— Возможно ты права, — отозвался он, продолжая сжимать мои пальцы. — И нам стоит уехать подальше от них…

Определенно, меня даже не слушали. В общем, ничего нового.

— Нет, Гер… «Нам» ничего не нужно. А вот тебе и мне следует побыть раздельно, чтобы…

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?

Не то слово! Я просто обеими руками, да не то, что руками, всеми конечностями и выпуклостями за!

— Да, думаю, так будет лучше, потому что…

— Потому что твои друзья эрсиорхи готовят заговор, и ты действительно за меня переживаешь?

Я застыла. Как он, черт бы его побрал, узнал?! Но мужчина не торопился с ответом на мой невысказанный вопрос. Он тяжело вздохнул, и взяв мою ладонь, положил ее к себе на грудь, плотно накрыв своей. Под моими пальцами тяжело и гулко билось чужое сердце, заставляя меня чувствовать себя крайне неуютно. Он продолжил:

— Они для меня совсем не проблема… Думаю, на нашу свадьбу я возьму с собой нож побольше… Для отрезания голов.

— Нет! — я все-таки не выдержала, едва не подскакивая на кровати. — Пожалуйста, не нужно этого делать… Ты ведь не убийца!

В голове больше не было иных аргументов. Меня никак не покидало ощущение разговора с глухой стеной. Стена слегка усмехнулась в ответ, продолжая нежно поглаживать мои пальцы.

— Хорошо.

Хорошо?

— Я никого не убью завтра. Если хочешь, я даже уеду, как ты просишь.

Я склонила голову на бок и подозрительно сощурила глаза, напряжение не спешило покидать моих конечностей. Знаем мы эти обещания… Хотя, погоди, завтра?? Разве не после завтра??

Он заметил замешательство в моем лице, и почти улыбнулся.

— Да, я перенес торжество. Прости, не могу ждать дольше.

Я закрыла глаза, начав считать про себя до десяти. Медленно, размеренно. Не помогло. Тот продолжил издеваться:

— Но я также просто могу все отменить.

Боюсь даже представить на каких условиях… Я выжидательно уставилась на него, напряженно сжимая пальцы в кулак. Мужчина многозначительно молчал. Ну что там опять, что за больная фантазия снова взбрела в его странную голову?

— И? — поторопила я беспокойно. — Чего же ты хочешь?

Тот улыбнулся в ответ, сверкнув зубами. В сумраке комнаты, слегка разбавленном светом уличных фонарей, странно заблестели его влажные глаза, и я тяжело сглотнула, предчувствуя худшее. Но все оказалось не так уж страшно. Гер убрал мою руку со своей груди, чтобы легонько коснуться кончиков моих пальцев своими горячими губами.

— Поцелуй меня. — попросил он тихо, испытующе разглядывая меня из-под ресниц.

Ни один мускул не дрогнул на моем лице, так как я заранее приказала им не дергаться, чтобы не провоцировать своего бывшего друга на нечто большее, чем просьбы. Но поцелуй… Я была готова ко ко всему, кроме этого, поэтому осторожно уточнила:

— И все?

Он кивнул.

— Да. Только по-настоящему, как будто любишь. Так, как целовала бы его, своего мутанта.

 Ни прикасаться, ни каким-либо образом взаимодействовать, ни тем более целовать мне его не хотелось абсолютно. К тому же, я не умею изображать любовь там, где ее нет и в помине. Но, если он не врет, то на чаше весов лежали жизни многих людей, и не важно, что людьми они вовсе не были. Возможно, в таком случае стоило побороть свою брезгливость и рискнуть, на удачу? А вдруг сработает, и он сдержит слово? И стоило уточнить наверняка.

— То есть, я тебя сейчас целую, и ты сразу же уезжаешь?

Он с готовностью кивнул, не переставая улыбаться.

— Надолго?

Мужчина пожал плечами.

— На сколько нужно, на год, два?

Звучало неплохо.

— И это все за один добровольный поцелуй?

Тот снова кивнул.

— А где гарантии того, что ты не обманешь?

— Даю слово, — авторитетно озвучил он свою хлипкую гарантию, осклабившись на мое скептическое выражение. — Выбор за тобой. Веришь мне, и получаешь желаемое. Не веришь, и завтра мы поженимся, я останусь и буду украшением твоей жизни до самого ее конца.

