— Рин, Рин, Рин…— неодобрительно покачав головой, он снова направился в мою сторону, — ты до сих пор не поняла, что ради тебя я пойду на всё?

Только сейчас я заметила, что вместе с цветом глаз он приобрел ещё и какую-то жутковато-хищную грацию, что вкупе с удлинившимися клыками производило совершенно дикое впечатление. Кти, ну где же ты?! Светляки освещения ярко бликовали на белой вышивке его костюма, делая её похожей на золото, пока тот лениво приближался, уверенный, что на этот раз мне деваться точно некуда. Но ведь эта уверенность присутствовала и в прошлый раз, не так ли? И чем все для него закончилось? Да, подбадривай себя, Рин, так держать, ведь ничего другого не остается. Только бодриться, да тянуть время.

— Да причем тут я? Ты делаешь это только ради себя!

Его улыбка стала шире.

— Да, — согласился он миролюбиво, — и именно ты нужна мне, как воздух. А я не могу не дышать, так что сделаю всё, чтобы тебя заполучить. Уже сделал, идём.

Я всё же не выдержала. Уж очень не хотелось ощущать его рядом, в непосредственной близости от себя. И поэтому я резко, стрелой сорвалась с места с единственным горячим желанием достичь дверей своей комнаты быстрее него, чтобы успеть запереться там на все замки и пересидеть до победного. Но убежала я недалеко. Гер помнил, что в прошлый раз бегство закончилось бросанием грязью и промокшими ногами, поэтому он не позволил мне убежать, молниеносно, буквально в два прыжка настигнув уже через пару метров, и крепко схватив за плечи. И откуда только эта резвость взялась, не понятно... Неужели прилагалась к волчьим глазам?

— Ну уж нет! — засмеялся он довольно, разворачивая меня к себе лицом, — это последний раз, когда ты пыталась от меня сбежать. Последний, Рин!

Я тяжело дышала от страха, чувствуя, что на этот раз за его словами кроется нечто действительно жуткое.

— Хотя там, куда мы направляемся, ты можешь бегать куда душе угодно. Это маленький уютный остров на другом конце океана. Я прицеплю на тебя маячок и буду выслеживать, а когда найду, сделаю всё, что посчитаю нужным. Всё, Рин. И на это у нас будет неограниченное количество времени, думаю, вся жизнь. Хотя… — он с сожалением поглядел на мои губы, и, взяв меня одной рукой за подбородок, с нажимом провел по нижней своим большим пальцем, — нет, сейчас почти уже нет времени. Меня преследуют, поторопимся.

Гер помедлил мгновение, потом буквально на пару секунд прижался к моим губам так быстро, что я даже не успела отпрянуть, затем привычным движением подхватил меня на руки и потащил в ту сторону, откуда появился несколько минут назад. Я едва не зарыдала навзрыд от собственного бессилия, но сдаваться всё же не собиралась. Не на ту напал, гад такой! Внутри меня медленно и неумолимо забурлила черная ярость. Всё! Он меня окончательно доконал!

Собрав в кулак все свое мужество, я решительно рванулась из чужих рук, и прыгнула, но тот успел ухватить меня за платье, и ткань жалобно затрещала, разрываясь от подола почти до талии. Этот звук в подобном обществе навевал крайне неприятные воспоминания. Я поднялась во весь рост, обернулась и что есть силы отвесила ему хлесткую пощечину.

— Хватит портить мою одежду! Хватит портить мою жизнь!!!

Пока тот не успел опомниться, я вырвала остатки подола из его рук, и кинулась на мужчину, как дикая кошка, изо всех сил злобно впиваясь в него ногтями.

Опытным путем я уже выяснила, что бежать бесполезно, но нанести максимальный урон я все же попытаюсь. Живой не дамся, а душу отведу! Уж за слишком многое он мне задолжал!

Я рвала и метала, визжала, царапалась и зверски кусала его за всё, до чего могла дотянуться: за руки, пальцы, ладони, шею, грудь, остервенело пытаясь добраться до ненавистного лица. Но тот лишь со смехом отмахивался, как от злобной собачонки, и в ответ старался поймать меня в объятия. Старался не сильно, явно не воспринимая меня всерьёз, и потому я каждый раз уворачивалась, нападая снова и снова. Но, казалось, все мои царапины и укусы были ему нипочем. Это было для него игрой. Вся моя ярость и горькое отчаяние, все мои чувства для него значили ровно ноль. В общем, ничего нового. Всё как всегда.

