне. Все презирали мальчишку Гилла. Все судили его по поступкам и деятельности отца. Но никто из них не пытался его остановить. С молчаливого позволения, Джефф ввозил в штаты наркотики, убивая день за днем людей. Никто не хотел марать руки. Куда проще было призвать к ответу меня, ведь я же сын своего отца.

Я проигнорировал шепот за спиной. Не отреагировал на выпады и толчки. Ни один мускул не дернулся на лице, когда двое ухмыляющихся парней перегородили мне дорогу. Оба сложили руки на груди и смерили любопытным взглядом.

– Гилл, угостишь чем-нибудь?

– Не чем угощать.

– Да ладно, – протянул парень с темными волосами, вскинув голову. – Мы же оба знаем, что это ложь.

Я провел пятерней по волосам, устало выдыхая.

– Дерек, донимаешь новенького? – Между нами встала высокая девушка с копной светлых кудрей, рассыпанных по плечам.

– Мы просто знакомимся, Колин.

Льдисто-голубые глаза девушки скользнули по мне от макушки и до ботинок. Слишком открыто и оценивающе.

– Без меня разберетесь, – бросил я. Дерек не сдвинулся ни на дюйм. Пришлось мне сократить расстояние и чуть склонить голову, чтобы заглянуть в глубины карих глаз. Я знал, что он не сможет выстоять. Что собственно и произошло. – Отойди.

– А то что? – выплюнул друг Ника, занимая место друга.

– Мальчики, прекратите, – вновь влезла Колин. – Все по разным углам. Эшли, пойдем в комнату.

Услышав знакомое имя, я оглянулся. Эшли Браун стояла за спиной Колин и прятала лицо за короткими волосами пшеничного цвета. Она отчаянно избегала моего взгляда и, вероятно, хотела, чтобы земля под ногами разверзлась. Я знал, как много боли принесла эта маленькая девочка и как сильно вонзила нож в спину Кэтрин, но не мог игнорировать, как сильно она изменилась за это время. Ее нежная красота очаровывала. Будто Эшли сошла со страниц книг. Книг, без счастливого финала.

После приказа Эшли безропотно направилась за подругой. На фоне Колин, она казалось миниатюрной. И абсолютно беспомощный. Будто новорожденный котенок, выброшенный в большой мир. Худенькие плечи, спрятанные под объемным пиджаком, были заметно напряженны. Рука то и дело тянулась к шее, потирая бледную кожу. Эшли хотела обернуться, но в то же время боялась. Я последовал за ними, но только потому, что их комната оказалась напротив комнаты Кэтрин.

Эшли открыла дверь, пропуская Колин. Взгляд полный слез обратился ко мне. Сердце совершило несколько глухих удар, однако лицо осталось равнодушным. Я не держал на нее зла, хоть и Эшли когда-то пошатнула мою веру в людей. Я не стал ничего говорить. Эшли Браун однажды отказалась от моей дружбы.

***

7 лет назад

Джефф ворвался в мою комнату и велел одеваться. Он сильно нервничал, практически рвал на себе волосы, бегая из угла в угол и перебирая документы. Я с трудом стащил себя с кровати. Щеки все еще пекло от пролитых слез. Маму похоронили на прошлой неделе, но Джефф не выглядел расстроенным или убитым горем. И я догадывался почему.

Он выбежал, а после снова влетел в комнату, швыряя в меня костюм и рубашку. Схватил за волосы и приподнял к собственному лицу.

– Только попробуй меня опозорить, Тайлер, – прошипел он. Тяжелая рука наотмашь ударила по щеке. Я отшатнулся, сдерживая новый поток слез. – Подружись с детьми, но не высовывайся. Ты меня понял?

Я кивнул. Но Джеффа такой ответ не устроил. Он схватил меня за горло и вжал в стену.

– Отвечай, когда я спрашиваю.

– Понял, – прохрипел я, цепляясь за его руку.

– Чтобы через две минуты ты был внизу. И умойся. Не хватало, чтобы все подумали, что мальчишка Гилла размазня.

Костюм оказался на несколько размеров больше. Рукава пиджака полностью скрыли руки, а штаны собрались гармошкой у щиколоток. Я отыскал под кроватью ремень, который Джефф швырнул в меня в прошлую пятницу. Кожу на шее саднило от крепкой хватки.