Сразу скажу, что чем обстоятельнее я знакомился с японским населением, тем больше мне импонировали трудолюбие многих его представителей, уважительные, даже учтивые, взаимоотношения в рабочих коллективах, бережливость во всем. Понятно, что эти качества не являются достоянием только японцев; но я вспоминаю о них с тем большим уважением, что японцы сохраняли их в весьма необычных, как правило, тяжелых для них условиях.

Японское население очень боялось расправы со стороны китайцев за грехи минувших лет, тем более что отдельные конфликтные ситуации возникали. Нам пришлось взять японцев под свою защиту, и это с самого начала утвердило правильные взаимоотношения с ними. В таком же духе решались затем вопросы трудоустройства японских рабочих и специалистов, создания нормальных условий для проживания беженцев в Дальнем и другие возникавшие проблемы. Потому еще до репатриации пора испуга и растерянности у японского населения полуострова прошла. Все это вызывало у японцев естественное чувство признательности и благодарности Советской Армии — победительнице. Еще больше оно укрепилось, когда японцы убедились в постоянной нашей заботе при проведении репатриации.

Специальным соглашением между Советским Союзом и Японией устанавливалось время репатриации японского населения Гуаньдуна — с октября 1946 года до конца 1947 года; это означало, что ежедневно из Дальнего должны были отбывать в среднем 750–800 человек. Устанавливался график подачи японской стороной транспортов с указанием, на какое количество пассажиров и грузов (на одного человека полагалось 16 кг багажа) они рассчитаны.

Советское правительство взяло на себя организацию пункта репатриации в порту и подготовку репатриантов для передачи их представителям японских властей. Это был чисто гуманный акт с советской стороны, выражавший ее стремление к добрым отношениям с японским народом.

Чтобы полнее представить себе всю сложность репатриации, надо принять во внимание, что в это время достигла полного разгара гражданская война в Китае, требовавшая от нас максимальной бдительности. Нельзя было рассчитывать и на обещанное участие в репатриации транспортов США, поскольку они увязли в перевозках гоминьдановских войск.

Организация репатриации японского населения была возложена на Военный совет 39-й армии.

Японскую сторону представлял председатель совета японских профсоюзов в Дальнем Нопомура, организатор опытный, энергичный и неутомимый. Он добросовестно выполнял свои обязанности, проявлял большую заботу о соотечественниках.

Мы рассмотрели и утвердили перечень основных мероприятий по репатриации, непосредственным исполнителем их стала военная комендатура города Дальнего, которую к этому времени возглавил генерал-майор В. И. Кожанов.

В порту были выделены и подготовлены для репатриантов лучшие здания. Созданы вполне благоприятные условия для жизни, особое внимание уделялось женщинам с маленькими детьми.

Согласно графику, два первых морских судна должны были прибыть из Японии к 20 ноября 1946 года. К этому времени в порту сосредоточилось около 5000 японцев. Их руководство выделило одежду и продукты для первых рейсов, предназначенных главным образом для беженцев из Центральной Маньчжурии, так как они находились в наиболее трудных материальных условиях, были плохо одеты и не имели денег на покупку продуктов.

Проблему с одеждой мы решили довольно просто: у нас было достаточно японского трофейного обмундирования, мы им и обеспечивали мужчин и женщин. А вот с питанием возникли трудности уже на второй день. Репатриантов собрали в порту к 20 ноября, а транспорт, как оказалось, прибывал только 3 декабря. Это ставило репатриантов в чрезвычайно трудное положение.

Наша комендатура и японский профсоюз принимали необходимые меры, но сами решить полностью вопрос с питанием не смогли. Военный совет армии принял экстренное решение: с 25 ноября обеспечивать репатриантов горячей пищей два раза в день, а детей три раза за счет продовольственных ресурсов армии.

28 ноября мы получили постановление Военного совета округа об организации питания репатриантов в Дальнем. Все японцы независимо от возраста на протяжении 5–7 дней до отправки обеспечивались питанием.

Нужно ли говорить о том, насколько важным и гуманным был этот акт Советского правительства, тем более в такой сложной обстановке на Гуаньдуне и во всем Китае!

Объявление этого постановления вызвало среди репатриантов большую радость. Она нашла отражение в коллективных и индивидуальных благодарственных записях в специальной книге, которую начали вести в порту репатрианты.

«Сердечное спасибо за столь хорошее отношение советского командования к японским гражданам, находящимся в лагере порта Дальний», — написала группа репатриантов. «Мы очень благодарны русским… за заботу о нас», — присоединялся к ним японец Цуксаима.

Примерно такими же были и другие отзывы, записанные в первый же день.

Таким образом, с 25 ноября мы наладили регулярное постоянное питание репатриантов.

В корпусах, где жили репатрианты, была организована культурно-массовая работа. Исключительным успехом пользовались кинокартины, которые японцы смотрели как дети, с затаенным дыханием. Только за 10 дней в трех корпусах было дано 16 сеансов советских кинокартин. Для репатриантов работал и радиоузел. Он передавал русские и японские песни, политическую информацию. По радио выступали и сами японцы, давались различные объявления.

В одном из корпусов в день отъезда первой группы репатриантов перед нею выступил председатель профсоюза Нопомура, его речь передавалась по местному радио. Он подчеркнул, что, несмотря на большие продовольственные трудности, вызванные гражданской войной в Китае, советское военное командование не оставляет репатриантов наедине с ними, выделяя из своих продовольственных запасов специальные пайки для репатриантов. Японцы получают хлеб, рис, рыбу, сахар, жиры, овощи и другие продукты. История не знает такого великодушного отношения победителей к народу побежденного государства. Это является проявлением советской политики дружбы между народами. Советское правительство считает виновником войны не японский народ, а правящую верхушку Японии в лице финансовой олигархии, крупных помещиков и военной клики. Советское военное командование передает всем репатриантам благодарность за проявленную дисциплину, организованность и точное выполнение режима лагеря, сказал в заключение Нопомура.

Кроме него выступило еще 8 человек. Все они горячо благодарили советский народ, Красную Армию за организацию питания, за хорошие жилищные условия и культурное обслуживание.

Профсоюзами перед каждым отправлением репатриантов, как правило, проводились такие напутственные митинги. Они всегда проходили очень бурно, сопровождались возгласами: «Да здравствует советский народ и Красная Армия!» — и заканчивались исполнением японской песни «Красное знамя».

Генерал Кожанов докладывал Военному совету, что все мероприятия идут строго по плану и организованно. И все же мы с И. И. Людниковым решили побывать в порту и понаблюдать за первой отправкой репатриантов, посмотреть, как они чувствуют себя на судах уже не как репатрианты, а как граждане Японии.

В порт мы приехали, когда посадка подходила к концу. Среди оставшихся на пирсе уже не было женщин и детей, только мужчины. Погрузка шла организованно, без малейшей толкучки. Немного в стороне от трапов японский хор исполнял песни, мелодии которых на слух были очень приятные. Оказывается, для проводов соотечественников прибыла делегация молодежного и женского отделов японского городского профсоюза, что-то около 200 человек. Они-то и устроили торжественную церемонию проводов с исполнением национальных песен.

Сама процедура посадки репатриантов на судно протекала следующим образом. На пирсе был сооружен забор с дверью для прохода. Перед ней находились представители советской стороны, а по ту сторону — японской. За забором все вопросы решались уже японской администрацией. Там же стоял и столик с книгой для записи отзывов.