— Некогда Рин, время! — воскликнул он наконец, устав от моих диких нападок.

 Мужчина оторвал меня от своего рукава, и, крепко сжав мое лицо, решил унизить очередным поцелуем со вкусом горькой ванили. Чтоб тебя! Я в ответ радостно укусила его за губу! Получай, вражья морда! Что, не смешно теперь?!

Тот дернулся, слегка отстранившись, но не выпустил меня из рук. Его глаза горели, а по окровавленным губам змеилась жуткая усмешка.

— Прибереги страсть, любовь моя, она тебе совсем скоро пригодится, — и он сдавил меня в объятиях так, что затрещали рёбра, и снова с силой прижался к моим губам, на этот раз не оставляя мне ни малейшего пространства для манёвра.

И тут моих ушей достиг леденящий душу оглушительный звериный рык, зловещим громовым раскатом прокатившийся по всему парку, отчего моя душа провалилась в пятки, и затаилась там до более безопасных времен. И в следующую же секунду голова Германа резко качнулась назад, одновременно отлепляясь от моего рта, а его руки напряженно отдернулись, отпуская и невольно потянувшись за голову.

Стоило мне только почувствовать себя на свободе, как я отбежала на безопасное расстояние и, обернувшись, с силой зажала рот руками, чтобы не заорать, стоило лишь мне увидеть, что схватило Германа.

Расширенные дикие глаза черного как смоль монстра сверкали ярко-алым, оскаленная пасть демонстрировала две пары опасных клыков, а его сильная когтистая рука крепко удерживала Гера за волосы, не позволяя тому даже дернуться.

Несколько секунд я в ужасе таращилась на открывшуюся мне картину, а потом до меня дошло. Передо мной был всего лишь эрсиорх в своей истинной форме. Темный, как ночь, клыкастый и красноглазый демон местных катакомб. А я знала лишь одного эрсиорха, кто днём и ночью торопился бы мне на помощь.

— Ктиаран!

Но тот даже не пошевелился, будто и не слыша. Свободной рукой он потянулся назад, за спину, и неспешно вытянул оттуда знакомый нож со светлой костяной ручкой…

— Я знал, — прошипел эрсиорх изменившимся звериным голосом, — что пожары никогда не происходят сами по себе, — и замахнулся ножом…

— Кти, пожалуйста, не надо…, — прошептала я побелевшими губами, глядя, словно в замедленной съемке, как острое лезвие, вспарывая воздух, несется к обнаженной мужской шее, — ты же не убийца, Кти…

Но тот, к счастью, не успел достичь цели. Гер не собирался умирать. Он дернулся, и одним по-кошачьи ловким движением вырвался из рук полуящера, оставляя у того в пальцах клок собственных волос. Нож был выбит из когтистой руки, на что Кти оскалился еще страшнее, злобно зарычал, и одним мощным движением кинулся на давнего врага. Они сцепились. Их движения были настолько быстрыми, что не было ни малейшей возможности за ними уследить. Я до боли сжала пальцы, с ужасом наблюдая за злобным мельтешением этого зверского поединка.

Рыча, клацая клыками и грызясь, как сумасшедшие, они катались по земле, не обращая внимания ни на что вокруг.

Я плакала, изо всех сил крича им, чтобы они прекратили, умоляла, взывала к благоразумию, но всё было бесполезно. Кажется, свершилось то, о чем они оба так давно мечтали, и потому мужчины с упоением отдавались древнему как вселенная процессу уничтожения друг друга. Как говорится, и пусть весь мир подождет.

Этот тёмный рычащий комок из сцепившихся мужских тел мог бы портить газон еще очень долго, не докатись он до места, куда упал тот самый нож. Я не поняла, кто схватил его первым. Но вскоре увидела, как Кти, тяжело оседлав противника, приставил ярко сверкнувший клинок к его горлу. Как бы не ненавидела я Германа, видеть его мертвым мне отнюдь не хотелось, а уж тем более, чтобы Кти замарал руки его кровью.

 — Нет! — выдохнула я, и со всех ног отчаянно бросилась к ним. — Кти! Он того не стоит, брось нож!

— Да, думаю, вам лучше последовать совету принцессы Хоррсге, — веско и громоподобно раздалось откуда-то из кустов.