Мне нестерпимо захотелось чем-то его приложить. Но под рукой была лишь подушка, и ничего более убедительного для нанесения хоть сколько-нибудь значимого урона. Поэтому я тяжко вздохнула. Эх, была ни была… Я закрыла глаза, и, не глядя, поднялась с покрывала, чтобы быть ближе, изо всех сил представляя перед собой своего полуящера: его красивое смуглое лицо, клыкастую улыбку и лучистые серо-зеленые глаза… Сделав над собой титаническое усилие, я нашла пальцами его лицо, прицелилась, и прижалась губами к чужому рту. Но проклятая горькая ваниль портила все мои фантазии! Да и эти жесткие, неподвижные губы мало напоминали губы Кти. Поэтому, не выдержав и пяти секунд, я резко отстранилась.

— Прости, я так не могу!

— Больше и не нужно, — улыбнулся он удовлетворенно, быстро отводя взгляд от окна. — Хотя…

Я тут же обернулась, в последний миг заметив снаружи промельк какого-то смазанного движения.

— Что это было?

Отвернувшись от окна, я нахмурилась. Гер лучился едва скрываемым довольством.

— Ты знаешь, что эрсиорхи прекрасно видят в темноте? — выдал он ни с того ни с сего.

— Что?

Вместо ответа он поднялся с кровати.

— Что ж, жду тебя завтра у алтаря… Если ты, конечно, не желаешь продолжить попытки борьбы со своим ко мне отношением…

Я помотала головой.

Мужчина пожал плечами и сжал губы, сдерживая удовлетворенную улыбку, окидывая меня с ног до головы темным многозначительным взглядом.

— Тогда продолжу уже я. Завтра, примерно в то же время. Или даже раньше.

По моему телу прокатилась неприятная дрожь. Черт, черт, черт! Живой не дамся! Тот явно заметил мои сжавшиеся в кулаки ладони, и продолжил накалять атмосферу:

— И у меня даже найдется пара особых препаратов, чтобы тебе захотелось ответить мне взаимностью.

А ведь и правда… Возможность подобного варианта как-то от меня ускользнула. Но нет, ведь он наверняка блефовал… Хотя всезнающая интуиция подсказывала, что нет, ни разу не блефовал. Что ему стоило в очередной раз воткнуть в меня новую иголку с непонятным содержимым, если это столь эффективно?

А, черт с тобой, иди сюда!

Подскочив на кровати, я схватила его за воротник и привлекла к себе. Всю накопившуюся злость я вложила в этот отчаянный поцелуй, оставалось надеяться, что он примет ее за неподдельную страсть. И на этот раз мой бывший друг не стал стоять, как истукан, опустив руки по швам, он обнял меня до хруста в костях, прижимаясь всем телом, и едва не урча от удовольствия.

Не знаю, сколько прошло времени, но мне наконец захотелось избавиться от этой неприятной близости. Более того, захотелось тщательно вымыться и почистить зубы. Дважды. Но тот отпустил далеко не сразу, покрыв мое лицо короткими горячими поцелуями напоследок.

— Что же ты со мной делаешь, Рин…— простонал он мне в висок, и наконец то отстранился.

Я пыталась отдышаться, и меня едва не трясло от омерзения. Хорошо, что ужин был давно, не то быть бы этому чудесному ковру безнадежно испорченным.

— Ты обещал!

Его лицо приобрело снисходительное выражение, он поднял руку, и, взяв меня за подбородок, легонько провел большим пальцем по моей припухшей нижней губе.

— Наивная маленькая Рин… Если бы только знала, каких сил мне стоит сдерживаться с тобой… Да и куда же после такого я от тебя денусь, м-м-м?

Я задохнулась от возмущения, тоскливо осознавая себя полной идиоткой, и со злостью откинула от себя его руку. Он негромко рассмеялся, направляясь к выходу. Меня затрясло, весь эффект от спокойного дня полетел коту под хвост.

— И что ты от этого получишь, а?! Ничего, кроме ненависти!

— Тебя. — ответил он коротко. — Я получу тебя.

Подушка в него, разумеется, полетела, но цели не достигла, мягко шмякнувшись об уже закрывшуюся дверь.

Остаток ночи я провела, злобно мечась из угла в угол и проклиная всех эрботов вместе взятых, за исключением Алалин. Она не виновата, что ее брат такой … эрбот. Я изо всех сил напрягала извилины, стараясь придумать нечто эдакое, что избавило бы меня от завтрашнего позора и как следует посрамило бы этого недочеловека. Но ничего лучше, чем просто не пойти, не придумывалось.